Комбат против волчьей стаи
Шрифт:
Федор отправился исполнять распоряжение, а Курт перешел в маленькую комнатку, которую называл своим кабинетом. Стенки здесь были сложены из неоштукатуренного кирпича, пол залит бетоном и покрыт метлахской плиткой. Мебель стояла простая, но добротная. Роскоши Курт не любил.
Каждое новое пристанище он считал, и считал справедливо, временным. Скольких хозяев он уже сменил с того времени, как основал собственное дело!
Он не умел делать деньги покупая и продавая, зато умел управлять людьми. Людьми называемыми наемниками.
Теперь же, после разговора с Сиваковым и Панкратовым, он почуял, что у прежних хозяев запахло жареным. И если вовремя не переметнуться, то можно не сносить головы. Но к чему защищать чужие интересы? Лучше найти свой новый интерес.
Сиваков лишь переступил порог, тут же тревожно посмотрел на Курта, тот глянул на Федора, мол, оставь нас одних, но далеко не отходи.
За те два года, что Федор был в банде Курта, он научился различать малейшие оттенки настроения своего то ли главаря, то ли командира. Они могли вести разговор без всяких слов, лишь подмигивая, кивая, совершая еле заметные жесты руками.
— Садись, — Курт указал Сивакову на мягкий кухонный угол, примостившийся в углу кабинета.
Перед сиденьями стоял низкий журнальный столик с исцарапанной, изрезанной ножом столешницей.
На нем тускло отливала желтым светом треснутая обыкновенного зеленого стекла массивная пепельница, не очень тщательно вымытая.
— Ну как?
Илья Данилович давно не бывавший в таком гадюшнике, как сейчас, подался вперед.
— А ты как думаешь? — рассмеялся главарь бандитов.
— Панкратов согласился?
— А что ему оставалось делать?
Курт намеренно не говорил пока о том, что увеличил свою долю с двух процентов до трех. Всегда приятно иметь что-нибудь про запас, и когда собеседник посчитает, что взял над тобой верх, посадить его в лужу.
— А твои партнеры? Что они, догадываются? — задал не очень-то конкретный вопрос Сиваков.
— Точно не знаю, в голову к человеку не залезешь. Если и вскроешь черепушку, все равно не узнаешь о чем он думает. Но по-моему, поверили, иначе бы уже прилетели посмотреть на твой труп.
Сиваков нервно повел плечами.
— Да уж…
— Кстати, позвони Панкратову, — Курт протянул Илье Даниловичу трубку, но пока не выпускал ее из пальцев, несмотря на то, что Сиваков ухватился за нить, связывающую его с внешним миром всей пятерней.
— Не забудь подтвердить, что мы договорились с тобой, и твоя доля теперь делится на две части. Из шести процентов три твоих, три моих.
Сиваков сразу обмяк.
— Три? Мы говорили о двух.
— Я передумал, — не моргнув глазом сказал Курт и замолчал, не мигая глядя на Илью Даниловича.
— Дела так не делают…
— Делают.
Спорить было бесполезно,
"Мог бы сказать и четыре, — подумал Илья Данилович, — и черта с два я что-нибудь мог сделать.
Жизнь и свобода стоят большего".
От волнения Сиваков не мог попасть пальцем в нужные кнопки. Сбивался в очередности, зло сбрасывал набор и принимался тыкать негнущимся пальцем вновь.
— Дай-ка я, — Курт спокойно, не спеша нажал цифры и подал трубку Сивакову.
Панкратов уже кричал:
— Алло-алло!
— Это я, — сделав усилие над собой проговорил .Илья Данилович.
— Ты в порядке?
— В полном.
Понимая, что сейчас Сиваков не может говорить открыто, Панкратов особо не распекал его и не выпытывал подробности.
— И на этом слава Богу.
— Все остается в силе?
— Да, я думаю, новый человек нам не помешает.
— А по деньгам как?
— Мы договорились, три процента его.
— Смотри, ответственности я с тебя не снимаю, — проговорил Панкратов, — если что…
— Знаю.
В трубке раздались короткие гудки.
— Ну вот и все, — произнес Курт, забирая безмолвную трубку, — Рубикон перейден и, кажется, без особых потерь. Ведь так?
— Когда меня освободят? — поинтересовался Сиваков и тут же добавил, чтобы у Курта не оставалось сомнения в его искренности, — без меня груз не смогут принять. Только я владею всей информацией и только меня знают те, кто передаст груз.
— Подстраховаться никогда не вредно, всегда помогает, — Курт нагнулся и взял с нижней полки, устроенной под столом, бутылку водки и стакан, причем один, придвинул его Сивакову, налил до краев, приподнял, покачал, расплескивая спиртное.
— Пей.
— Я не хочу.
— Я не спрашиваю — хочешь, не хочешь. Пей.
— Зачем?
— Вопросы можно задавать, когда ты что-нибудь решаешь.
Сиваков еще колебался, но у него не оставалось выхода. Он двумя руками поднес стакан к губам и, давясь, кашляя, принялся пить. Выпив, еле перевел дыхание.
— И еще.
Курт вылил все, что оставалось в бутылке. При этом стакан переполнился, немного водки пролилось на стол.
— Мне нужно, чтобы ты отдохнул и не дергался.
Лучше быть пьяным, чем связанным.
— Может, ты и прав, Курт.
Водка еще не затуманила сознание Ильи Даниловича. Но после второго стакана он почувствовал легкое головокружение и еле сдержал позыв рвоты.
— Закусывать не надо, хуже будет, — тоном врача посоветовал Курт и по своей привычке похлопал Сивакова по плечу, Того развезло быстро, он не ел уже часов двенадцать и спирт моментально перешел в кровь, ударил в голову. Слезящиеся глаза его заволокла маслянистая поволока. Илья Данилович громко икнул и неожиданно для себя сказал: