Команда Альфа
Шрифт:
Долгими сутками верно служил нам «Педро» — плот мы назвали так же, как и реку.
Мало того, что он тащил нас на своей спине, он еще и обеспечивал нам питье и пищу: то удавалось поймать капибару, крупную, как добрый кабан, водосвинку, то на крючок попадалась двухметровая рыба-великан. Что не съедали, за пару часов провяливало солнце экватора. Так мы без труда делали солидные запасы продовольствия: тащить-то его на себе не надо было — это делал за нас «Педро».
Огнестрельным оружием мы не пользовались. Было запрещено приказом. Все необходимое добывали руками и смекалкой. За долгие недели учебы в аудиториях и среди природы мы овладели искусством довольствоваться тем, что может предоставить лес, болото, река, море, пустыня.
Лишь один раз было трудно устоять перед искушением.
Мы попали в пойму. Берег стал значительно ниже. Река Педро вышла из своего русла и затопила огромное пространство. Справа и слева, куда ни глянь, — вода и вода. Только по течению, несшему наш плот, и можно было понять, где река.
Так вот, из этого теплого болотистого мелководья поднялось вдруг огромное и мясистое, как вол, существо.
— Ламантин! — с благоговением прошептал Власек. — Это млекопитающее из отряда сирен. Говорят, будто встречаются и пятисоткилограммовые экземпляры.
— Да и этот не из маленьких! — вставил Рикардо.
Он решительно принимал на свой счет все вызванные чудесами джунглей возгласы и считал вполне естественным, чуть ли не собственной заслугой, что все самое достопримечательное джунгли демонстрируют именно нашей экспедиции. Он вел себя хозяином, показывающим гостям свои владения. Будто сельва — это гигантский заповедник, директором которого является он, Рикардо. Вначале меня злила и в то же время забавляла его чванливость, позднее мы все привыкли к поведению кубинца и не обращали больше на него никакого внимания. Это был махровый, до мозга костей, шовинист; если бы от него зависело, он бы сначала отвоевал Кубу у братьев Кастро, затем завладел континентом и присоединил бы его к Кубе.
— Врожденный диктатор! — определил как-то во время ссоры с ним Тудореску. — Жаль только, что он не глава государства, а просто рядовой американских войск специального назначения!
Как бы там ни было, а ламантину мы обрадовались.
— Слушай, подстрели его! — тихо, но возбужденно уговаривали мы Джо, поднявшего к плечу автомат, который всегда был у него на всякий случай наготове: приказ-де приказом, а потрошить себя, ежели наткнемся на недруга, мы, уж извините, не позволим!
Джо опустил оружие. Снова поднял, палец его лег на курок. Затем снова опустил.
Он так громко вздохнул, что даже ламантин вскинул голову и уставился на нас.
— Нельзя! Не положено!
На счастье, в самую трудную минуту единоборства охотничьего пыла и военной дисциплины мы вдруг услыхали внятное, отчетливое:
— Ап! Ап!
— Водяная свинья! Капибара! — обрадовались мы.
Это был самый крупный из всех существующих грызунов. Мы тут же увидели ее коричневатую, переливающую в рыжий цвет шубку, всплывшую возле куста.
— Этой хватит и ножа! — У Джо загорелись глаза.
— Давай! Ты же мастер по этой части!
Что правда, то правда. Где ему удалось довести до такого совершенства свою ловкость в обращении с ножом, нам не было известно. Мы знали только, что Джо ни разу еще с тех пор, как мы вместе, не промахнулся.
Глупое животное, ничего не подозревая, стояло во весь рост.
— Я ее сейчас приволоку! — воскликнул Ганс и чуть было не полез в воду.
— Ненормальный! — Стюарт в последнюю секунду успел схватить его за руку. — А пираньи?
— Здесь их нет! А то бы они давно мутили воду около капибары. Ну а на запах крови они бы непременно явились!
Мы чуть было не согласились с его доводами. Продвигаться на плоту и так было трудновато, мы не могли рискнуть выйти из русла реки.
— Ганс доберется вброд — и делу конец! Пусть Стюарт не заливает!
Но Стюарт настаивал на своем.
— А как же кайманы? — спросил он, указывая вдаль, откуда быстро приближалась, наверное, дюжина лупоглазых, страшных голов.
Застань они Ганса в воде, спасти его было бы не в наших силах.
— Вечно ты чего-то боишься! Уверяю тебя, я давно бы уже проделал путь туда и обратно! — Ганс знал, что говорит нелепицу, но он не был бы немцем, если бы не настаивал на своем.
Кайманы тем временем подплыли совсем близко и так впились своими буркалами в наш плот, что даже забыли про капибару. Их плоские головы никак не могли переварить, что это за движущийся остров со странными существами на нем.
Вряд ли приходилось встречаться им на своем веку с людьми. По-видимому, они приняли нас за животных, к тому же не обладающих ни рогами, ни клыками, а значит, беззащитных.
Так, вероятно, решила и та, ужасающая своими размерами бестия, которая внезапно вынырнула у края плота, подняв на него передние лапы.
Нам только недоставало, чтобы и остальные последовали ее примеру.
— Ух, чтоб тебя! — воскликнул Сэм, имевший особенность сразу оживляться, как только пахло битвой.
Строя плот, мы одновременно изготовили и пару весел, одно — для гребли, другое — для управления. Каждое в отдельности не уступало по своей толщине оглобле, в то же время превосходя ее длиной.
Одно из весел схватил и поднял теперь Сэм, намереваясь обрушить его на голову пресмыкающегося.
Уже половина туловища каймана была на плоту. Он разверз свою чудовищную пасть и, щелкнув зубами, захлопнул ее.
— Эта падаль, видно, неплохо играет в покер и отлично знает, когда прибегать к блефу! — проворчал сквозь зубы Джо, закладывая разрывную пулю в обойму.
Метровая пасть снова раскрылась перед нами. Зубы, вызывавшие в нас содрогание, скалились, грозили.
Сэм размахнулся и изо всех своих титанических сил всадил весло, будто копье, в глотку хищника.
Видели бы вы, какая началась тут свистопляска!
Смертельно раненный зверь зашлепал хвостом по воде, и на нас обрушился фонтан брызг. Река в мгновение ока вздыбилась, плот стало бросать вверх-вниз по вспенившимся волнам.