Комедия книги

Рат-Вег Иштван

Перейду к деловой жилке. Особенно явно она присоединялась к таланту у французских писателей. Это они придумали роман с продолжением, который можно доить дважды. Сначала роман печатается в газете, затем сваливается на читателей в виде книги.

Периодические издания оплачивают такие романы построчно. Во времена Эжена Сю и Дюма-отца плата за строку была 1 франк 25 сантимов, причем неполные строки считались как полные. Поэтому писатели питали особое пристрастие к диалогам: там не требовалось дописывать строчку до конца. Более того, диалоги можно было, при некотором умении, разбавлять. Персонажи, например, беседовали таким образом:

— Итак, вы утверждаете, что видели убийцу?

— Да.

— Но этого быть не может!

— Я вас уверяю.

— Повторите еще раз!

— Да, я видел убийцу.

— Просто невероятно!

— Клянусь!

— Так

значит, это все-таки правда?

— Именно!

Вот вам десять строк, дающие двенадцать с половиной франков легкого заработка. Больше, чем Петефи получал вначале за свои стихи.

Однако владельцы газет тоже скоро сообразили, что к чему. С Дюма они стали со временем заключать договоры на условии, что платить будут не за строчку, а за букву. За каждую букву он получал два сантима. Но в общем сантимы его действовали по пословице, согласно которой копейка к копейке — вот и рубль, — и, складываясь, давали ему дохода двести тысяч франков в год. А затем, в руках у транжиры-писателя, франки снова распадались на сантимы.

Эти модные французские писатели умели не только зарабатывать, но и тратить. Когда книги Ламартина открыли перед ним шлюзы золотого потока, он решил отправиться в путешествие на Восток. Купив корабль, он снарядил его на свои средства и вместе с женой и дочерью отплыл в Малую Азию. Причаливая к суше, он останавливался лишь в тех домах, которые были уже его агентами куплены для него. С собственными караванами он наведывался в гости к вождям племен и дарил им богатые подарки, как и подобает королю поэтов.

Писатели-транжиры если и проматывали свой талант, то по крайней мере получали взамен от жизни большие и малые радости. Но что за жестокая шутка судьбы крылась в том, что самый известный и больше всех зарабатывающий английский писатель, Вальтер Скотт, вынужден был трудиться, чтобы отдать долги!..

Писатель пусть сидит за столом; суета делового мира не для него. И Скотт вступил компаньоном в большое издательское и печатное предприятие. И в один прекрасный день обнаружил, что фирма обанкротилась, а он должен кредиторам сто тридцать тысяч фунтов! Всю сумму он должен был заработать своим пером. В этой страшной ловушке писатель жил буквально до конца своих дней. За два года, с января 1826 по январь 1828 года, он заработал и отдал кредиторам сорок тысяч фунтов (в пересчете на венгерские деньги более миллиона золотых пенге; но в те времена это была куда большая ценность). Однако чрезмерное напряжение сломило его. Еще несколько лет, еще несколько мешочков золота кредиторам — и перо выпало у него из рук.

Эта банальная метафора в данном случае точно отвечает действительности. Тяжелобольной, он сел к столу, взял перо — и не смог его удержать. Перо выскользнуло из его пальцев. Он сказал грустно: «Теперь мое место в постели»; скоро и постель он сменил на гроб. Оставшуюся часть долга собрали и выплатили по национальной подписке.

Я должен сказать еще о сенсационных темах. Здесь для наглядности вернусь от старых времен к примеру более свежему.

Одно американское издательство в 1927 году предложило Линдбергу два миллиона долларов, если он опишет свои приключения над океаном в книге на пятьдесят тысяч слов. То есть за каждое слово он получил бы сорок долларов. Линдберг — к вящему изумлению дельцов от литературы — отверг предложение. Он сказал, что умеет лишь летать, в литературе же ничего не смыслит.

27. ПРОГУЛКА ВОКРУГ ЖЕЛУДКА

1 января 1603 года на пиру у графа Санисло Турзо, в его замке в Галгоце, гостям было предложено меню из 18 блюд на обед и 18 на ужин, включая такие экзотические, как хвост бобра с фруктовой подливкой. Если готовились к действительно большому приему, то горожанин заботился о столе не меньше, чем вельможа — по крайней мере в смысле разнообразия блюд. Если какой-нибудь цех посвящал в мастера и принимал в свои ряды выучившегося парня, несчастный должен был пригласить весь цех на пиршество. Официально предписанное для таких случаев меню праздничного стола цеха портных в Каройфехерваре в 1684 году [338] включало 31 блюдо, тщательно оговаривая все подробности:

338

По кн.: Gyula Magyary-Kossa. Magyar Orvosi Ernlekek. Budapest, 1929, III. k., 63. old.

«Вино

дорогое, белых булок вдоволь, чтоб хватило честному народу. (…)

Старый карп в масле, отдельно с перцем и отдельно с деревянным маслом. (…)

Карась, жаренный в масле, по вкусу господ Батори. (…)

Все блюда честно снабдить приправами, без ворчанья и без обмана, а если что не так, только лишние будут расходы: придется другой стол делать».

Конечно, никто не обязан был есть 31 блюдо. Как пишет Петер Апор: [339]

«Кому какое блюдо было ближе и кто какое любил, тот за такое и принимался».

339

«Metamorphosis Transsylva-nice»

Как готовились эти аппетитные блюда? На это дает ответ одна из самых старых наших поваренных книг: «Приготовление Венгерских Блюд Поваром Его Сиятельства Господина Шебештена Текели Михаем Сент Бе недеки, Август 1601 года, Кешмарк». Вот парочка рецептов из этой книги:

«Каплун с еловой подливкой. Хорошо откормленного жирного каплуна нафаршируй еловым семенем; еловое семя растолки с маслом и положи в каплуна; потом испеки каплуна, поливая еловым маслом, чтобы поджарился хорошо; потом сделай подливку; еловое семя растолки посильнее, смешай с вином, заправь перцем, корицей; разрежь каплуна на части, уложи на блюдо, полей подливкой, тут же накрой другим блюдом и так подавай на стол.

Раки в соусе. Свари раков, не соля сильно; вынь мясо из скорлупы, положи на блюдо; скорлупу не выбрасывай, а растолки хорошо в ступке, добавь вина с уксусом, процеди через сито, накроши туда булку, свари снова, процеди через сито, чтобы соус был густой; положи в него очищенных раков, добавь эстрагона, провари хорошенько все вместе. Положи туда перец, шафран, имбирь; соль пусть не перебивает уксус, потому что будет невкусно; перец, уксус, соль чтобы были поровну. Когда будешь подавать, нарежь к блюду хлеба».

Эта поваренная книга побывала в руках и у Мора Йокаи, который по этому поводу заметил:

«Видно, предки наши не только сверху панцирь носили, но и желудки у них были выложены изнутри жестью».

По-моему, не только желудок, но и язык, небо требовались соответствующие для этих вываренных в вине, вымоченных в уксусе, нещадно острых блюд. И все время мясо, мясо и мясо; супов почти нет, мучные блюда редки, гарнир — главным образом капуста, о которой Петер Апор пишет, что «более подходящую для желудка венгерскую пищу, чем капуста, не знали в старые времена».

О капусте и еще двух знаменитых наших блюдах пишет и Антал Сирмаи, [340] причем пишет в стихах. Латинский текст не поясняет, откуда взяты венгерские вирши.

Нет вкуснее блюда, чем капуста с мясом,Да еще коль салом сей предмет украшен,Блюдо вожделенно, будь благословенно!Вкупе с колбасою ты вдвойне отменно.А еще Бошпорош [341] — ах, хорош, ей-богу!Пусть в нем сала мало — зато перца много.Бошпорош, поверьте, есть готов до смерти.Но, коль нет в нем перца, пусть его дерут черти.Кислый суп с грудинкой — третье блюдо наше.Нету для мадьяра в мире блюда краше.Кто его отведал, тот забудет беды.Рай познает после сытного обеда.

340

«Hungaria in Parabolibus». Buda, 1807

341

Свинина, обжаренная в муке, с уксусом, чесноком, перцем.