Колумбы российские
Шрифт:
10 июня корабли разделились. Команды попрощались друг с другом троекратным «ура!» «Надежда» подняла все паруса и вскоре скрылась за горизонтом. Лисянский на «Неве» не торопился со своим отплытием на Кадьяк в Русской Америке и решил провести несколько дней на Сандвичевых островах, поближе познакомиться с королем, который, как он знал, был очень дружественно расположен к Баранову. Имя Баранова уже стало легендой в бассейне Тихого океана — от Сандвичевых островов до испанской Калифорнии.
5
Больше месяца еще держал курс на север корабль «Надежда», и, наконец, 15 июля вдали показались берега Камчатки. В час пополудни корабль бросил якорь в Петропавловской гавани. Длинное путешествие, продолжавшееся почти год, закончилось в далеком русском порту. Отсюда уже нужно было готовиться к главной миссии — поездке посольства в Японию.
Трудно описать радость как офицеров и гражданских чинов экспедиции, так и чинов команды корабля, когда они увидели русский флаг в крепости Петропавловска. Рад был и Резанов, что добрался живым до русского города. И рад за него был комиссионер Шемелин, который очень опасался за здоровье камергера. Резанов сильно сдал после той памятной сцены с Крузенштерном на Маркизовых островах. Шемелин записал в своем дневнике: «Начальник же наш имел к тому еще важнейшие причины благодарить Провидение. Он с нетерпеливостью ожидал той «щастливой» минуты, когда положены будут якоря, чтобы скорей сойти с корабля, оставить свою каюту и впредь никогда на оном не водворяться»…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ: ПОСОЛЬСТВО В ЯПОНИЮ
1
Бурный океан остался позади; все, что пришлось Резанову перенести во время путешествия, было теперь делом прошлого. Он был несказанно рад сойти с корабля на берег и перебраться в гостеприимный дом коменданта порта, майора Крупского, который предложил его превосходительству самые лучшие покои своего обширного дома и вообще старался сделать все возможное для того, чтобы предоставить удобства столь высокому сановнику.
Можно себе представить разочарование Резанова, когда тот узнал от милейшего майора Крупского, что камчатского губернатора, генерал-майора Кошелева, в городе не было. Он совершал инспекционную поездку по Камчатке и был в это время в Нижне-Камчатске, на расстоянии 700 верст от Петропавловска. Это расстраивало планы Резанова, который предполагал начать официальное расследование поведения Крузенштерна и его офицеров губернатором.
— Я не совсем здоров, майор… тяжелый путь сильно подорвал мое здоровье и я просто устал… Распорядитесь, пожалуйста, чтобы до дальнейших распоряжений ко мне никого не допускали с корабля — ни офицеров, ни капитана…
— Слушаюсь, ваше превосходительство, — услужливо ответил майор Крупский. — Будут ли другие распоряжения?
Резанов поморщился…
— Да-да, конечно. Я сейчас напишу срочную записку губернатору, его превосходительству генералу Кошелеву. Будьте добры, приготовьте нарочного, чтобы немедленно отправился в Нижне-Камчатск передать мой вызов генералу — буду просить его немедленно вернуться в Петропавловск по срочному и неотложному государственному делу.
— Будет исполнено, — майор поклонился и ушел.
Резанов позвал своего камердинера.
— Жан, принеси одеколону… у меня голова разламывается от боли.
— Вам бы прилечь, барин, отдохнуть от всех треволнений. Забудьте пока о своих делах.
— Да-да, я прилягу на время. Если засну, разбуди через полчаса, мне надо написать срочную записку генералу Кошелеву.
Он смочил виски одеколоном и прилег на диван. Как будто стало легче. Жан тихо прикрыл двери, надеясь, что хозяин заснет.
Не прошло и двадцати минут, как Жан услышал шорох в покоях Резанова. Он потихоньку заглянул в комнату и недовольно покачал головой: опять работает, пишет что-то!..
Несмотря на усталость и полное истощение после всего пережитого на корабле во время путешествия, Резанов после полудня вдруг ожил, прежняя энергия вернулась к нему, и он просидел весь вечер за написанием писем. Быстро составил записку генералу Кошелеву с просьбой прибыть в Петропавловск по неотложному государственному делу и непременно в сопровождении военного отряда… на случай необходимости. Записка немедленно же была отправлена с нарочным в Нижне-Камчатск с приказанием скакать, не жалея лошадей.
Долго потом сидел за столом Резанов, думая о том, как составить подробный доклад государю о путешествии и всем происшедшем на корабле. Письмо можно было отправить только с оказией — кораблем в Охотск. Придется, вероятно, ждать приезда генерала Кошелева. С глубокой горечью описывал в письме государю Резанов все, что произошло во время плавания и чего он натерпелся от Крузенштерна. Описал все грубые и буйные выходки, имевшие место еще в Бразилии, — ничего не упустил из виду.
Капитан Крузенштерн оставил Резанова в покое, да и у камергера не было никакого желания встречаться с ним до приезда губернатора Камчатского края. Посольские чины также перебрались на берег. Со дня прихода «Надежды» в Петропавловск команда корабля производила разгрузку судна — на берег свозились грузы, предназначенные Баранову в Русскую Америку. Остались на корабле только многочисленные ценные подарки, которые предназначались в дар японскому императору. Откровенно говоря, Резанов не знал, отправится ли он в Японию на «Надежде», но с другим капитаном, или же вообще переберется на другой корабль, чтобы больше не видеться с Крузенштерном.
Прошел почти месяц со дня прибытия корабля в Петропавловск. Резанов все это время не терял ни минуты. Он усердно занимался японским языком, изучение которого начал еще во время путешествия. Ему, как прирожденному лингвисту, большого труда не составило довольно быстро научиться изъясняться по-японски.
2
Между тем нарочный из Петропавловска добрался до Нижне-Камчатска и вручил лично генералу Кошелеву сообщение от Резанова. Генерал встревожился, прочитав записку, в которой камергер просил его прибыть в Петропавловск и непременно в сопровождении военного отряда. Он заподозрил что-то серьезное и немедленно отдал приказ отряду в шестьдесят конных солдат выехать вместе с ним в Петропавловск. Вместе с собой он также взял своего младшего брата, поручика Кошелева, состоявшего у него в должности адъютанта, и капитана Федорова.
Генерал Кошелев уже давно был уведомлен из центра о кругосветной экспедиции, возглавляемой Резановым, и поэтому считал для себя честью, что посланник решил посетить Камчатку. Он знал, что камергер занимал высокое положение в Петербурге, был доверенным лицом морского министра и министра коммерции, а также, что он был близок к императору.
Встревоженный генерал Кошелев, не зная в какой опасности был Резанов, не жалел ни людей, ни коней, ни себя, только бы поскорее добраться до Петропавловска. В теплый летний день 12 августа запыленный, усталый отряд под командой генерала бодрой рысью влетел в Петропавловск, подымая облака пыли и напугав собак и домашнюю птицу. Кошелев тотчас в сопровождении обоих офицеров поехал в дом майора Крупского для свидания с Резановым.