Колонка злой музыковедьмы
Шрифт:
Дети с готовностью участвовали в этом оживляже, и мне было их даже жалко.
…Шли месяцы, годы, а в репертуаре театра «Куклы смеются» по-прежнему, кроме этой глупой «Сказки про Ивашечку», ничего не появлялось. Что же, хозяин барин.
Однако этот старый алкаш имел наглость регулярно звонить в нашу газету и зазывать журналистов на спектакль, дабы устроить рекламу своему кукольному театру. А наша Валентина, обычно такая принципиальная, в этом случае почему-то доверчиво велась на приглашение. Она постоянно пыталась отправить нас с фотографом к этим несмешным куклам, а я отбрыкивалась, как могла.
– Собственно, по какому-такому информационному поводу газета должна писать о спектакле, который сто лет идет в горсаду и всем до смерти надоел? – ехидно поинтересовалась я.
Тогда в следующий раз Карабас, учтя свою ошибку, снова пригласил газету … на пятисотое представление «Сказки про Ивашечку» …
Тут Валентина оказалась непреклонна: юбилейный спектакль, надо отписаться. Ольга, сходи.
…Все шло, как в прошлые пятьсот раз, за одним лишь исключением: Карабас сегодня явно перебрал и путал собственных кукол.
Выведя на длинной кривой проволоке Утку (она якобы вылетела), дядька ошибочно озвучил ее «Ква-а, Ква-а» …
Я чуть не зарыдала от счастья, прикрыв лицо руками.
Теперь я знала, как написать…
«Заболталась на проволоке Утка:
– «Ква-ква… ой, кря-кря!» – неудивительно, что Утка «оговорилась» голосом Директора кукольного театра. Шутка ли – пятисотое представление «Сказки об Ивашечке»!»
Иезуит в опере
Имена изменены, а все образы собирательные
«Великое и ужасное в опере
31 января в НГАТОиБ прошел очередной премьерный спектакль оперы Дмитрия Шостакович «Леди Макбет Мценского уезда».«Леди Макбет» – самое скандальное произведение ХХ века», – считают журналисты прошлого и настоящего.«Леди Макбет» – самое великое произведение ХХ века», – считает режиссер-постановщик Гюнтер Кинеманн.
«Семь дней в Новосибирске», 1998
Кто же мог знать, что опера Шостаковича «Леди Макбет» и монах-иезуит из Ирландии – это две вещи несовместные…
На Рождественский музыкальный фестиваль в Новосибирск понаехали гастролеры со всего мира, навезли кучу премьер, наставили опер с балетами, а я как корреспондент газеты «Семь дней в Новосибирске» получила пачку пригласительных, чтобы все это посетить и осветить.
Каждый пригласительный на два лица. Я сводила на культурные мероприятия всех родственников, друзей, близких и дальних знакомых по очереди – всем хватило зрелищ. Даже еще осталось. Так, на премьеру оперы Шостаковича «Леди Макбет», к сожалению, никто не смог пойти, составив мне компанию. Ужасно не хотелось, чтобы пропал дефицитный билет на гвоздь сезона.
«…Это произведение многослойно, как китайский шарик из слоновой кости. Хотите побеседовать о самом главном в вечности с Достоевским и Шекспиром? (Я понимаю, что вы не Барон Мюнхаузен). Опера Шостаковича дает неограниченные возможности диалога на пороге, а германо-швейцарская команда постановщиков разгадала, как кроссворд, не только загадки нашей славянской души, но и двинулась дальше, в черную дыру психоаналитической бесконечности…»
«Семь дней в Новосибирске», 1998
Утром в церкви после воскресной мессы мне на глаза попалась долговязая нескладная фигура отца Эндрю.
Молодой священник-иезуит только что приехал из Ирландии, чтобы служить в Сибири. Вот уже месяц он старательно изучал русский язык и робко знакомился с сибирскими католиками.
С трудом, но понял, что я его приглашаю в оперу. Страшно обрадовался.
– Опера! В Ирландии это отшень, отшень дорого! Я хотеть.
…Наши места оказались в первом ряду, в самом центре. Слева и справа от нас торжественно сияли бриллианты. Эндрю пребывал в полном восторге.
– Я никогда не сидеть в первый ряд! В Ирландии это отшень, отшень дорого!
И тут как началось!.. Шостакович, похоже, решил без прикрас отобразить жестокие нравы мракобесной России ушедшего века и ее необаятельных жителей. И ему это удалось…
«…Толпа возбужденных мужиков, кричит женщина, припертая метлой, связанные руки, самозабвенно стонет Сергей-насильник, и музыка – просто «фашистское нашествие»!
А вот сцена наказания Сергея: толпа возбужденных мужиков, кричит Катерина, припертая метлой, связанные руки, стонет под бичом Сергей и музыка – «фашистское нашествие». Изнасилование симметрично экзекуции, только детали перетасованы, как карты в колоде…»
«Семь дней в Новосибирске», 1998
…Первое действие открывалось сценой группового изнасилования дворовой девки в реальном времени. И Шостакович, и немецкий режиссер решили зрительный и звуковой ряд с поистине кинематографическим натурализмом. Крики, женский визг, неприличные позы, глумливые лица – вот с чего для бедного отца Эндрю началась Россия. (Я уже не говорю об обете безбрачия, который молодой католический монах недавно возложил, вовсе не собираясь смотреть никакой порнографии, даже в виде оперы).
«Надеюсь, он не воспримет это как провокацию с моей стороны…» – забеспокоилась я, в ужасе следя за движением очереди поющих насильников. Эндрю сидел, широко открыв глаза и рот.
Я испытала облегчение, когда насильники вместе с жертвой покинули сцену. Но, увы, легче не стало.
Появилась Катерина Измайлова. В короткой белой рубашке и красных чулках весь акт кувыркалась она с любовником Сергеем на гигантской кровати посреди сцены, и оба эротично пели. Кровать была застелена простыней цвета крови…