Команда ТелеVIР
Шрифт:
У ведущего глаза сошлись в кучу.
– Что у вас там происходит, черт вас побери? – жалобным голосом переспросил он. – Пшеница – это не клетка с разъяренными львами, она не кусается!
– Да кто тебе сказал такую глупость?
– Сам видел.
– Ты не те сорта видел, – уточнил корреспондент. – Показать, чем этот сорт отличается от прежних?
Ведущий вполне отчетливо зарычал.
– Виктор, глюха-муха, я тебе с самого начала предлагал это сделать! – выпалил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не накричать на всю страну не предназначенными для общественного
– Ты неправильно ставил вопрос, – уточнил корреспондент. – Так и быть, я покажу, что это за пшеница. Смотрите все! Оператор, снимай! – и кинул в пшеницу собственный пиджак.
Пшеничные колосья зашевелились, вытянулись стрункой и вцепились в ткань, разрывая ее на мелкие кусочки и перехватывая их друг у друга.
У ведущего отвисла челюсть.
– Новый сорт пшеницы, который вывели ученые, не только борется с вредителями и болезнетворными микробами, поедая их без остатка, но и уничтожает любую органическую материю! – объяснил корреспондент. – Они и мне порвали костюм, когда я зашел в пшеницу. Теперь понятно, почему колхозники до сих пор ее не скосили, а всем скопом собирают коноплю?
– Ничего себе, новости, – прокомментировал профессор. Дело о модифицированной пшенице вполне могло являться фриком, но документальные кадры с места событий… – Я всегда говорил, что работать с ДНК надо осторожно, и ничего в ней не менять во избежание неприятностей.
Ведь при таких опытах скоро дойдет и до объединения картофеля и росянки: чтобы полученный гибрид самостоятельно поедал колорадских жуков. А что вкус корнеплодов у подобного мутанта непременно окажется ниже всякой критики, экспериментаторы спишут на название продукта: мол, какое название (КАРТОфель плюс росяНКА равно КАРТОНКА), такой и вкус.
– Потрясающе! – воскликнул ведущий, моментально находя плюсы в новом сорте пшеницы, – Продадим ее китайцам – и пусть снова избавляются от воробьев, как проделали это в двадцатом веке: пшеница сама съест своих врагов.
– Это невозможно! – ответил корреспондент. – Пшеница поедает всё, до чего дотянется, даже до людей. Ее нечем собирать и перевозить – она съедает покрышки комбайнов и деревянные борта грузовиков. Эта пшеница – оружие массового поражения, вы меня понимаете? Ученые проиграли, и колхозу нужна помощь военных.
– А почему ученые сами ничего не скажут на этот счет?
Корреспондент махнул рукой в сторону поля и всхлипнул:
– Вообще-то, это секрет, но они все там! А крестьяне собирают коноплю, чтобы продать ее на черном рынке, там же купить напалм и с его помощью полностью сжечь пшеницу, пока она не съела их!
Пшеница заколыхалась. Картинка задрожала: оператор боковым зрением увидел, что пшеница вырывается из земли и вытягивается в сторону съемочной группы. Он перевел камеру на поле и окончательно убедился в том, что боковое зрение его не обманывает. Пшеница на самом деле вырывалась из земли и на тонких корнях передвигалась к ним.
– Вот, зашибись: новые Триффиды! – выкрикнул пораженный оператор. Он подхватил камеру со штативом и торопливо уселся во внедорожник телекомпании. Задергавшееся изображение в телевизоре студии стало один в один походить на кадры из современных блокбастеров: ничего толком не видно и непонятно, что к чему. – Виктор, поехали отсюда!
Проворный корреспондент уже заводил двигатель.
Колосья пшеницы забили о корпус автомобиля, вгрызаясь в краску и стекла – следы от укусов показывали, что новому сорту пшенице по зубам даже металл.
Корреспондент надавил на газ, машина резко тронулась с места.
Оператор показывал пшеничное поле через заднее стекло: пшеница высыпала на дорогу и устремилась в погоню со значительным отставанием, по пути поедая все, что казалось ей съедобным. А когда раздался крик корреспондента:
– Они уже здесь! – машину основательно тряхнуло, и вместо изображения появилась черно-белая пелена помех.
– Э-э-э… – проговорил ведущий, не в силах отвести глаз от пустого телеэкрана, – уважаемые телезрители, вы смотрели репортаж с экспериментального пшеничного поля. На связи был наш корреспондент Виктор. Следите за дальнейшим развитием событий.
По экрану прошла заставка, и диктор заговорил о международных новостях, словно с корреспондентом и оператором ничего существенного не случилось.
Профессор сидел как вкопанный еще минут пятнадцать – перед его глазами встала картина нового мира: бескрайнее пшеничное поле, съевшее всю растительность и животный мир на земле, и не добравшееся разве что до жителей морей и океанов.
«Вроде бы не первое апреля, – думал он. – Ради чего такие шутки? Неужели телевидение решило совместить приятное с полезным, и объединило новости и вымыслом? Для большего эффекта, так сказать… – он вздохнул. – А все-таки жаль, что священник успел излечить телевизор».
В двери постучали, и в лабораторию вошел охранник.
– Прошу прощения, – обратился он к профессору, – но уже поздно. Вам пора домой.
Профессор посмотрел на часы.
Девять двадцать.
– Вы правы, сейчас выйду, – профессор снял с себя лабораторный халат и повесил его на гвоздик, прибитый сбоку к старому шкафу.
– О! Новый телевизор! – изумился охранник. – Везет же людям!
– Это с какой стороны посмотреть, – ответил профессор.
– Со стороны кинескопа, конечно!
Профессор хмыкнул, еще раз посмотрел на телевизор, выдернул шнур из розетки, оглядел лабораторию в поисках включенных приборов и вышел в коридор.
Щелкнул закрывшийся замок.
Водитель такси зевнул и перелистнул газету. Вопреки ожидаемому, этим вечером поток желающих прокатиться с ветерком уменьшился до критического минимума: в небольших городах при теплой солнечной погоде народ гулял на своих двоих, и потому купленная кипа газет лежала прочитанной от корки до корки. Водитель с грустью отметил, что если дела и дальше пойдут таким образом, то газет придется брать раза в два больше. Или вовсе переключиться на большие и толстые романы.