Комбат Ардатов
Шрифт:
— Да? Да… — протянул Ширмер, наконец соображая.
— Будем надеяться, что вы выпутаетесь и в следующий переход вам больше повезет.
«Неужели все сложится именно так?» — подумал Ардатов, высовываясь из траншеи, чтобы увидеть солнце. Оно было низко, очень низко, ладони на три от горизонта, так что полынь за бруствером отбрасывала длинную-длинную тень.
«А если его отправить с Белоконем? — подумал Ардатов. — Вдвоем, незаметно, они проскользнут. — Он колебался, хотя этот вариант был заманчив: ползком, ползком, по-пластунски, скрываясь в полыни, осторожно извиваясь в ней, два здоровых, достаточно сильных человека,
— Белоконь! Сержанта Белоконя ко мне!
Ширмер подвинулся к нему:
— Геноссе капитан! Я должен сказать вам… Я решил… Мало ли что может быть, что случится со мной…
— Да? — Ардатов обернулся. Ширмер был прав — если бы они не удержались, если бы Ширмер попал к фрицам, еще не известно, выпутался бы он, и в этом случае все, с чем он шел к нам, пропало бы. «Тю-тю! Кошка съела!» — сердито подумал Ардатов.
— Что вы предлагаете? Быстрей! Они могут опять полезть.
Совсем не сбивчиво, четко, как по-писаному, не раз, видимо, обдумав все, что он будет говорить, Ширмер рассказал ему:
— В Виттенберге — это между Лейпцигом и Берлином — в Виттенберге спаслась подпольная коммунистическая организация. Часть ее. Группа действует оторвано, имеется опасность дальнейших провалов. Работа группы — саботаж, небольшие диверсии, но, главное, сбор информации, полезной для Красной Армии и ее союзников.
— Да? Вот как? Это, знаете ли… Большая группа? — совсем неумно спросил Ардатов, так как ему не следовало бы этим интересоваться — большая ли, маленькая ли, — не его это было дело, — а Ширмер не должен был в конспиративных целях рассказывать ему это. Обстоятельства вынуждали Ширмера раскрыться ему, но лишь в минимально необходимом объеме, доверить все Ширмер не имел права.
Ширмер сделал вид, что вопроса не было.
— Мы имели план через пленных связаться с кем-то, но это рискованно — Гиммлер имеет своих людей и в ваших лагерях, — Ширмер поправился, — и в лагерях ваших пленных, — и подставляет их антифашистам, и контакт с пленными не решает главного вопроса — связи с вашей разведкой.
— Да, — согласился Ардатов.
— Группа имеет серьезную информацию уже сейчас: размещение новых военных заказов, отработка моделей новых видов оружия, в частности, нового вида тяжелого танка, имеется один человек, который сейчас в Норвегии, который связан с флотом. Группа считает, что эта информация будет ценной для Красной Армии. Потом, имея вашего резидента, группа могла бы активизировать работу. Этим немецкие коммунисты вложили бы и свою долю в борьбу с фашизмом.
Ардатов быстро посмотрел в лицо Ширмеру. Оно было спокойным и немного торжественным.
— Узнав, что моя часть выезжает на восточный фронт, группа поручила мне сдаться и доложить все вашему командованию, — закончил Ширмер.
Конечно, Ширмер должен был бы докладывать все это какому-нибудь ответственному лицу, у которого все нити в руках, которое могло бы приказать кому-то из наших разведчиков выйти на связь с группой Ширмера, конечно, все должно было быть так, а не так вот, как сейчас, думал Ардатов. Он здесь был бессилен, что он мог сделать?
Пока Ширмер говорил, Ардатов чувствовал, как груз, который кладет ему на плечи Ширмер, все тяжелеет. Ему думалось, что все фрицы, которых они убили сегодня, все эти Т-3 и Т-4 не стоят
«В самой Германии! У них под боком! Да один наш разведчик с передатчиком и, господи! — данные в Москве! В Наркомате обороны! И так не раз, не два, а всю войну! Или пока… пока не поймают! Мы сделаем все, а этого Ширмера…» — лихорадочно обдумывал Ардатов.
Но Ширмер пока не сказал главного, и Ардатов спросил:
— Как связаться с вашей группой? Пароль, отзыв? Место? Время?
Ширмер тоже понимал, что это самое главное. Слова о группе оставались словами — ищи ее, пойди-ка — найди. Стоило Ширмеру умереть, и что он говорил, что не говорил — было все равно. Он медлил, еще раз обдумывая.
— Подожди! — сказал Белоконю Ардатов, когда тот подошел, досасывая окурок, но не выплевывая его, хотя окурок уже жег ему рот. Вынуть окурок он не мог, потому что обе руки его были заняты лентами и немецким пулеметом и немецкими же гранатами и консервными банками: Белоконь успел слазить в какой-то танк и выпотрошил его.
— Там старший лейтенант Щеголев и лейтенант Тырнов, — объяснил ему Белоконь. — Лейтенант Тырнов ходить не может, так командует с четверенек. Заворачивают всем этим, — он кивнул на свой груз, — делом. Он все-таки выплюнул окурок, потому что окурок мешал ему говорить. — Осталось полчасика, да, капитан? Черт не выдаст, свинья не съест! А король треф, то есть Лир — приказал долго жить. Слева над ухом. Там Надя, вы бы сходили, товарищ капитан. Как бы с ней чего, ну, в общем… Увести, что ли, оттуда или как-то иначе… — Он показал на консервы: — Не шашлычок по-карски, но все же… Заправимся на ходу, да, капитан?
— Быстро к Щеголеву! Чтоб сейчас же ко мне! — приказал Ардатов. — Брось все тут. И чтоб все оружие и все боеприпасы были собраны! Быстро! Быстро, сержант! Да бросай так!
Они со Щеголевым проверили пулемет, и пока они занимались этим делом, Ардатов в двух словах передал Щеголеву то, что сказал ему Ширмер.
— Вы передумали? — Ардатов поставил пулемет на бруствере и зарядил: — Вы, Ширмер, не имеете права передумывать. То, что вы знаете, не принадлежит вам. Явки! Быстро! Место, время, пароль, отзыв! Они вот-вот полезут. Видите, готовятся.
— Живей, Ширмер! Шнеллер! — приказал ему Щеголев.
— Запоминайте! — Ширмер кивнул. — Явка один — восточное крыло вокзала, восточная дверь. Обусловленность — у нашего связного в левой руке, заголовком вниз газета «Фелькишер беобахтер». Сложена так, что читается только «Фелькишер». Ваш пароль: «Где здесь надежное бомбоубежище?» Отзыв: «В Виттенберге все бомбоубежища отличны». Запомнили? В отзыве не «надежны», а «отличны».
— Повторите! — приказал Ардатов. Ширмер повторил, и Ардатов прошептал все это про себя: — Время?