Колония. Дубликат

Калбазов Константин Георгиевич

– Так ты же говорил, что хищник ни за что не бросится, если не будет голоден.

– Это с одной стороны. А с другой, он ведь может посчитать, что мы претендуем на его территорию, и решит отстаивать ее границы. А тут уж состояние сытости желудка вообще не имеет никакого значения. Наглеца, залезшего на его территорию, нужно прогнать. Вот только он просто рычать не станет, а хотя бы для острастки лягнет лапой. А нашим хилым телам такой затрещины нипочем не выдержать.

– А как же насчет того, что местные хищники вообще без почтения

к человеку? Значит, и за соперника не должны воспринимать.

– По идее да. Но на деле, кто поймет, что за мысли в их лобастых бошках бродят.

– А чего же ты тогда в прошлый раз об этом не сказал?

– А кто тебя знает, вдруг у тебя медвежья болезнь приключилась бы. Моська, она, конечно, об опасности предупредит, но лучше бы иметь напарника посерьезнее и с правильным стволом на руках.

– Ясно. Развел, короче.

– Развод, Сиделец, это обман. А я просто не стал акцентировать внимание на том, что ты и так должен был знать из телепередачи «В мире животных», – авторитетно возразил Рогов.

– И сколько мы еще будем трясти ливером?

– Да пожалуй, и хватит. Кто его знает, кто у них там в берлоге остался. Может, кто есть, а может, и пусто. Здесь паркуемся, – остановив «Урал» и вооружившись тангентой, приказал Рогов.

Того, что их могут засечь, они не опасались, потому что уже давно выставили радиостанции на произвольную волну. Не станут же бандиты, если таковые остались, сканировать весь эфир. Для этого нужно иметь не только сканер, но еще и вести дежурство. Словом, это настолько маловероятно, что стремится к нулю.

– Понял, – ответил ему Петр.

Вот странное дело. Когда они расположились на отдых вчера вечером, самочувствие Владимира было в полном порядке. Но стоило ему только коснуться ногами каменистого грунта сейчас, как все тело тут же отозвалось ноющей болью. Его словно охватила паника от осознания предстоящего перехода. Ох уж ему эти горы!

Вообще-то уже давно настало время обеда, однако Семеныч не торопился с приемом пищи, наверняка стараясь забраться как можно глубже в ущелье. Наконец и он не выдержал, дал отмашку приступать к трапезе. Она была так, ничего особенного: холодное мясо, сыр, хлеб и горячий кофе из термоса, оставшийся еще с завтрака.

Сборы перед выходом тоже оказались недолгими. Вне зависимости от результата предполагалось, что они все-таки вернутся к машинам. Поэтому с собой взяли только оружие и снаряжение. Незачем себя перегружать. Оно вредно в любом случае, а в горах тем более. Из оружия на Владимире СВТ, маузер и хауда, ну и боекомплект, куда же без него, шесть магазинов к СВТ, четыре – на двадцать патронов, к маузеру, а еще пара гранат РГ-42, прикупленных накануне. На поясе фляга с водой. В наплечных карманах пара пластиковых коробок: аптечка и набор для выживания, включающий в себя леску, крючки, спички и соль в герметичной упаковке.

С одной стороны, вроде как и немного, но с другой – все имеет свой вес. Впрочем, в прошлый раз он был нагружен ничуть не меньше, так как нес с собой какой-никакой запас провизии. Но он прекрасно помнил, как дался ему тот переход. Тело невольно начало ломить с еще большей силой.

Как там говорится: человек привыкает ко всему? Вот, похоже, и он привыкает понемногу. А может, все дело в уже завершившейся акклиматизации. В общем, в действительности все оказалось куда легче, чем он ожидал. Когда за плечами остался первый километр, Владимир даже удивился тому, насколько легко его преодолел. Конечно, на их пути не было прежних подъемов, но все-таки не заасфальтированная дорожка.

– Что случилось, Семеныч? – насторожился Петр и начал водить стволом в своем секторе, едва только Рогов, шедший первым, остановился и замер, словно натянутая струна.

Владимир тоже изготовился к бою, впившись взглядом в свой сектор. Очень хотелось взглянуть на сектор Семеныча и понять, что его так напрягло, но порядок передвижения это запрещал. Валковский уже успел смириться с тем, что правила здесь пишутся кровью. Поэтому предпочел перебороть желание и просто делать свое дело. Оплошность одного из группы может стоить жизни всем остальным.

Но вроде Моська и Тоська держатся довольно спокойно. Вон стоят себе и машут лохматыми хвостиками. Но в то же время это может быть и куда более опасным. Как ни коварен хищник, он все же не идет ни в какое сравнение с человеком. Зверь может подкрасться с подветренной стороны, но он не способен ничего поделать с собственным запахом, в то время как человеку доступно множество ухищрений.

– Дымком потянуло, – наконец произнес Семеныч. – Если пометка на карте установлена точно, то берлога должна быть примерно в километре от нас, за вот этим склоном.

– Получается, есть там кто-то, – решительно кивнул головой Петр.

У-у-у, как у него глазки-то загорелись. Еще бы! Ведь у него появилась возможность добраться если не до непосредственных виновников гибели сына, то хотя бы до их сообщников.

Владимир потянул носом воздух. Хм, ничего. То есть вообще ничего, только характерные запахи хвойного леса, покрывающего склон горы. Ну и нос у Семеныча! Курение, конечно, притупляет обоняние, но ведь Рогов смолит ничуть не меньше Владимира.

Соблюдая предосторожность, поднялись на вершину склона, после чего залегли, и Семеныч с Петром вооружились биноклями. Не имея иной возможности и поминая недобрым словом свою непредусмотрительность, Валковский приник к окуляру прицела СВТ. В сравнении с биноклем, откровенно говоря, слабенько, но все лучше, чем ничего.

Хорошо еще, что склон оказался достаточно высок, а может, и впадина слишком глубока, – словом, как говорится, нужное подчеркнуть, потому что примерно в двухстах пятидесяти метрах от них расположилось небольшое подворье. Причем небольшое в прямом смысле этого слова.