Колумб
Шрифт:
Они сидели в келье Колона в Ла Рабиде. И Колон ничем не мог развеять подозрения своего офицера-вербовщика.
— Ваши полномочия велики, но их недостаточно, — продолжал Аранда. — Вам нужен королевский указ на реквизицию кораблей и вербовку команды.
Колон согласился, что иного выхода просто нет. Он написал письмо Сантанхелю и попросил Аранду отвезти его.
— Вы знаете, что здесь происходит, Васко, и сможете ответить на все вопросы, которые могут возникнуть по прочтении моего письма.
Аранда ускакал в Санта-Фе, и вновь потянулись недели бездействия.
Вернувшись, он привёз не только требуемый указ, но и решительного офицера, призванного проследить, чтобы указ исполнялся незамедлительно.
В результате Палос взбунтовался, и Колон, попытавшийся выступить перед моряками, едва не лишился жизни. На площади, неподалёку от церкви святого Георгия, на него набросилась толпа, возглавляемая Расконом, владельцем каравеллы, которую власти намеревались отдать Колону. Он кричал:
«Смерть авантюристам! Переломаем ему кости! Сбросим его в море! Смерть слуге дьявола!»
Колон отступил к церковной стене, выхватил меч.
— Я, значит, слуга дьявола! — проревел он. — Клянусь святым Фердинандом, сейчас я отправлю в ад всех, кто этого хочет!
Сверкающее лезвие заставило остановиться нападающих, вооружённых только ножами. Но, наверное, Колон нашёл бы смерть на площади Палоса, не подоспей на помощь Аранда с его шестью матросами.
Благодаря им Колону удалось уйти целым и невредимым, под свист улюлюкающей толпы.
По всему выходило, что он потерпел поражение. Этими невесёлыми мыслями он поделился с Арандой, но тот резко возразил.
— В Палосе — возможно. Но Палос не единственный порт Испании. В других вы найдёте больше мужества и меньше интриг.
— Но ни один из этих портов не должен поставить две каравеллы, — напомнил Колон. Он, не без основания, опасался, что осторожный и жадный король Фердинанд не уступил бы желанию королевы послать экспедицию в Индии, если б корабли не достались столь дёшево. Размышляя об этом, Колон пришёл к выводу, что неудача в Палосе ставит крест на его замыслах.
Он обсуждал с приором возникшую ситуацию, когда в Ла Рабиду в очередной раз пожаловал Мартин Алонсо. Колон и фрей Хуан сидели за маленьким столиком, на котором стояли тарелка с оливками и кувшин вина, в прохладе увитой виноградом беседки. Направо открывался вид на порт Палоса, гавань с многочисленными кораблями. Уже начался прилив, и рыбачьи лодки возвращались с богатым уловом. Колон смотрел на корабли, как посаженная в клетку птица на манящее синее небо.
— Я вижу себя орудием в руке Господа, предназначение которого — донести до неведомых ранее земель Его святое слово. И мне совершенно ясно, что и сатана не сидит сложа руки, а всячески пытается помешать мне.
— Если это не просто слова, сын мой, — ответил фрей Хуан, — если вы действительно в это верите, то вам нужно набраться терпения, поскольку нет сомнений в том, что в конце концов Бог обязательно победит.
— В конце концов да, но когда это случится?
— Когда будет угодно Господу нашему.
Вот тут-то на дороге, выходящей из соснового леса, показался Пинсон. Процветающий купец, в тёмно-вишнёвом камзоле из прекрасного камлота, он держался чуть ли не с достоинством придворного. Он выразил Колону своё негодование по поводу случившегося на площади и поблагодарил Бога, что адмиралу не причинили вреда.
— У моряков Палоса головы забиты суевериями. — Пинсон пододвинул стул, сел. — Им кажется, что дорога в ад идёт через океан. Они населяют его просторы чудовищами, гоблинами, василисками, охраняющими свои владения от непрошеных гостей. Нет смысла говорить с ними языком логики. Нет смысла спрашивать, как спросил я — а видел ли кто хоть одно чудовище? Они отвечают вопросом на вопрос. Если я верю, что океан безопасен, почему не плыву сам? — Он пожал плечами и широко развёл руки.
— Ответ прост, — улыбнулся фрей Хуан. — Капитан не может плыть без команды.
— Мои слова, — кивнул Пинсон. — Но они смеются надо мной, говоря, что я нашёл бы себе команду, если бы отправился в это плавание на собственной каравелле.
— И им можно в этом поверить? — спросил приор.
— Кто знает? Ничего определённого здесь не скажешь, проверить их можно только делом. Но мне представляется, что моряки пойдут за мной, — как бы между прочим заметил Пинсон, выбирая оливку с блюда.
Колона, разумеется, не обмануло это нарочитое безразличие. Пинсон вновь ставил вопрос о своём участии в экспедиции. Не случайно он выбрал и момент, по всей видимости подготовив бунт на площади у церкви святого Георгия. Колон видел в нём не только влиятельного купца, но и тайного врага, возможно самого опасного из тех, о ком говорил Аранда.
У более простодушного фрея Хуана, наоборот, не возникло никаких подозрений. Он лишь понял, что Пинсон предлагает Колону выход из тупика. И торопливо выплюнул изо рта пару оливковых косточек, чтобы они не мешали ему говорить.
— Как я помню из нашего чуть ли не первого разговора, сеньор Пинсон, вы хотели участвовать в экспедиции на своём корабле. Что бы вы сказали, дон Кристобаль, если б он подтвердил, что это желание у него не пропало?
Колон ответил осторожно, с непроницаемым лицом.
— Но не пропало ли у вас желание, сеньор?
Пинсон также не рванул с места в карьер. Поднял бровь, словно вопрос захватил его врасплох. Вроде бы задумался. А потом красные губы за чёрной бородой разошлись в улыбке, сверкнули белоснежные зубы.