Комбат. За личное мужество
Шрифт:
Комбат не стал рисковать и, не дожидаясь, пока молодой службист его заметит, свернул в арку. Бахрушин, очевидно, успел заметить Комбата. Как только Рублев устроился на лавочке в соседнем дворе, полковник позвонил ему и сказал:
— Спасибо, что все понял. Вот такая у нас осень.
Сказав это, полковник сразу отключился. И Комбат понял, что все намного серьезнее, чем он думал. У злодеев обычно хватает средств, чтобы убрать с их пути любого, зато выследить, прослушать они могут далеко не каждого. А Бахрушин явно боялся не столько слежки, сколько прослушки. Это могло означать только одно — за ним следили свои. Это
Начинало смеркаться, но Борис Рублев не спешил включать свет. Ему было над чем подумать. Однако не успел он заварить кофе, как у него за спиной послышался голос Бахрушина, который умудрился войти в квартиру совершенно бесшумно.
— Спасибо, Комбат, что пришел, — сказал Бахрушин, пожимая ему руку.
— За вами хвост. Свой, как я понимаю, — высказал предположение Комбат.
— Да, — кивнул Бахрушин и попросил: — На всякий случай давай-ка отключим мобильники и вытащим симки. Свет включим чуть позже.
— Да мы и так вполне сможем поговорить, — заметил Комбат, ловко разливая в полумраке кофе. — Кто этот мелкий пакостник, который пытался следить за вами?
— Из соседнего отдела. Старший лейтенант Кориков. Володинский кадр. Решил обыграть своего шефа, меня, а вместе с нами все ГРУ. Володин собирается в отставку, на пенсию, так у него в отделе все зашустрили. Этот малый вообще бежит впереди паровоза, — сказал Бахрушин и, помолчав, перешел к делу: — Долго рассиживаться у нас с тобой времени нет. Поэтому я коротко изложу тебе суть. Как нам стало известно, в Москве и Подмосковье действует тайная организация «Легион». В нее входят богатые и влиятельные люди.
— Все или только избранные? — вполне серьезно спросил Комбат.
Но Бахрушину почему-то в словах Рублева послышалась насмешка.
— Не ерничай! — не скрывая недовольства, одернул он Комбата. — Все это более чем серьезно.
— Я серьезен, как никогда, — заметил Комбат.
— Так вот, — продолжил Бахрушин, — у этой организации, как сообщают наши информаторы, есть выход на международные банки. Дисциплина в «Легионе» жесткая, можно сказать, жестокая. Тех, кто хочет выйти из организации или слишком много болтает, убирают, доводят до самоубийства и тому подобное. Средства, само собой, переходят в кассу «Легиона». Действует «Легион» по принципу пирамиды. У кого-то из его членов должны быть сосредоточены имена и банковские счета всех остальных членов организации.
— И этот «кто-то» должен находиться на самой вершине пирамиды? — уточнил Комбат.
— Так точно, — подтвердил Бахрушин. — Более того, есть сведения, что дипломат с этими данными хранит в одной из своих банковских ячеек некто Александр Малиновский, программист, который, выгодно женившись на приемной дочери одного из богатейших людей России, руководит известной компанией. Чтобы выйти на него, придется сблизиться с теми, кто владеет львиной долей российского капитала, который посредством «Легиона» полегоньку перекачивается за рубеж.
— Но,
— Если у тебя есть план получше, действуй, — сказал полковник. — Мне важен результат. Я хочу знать, действительно ли существует такая организация, кто в нее входит и каким образом средства утекают за границу. Здесь есть несколько вариантов: через благотворительные фонды, фиктивные браки с иностранками и иностранцами, ну и все такое прочее.
— Как я понимаю, — произнес Комбат, — вы все-таки сомневаетесь в том, что эта организация существует.
— Всякое может быть, — сказал полковник, — но если сигнал поступил, мы должны на него отреагировать.
— Это все? — спросил Комбат, поскольку почувствовал, что Бахрушин что-то недоговаривает.
— Есть еще одно препятствие — старший лейтенант Кориков, который хочет взаимодействовать с моими агентами, — сказал Бахрушин. — Он более чем настойчив в этом своем желании.
— Не люблю ищеек, — усмехнулся Рублев, — но попытаюсь пустить его по ложному следу. Пусть активно «взаимодействует» с каким-нибудь другим человеком. Пусть купит себе шляпу и пальтишко подороже и тоже внедряется в высшее общество.
— Это в девяностые богатые люди носили малиновые пиджаки и золотые цепи и всеми силами стремились выделиться из общей массы. Теперь модно сливаться с толпой. Если человеку при деньгах нужно выйти на улицу без охраны, он наденет простой свитер, курточку и джинсы, а не роскошное пальто и шляпу. Любимое развлечение наших нуворишей — переодеваться в бомжей, — заметил полковник. — Представляешь, спорят на деньги, даже на деньжищи, кто больше мелочи в переходе соберет или кто дольше пробомжует. Так что теперь, чтобы сблизиться с кем-нибудь из шишек, не в казино, а в дорожный переход на скрипке играть идти нужно. Или на худой конец страйкбол осваивать. У них там свои команды, соревнования, чемпионаты.
— Да, осень для страйкбола — золотое время! — оживился Комбат. — В лесу листья с деревьев облетают, прозрачнее делается, интереснее играть.
— Я вижу, ты в этом разбираешься! — одобрительно кивнул Бахрушин. — Это нам пригодится. Только не обязательно за город, в лес ехать. Теперь и на Таганке, считай в центре Москвы, в бункере организуют страйкбол. Там всегда много иностранных туристов.
— Иностранных туристов, говорите… — задумался Комбат. — Отлично. Лучше не придумаешь. Никогда не играл в страйкбол с иностранцами.
— Комбат, твоя задача не в страйкбол играть, — заметил полковник.
— Зато там все в очках и в масках. Можно по желанию спровоцировать любую ситуацию. Отличное место для переговоров и заключения самых разных сделок. Так что посылайте своего старлея в это воскресенье на страйкбол на Таганку, там с ним и разберемся. Будем расширять «Легион». Включим этого старлея в него. Пущу по ложному следу. Пусть шустрит. А заодно и этого господина Малиновского прощупать можно. Подумаем, как на него выйти. Не может быть, чтобы там никто о нем не слышал. Как всякий зять богатого тестя, он, наверное, комплексует, а где ему еще самоутверждаться? Или горные лыжи, или экстремальные игры, — четко и ясно заключил Комбат, поднимаясь из-за стола. Свет они так и не включили.