Кома. 2024
Шрифт:
Все оставшееся время этого странного дня я пребывала в какой-то прострации. Я машинально выполняла какие-то действия, безразлично общалась с Гольскими и Нырковым. Что-то ела и что-то пила, абсолютно не чувствуя вкуса и запаха еды. Наверное, я что-то говорила и, думаю, отвечала на вопросы друзей невпопад. Но все это словно пролетало мимо моего сознания и совершенно не контролировалось мною.
Я не помню, когда с моей руки сняли смарт-браслет, как мы вернулись в город, как я приняла душ и завалилась на кровать. Только уже засыпая, я вспомнила о том, что не позвонила Олафу. Но встать, добраться до iPhone и сделать
День четвертый.
18.
Меня разбудила настойчивая трель iPhone. Это звонил Олаф. Обеспокоенный муж едва смог дождаться восьми утра.
– Доброе утро, милая.
– Привет, - пробормотала я в трубку, выудив ее из кармана джинсов, в беспорядке валявшихся на полу у кровати.
– Который час?
– У вас восемь. Почему ты не позвонила вчера?
– сходу начал наступление рассерженный Свенсон. В его голосе даже слышались нотки раздражения. И я легко могла себе представить, как он переволновался из-за того, что я не позвонила вчера вечером. А еще я была уверена, что если покопаюсь в списке непринятых вызовов, то обнаружу, что Олаф звонил мне уже раз десять.
– Мы же договаривались, что ты будешь подавать голос каждый день. Это очень безответственно с твоей стороны не отвечать на мои звонки.
– Олаф, дорогой, прости. Я вчера очень устала. Надышалась свежим воздухом. Впечатлений было много. Вот и легла рано. Я просто не слышала звонков.
– Женя, я очень зол на тебя. Я думал, что с тобой что-то случилось. Нельзя же в самом деле так легкомысленно относиться к...
– Ну прости, - перебила я мужа и окончательно проснулась.
– Я обещаю, что больше такого не повторится. Я буду звонить каждый вечер. Клянусь.
– Ну ладно, - смягчился Свенсон.
– Как прошел день? Как рыбалка?
– День прошел замечательно, - без зазрения совести соврала я и, придав голосу жизнерадостности, похвасталась: - Я поймала жирного карася, и мы его съели. А еще маленького карасика, но мы его отпустили на волю.
– Ты поймала только две рыбки? Вот улов, так улов, - засмеялся Олаф. И я почувствовала, как его внутреннее напряжение начинает понемногу спадать.
– А сегодня куда направишься?
– Пока не знаю. Буду смотреть по погоде.
– Хорошо, Женя. Вечером позвонишь?
– Непременно.
Свенсон еще раз потребовал от меня ежедневного отчета, и мы попрощались. Я положила iPhone на прикроватную тумбочку. Олаф всегда волновался, когда я отправлялась куда-то без него. И мне это нравилось. Я считала, что таким образом муж проявляет свою любовь и заботу обо мне. Хотя, порой, он все же перегибал палку, слишком опекая меня. Но я понимала, что, насмотревшись в своей клинике на страдания жертв нападений или аварий, он просто не мог быть другим. Его страх за мою жизнь и жизнь наших детей был естественной реакцией врача и мужчины, безмерно любящего свою семью.
В квартире было тихо. Я подошла к окну и отдернула штору. Утро было пасмурным, хмурым. Я подумала о том, что если пойдет дождь, то запланированная на сегодня поездка на кладбище может сорваться. Навестить могилки родителей я хотела уже очень давно. Расстояние, разделяющее меня и последнее место упокоения дорогих мне людей, было трудно преодолимым. Но я знала, что память о родителях,
Однако сейчас меня все же больше тревожило нечто иное. Как мне теперь общаться с Гольскими? Как себя вести с ними? Зная жуткую правду о старшем сыне друзей, я не смогу притворяться, что меня не ввергла в шок трагедия, произошедшая в их семье. Хотя... уже вчера вечером они могли догадаться о том, какой сокрушительный удар я получила. Теперь же я стояла лицом к лицу со сложной дилеммой: сделать вид, что все в порядке или деликатно проявить сочувствие и тем самым вызвать у Мары череду страшных воспоминаний.
Мои размышления прервал тихий стук в дверь.
– Можно? Ты уже встала?
– спросила Мара, войдя в спальню.
– Да, Марочка. Меня разбудил Олаф.
– Идем завтракать. Жду тебя в кухне. Я "ссобойку" Ладе еще должна быстренько собрать. И она хочет с тобой попрощаться.
– Хорошо. Сейчас буду.
("Вот и решение проблемы. Никаких вопросов, никаких страданий и переживаний. Прошлое необходимо оставлять в прошлом. Жизнь продолжается").
Наскоро приняв душ, я отправилась завтракать. В кухне пахло свежезаваренным кофе и тостами.
– Привет, - я поздоровалась с подругой и уселась за стол, старательно делая вид, что вчера ничего из ряда вон выходящего не произошло.
В это время в кухню вошла Лада.
– Ой, тетя Женя, вы уже встали? Доброе утро. Мама, "ссобойка" готова? Автобус в 9-15, - защебетала девочка, а я принялась рассматривать ее школьную форму. Простое свободное коричневое платье. Белый воротничок и белые манжеты на рукавах. Черные колготки и черные полуботинки на толстой подошве. Этот отвратительный наряд, больше подходивший старой деве и собранные в строгий пучок прекрасные густые волосы не могли испортить природную красоту девочки. Выразительные умные глаза, точеный носик и брови вразлет говорили о том, что через годик-другой она превратится в очаровательную девушку.
– Да, готова. И не волнуйся. Ты успеешь, - успокоила Мара дочь и подала ей пластмассовую коробку с едой.
Девочка приняла из рук матери "ссобойку", обняла Мару, а потом прильнула ко мне.
– Как же мне хочется побыть с вами, тетя Женя. Я так не хочу ехать в эту казарму!
– Лада, - Мара строго одернула дочь.
– Не переживай, милая, я пока не собираюсь уезжать. У нас еще будет достаточно времени, чтобы пообщаться. Мы и погуляем, и наболтаемся всласть, - подбодрила я девочку и поцеловала в щеку.
– И принеси нам побольше пятерок.
– У меня и так одни пятерки, - сказала Лада и с видимым сожалением покинула нас.
Мы с Гольской тоже не стали задерживаться дома. Погода начала улучшаться, и нами единогласно было принято решение следовать своему первоначальному плану. А еще мы были благодарны Пашке за то, что он оставил нам машину, поэтому мы могли довольно быстро перемещаться по городу и доехать до Вознесенского кладбища минут за двадцать.
Когда мы садились в "Элли" я заметила, что над нашим двором кружит настырный дрон. Я приоткрыла окно, высунула правую руку и показала соглядатаю средний палец. Ненавистный СЭФ по-прежнему красовался на запястье. С большим удовольствием я сорвала его с руки и демонстративно выбросила в окно. А потом злорадно повторила неприличный жест.