Комедия положений, или Просто наша жизнь (сборник)
Шрифт:
– Сейчас расскажу, – пообещала я. – Все началось с того, что муж мне машину подарил.
– Ну, здорово же! – восторженно перебила Римма.
– Да, неплохо. Я даже начала на ней ездить. Права у меня давно имеются, а вот машины не было. Я очень увлеклась моей малюткой. Объездила её, мы приноровились друг к другу. Машинка мне полюбилась, и я принялась обустраивать её нутро на свой лад. Копалась я как-то на стоянке. Мне понадобились перчатки и ещё что-то. Не помню, да и не важно уже, что именно. Я полезла за этим в багажник автомобиля моего мужа. Он по выходным долго спит, а я рано утром машину обкатываю, пока дороги свободные. Его ключ я на всякий случай прихватила. Раньше я этого никогда не делала, а тут позволила себе такую вольность. Ведь мы оба теперь автомобилисты! Мне вообще захотелось посмотреть, что же там мужчины возят с собой. Но лучше бы я этого не делала.
– Почему? – удивилась Римма.
– Я там наткнулась на пачку фотографий.
– Каких?
– Любительских, но с такой душой сняты кадрики! Фотороман! Мой муж и его любовница. Вкус у него неплохой. Симпатичная такая женщина. Меня немного моложе будет. В общем, секс в большом городе.
У Риммки вначале некрасиво вытянулось лицо, потом оно и вовсе исказилось, словно
Испорченный праздник – это ещё полбеды, а вот когда рушатся привычные основы микрокосмоса…. Друзья с годами становятся глубокими родственниками, и все мы связаны незримыми ниточками. Мой муж вероломно потянул наши ниточки не в ту сторону, сделал мне больно, а теперь и Римма пострадала.
– Там что, прямо секс голимый? – осторожно, вполголоса, уточнила обескураженная Римма.
– Нет, не так, чтобы прямо. Где они в прижимку, где ручка на плечо. Но я то вижу глубже и дальше, Римма! Секс ведь не только в постели бывает. Он в глазах светится.
Я плеснула в рюмки ещё коньяку и продолжила:
– Взяла я эту пачечку снимочков и домой принесла. После сытного воскресного завтрака молча выложила ему на стол.
– А он? – сдавленным голосом спросила Римма.
– Соскочил с места, начал бегать туда-сюда, туда-сюда. Что-то говорил, но всё такой вздор нёс! Что-то плёл в стиле «не верь своим глазам, а верь моим словам». Это, мол, переводчица молодая. Мне пришлось с ней плотно поработать.
– А, может, и правда – переводчица? – с надеждой в голосе спросила Римма.
– Римма, мы что, дети? – махнула я рукой. – Переводчица знаешь, с какого языка на какой? Сказать?!
– Не надо! – остановила меня Римма.
– Ну, то-то же… – пробубнила я.
– Так что теперь-то у вас? – выдавила Римма.
– Я сказала, что хочу побыть одна некоторое время. Потом будем решать, что делать. Так что всё спереди у нас, Римма. Все разборки.
– Это что, в прошлое воскресенье было? – уточнила Римма.
– Да, именно тогда. В прошлое воскресенье.
– Ты что же, уже неделю одна?
– Ага. Он к матери с сыном уехал.
– Звонит?
– Каждый день.
– Вот видишь – звонит, – Риммкин голос потеплел. Она, видимо, очень надеялась на лучший исход нашего семейного дела. – И что, ты уже надумала, как быть?
– Не знаю, как быть, – призналась я. – Но жить во лжи не могу. И видеть его не хочу. Пока, по крайней мере. А там посмотрим.
Помолчали. Римма во время этой паузы как-то приосанилась, собралась с мыслями и начала:
– Послушай, Таня. Я, конечно, не знаю, что там за девка на этих снимках, но прошу тебя – не руби с плеча! Ведь у вас столько общего!
– Общего много, это точно! Так сразу и не разъедешься! – горько усмехнулась я. – За все эти годы обросли хозяйством, недвижимостью.
– Да я не об этом! – воскликнула Римма.
– Знаешь, когда тебе светит остаться одной, то и об этом подумать надо! – зло возразила я. – Ремонт в квартире совсем недавно сделали. Господи, сколько же я по салонам бегала, шторки по цвету к обоям подбирала! А дача? Мы же там реконструкцию задумали! Деньги в паевом фонде на имя мужа лежат. А буквально на днях я заключила договор на покупку бокса в строящемся многоэтажном гараже. Такая фирма есть «Социальная перспектива», так они такие суперсовременные гаражные комплексы возводят – загляденье!
– Я по телевизору видела, – вспомнила Римма. – Да, современно строят.
– Ну, я и внесла денежки, сделала вложение в новую недвижимость. Стройплощадка неподалеку. Радовалась, дурёха, что все так удачно складывается! А теперь что, всё делить?
– Таня, – вкрадчиво заговорила Римма. – А, может, помириться вам и забыть об этом, будто и не было ничего, а? Может, перемелется, и мука будет, а?
– Ты бы смогла?
– Ой, не знаю! – всплеснула руками подруга. – Вот ведь я здесь, а мой там, в Сыктывкаре. Что он там делает? Может, флиртует направо да налево? А вдруг и не там он вовсе? С другой стороны, дубленку взял, свитер тёплый, носки вязаные….
Представить Римминого мужа рядом с другой женщиной я не могла, а своего – легко! Видела уже на фотографиях, чего уж там.
– Римма, ну, ты себя-то за компанию не накручивай! Твой муж – человек домашний, степенный. Он вообще по натуре однолюб. Не наговаривай зря на своего мужика. Мне ведь от этого не легче. Это мой всегда непоседа был. А теперь он вообще мне кажется чёрным ящиком.
– Каким ещё ящиком? – не поняла Римма.
– Чёрным-пречёрным. В котором неизвестно что. Как в «Поле чудес» выносят, – пояснила я.
– Налей-ка вина, – осипшим голосом попросила Римма. – Выпьем за чёрный ящик. Тут без бутылки не разобраться.
Выпили по бокалу шардонне. Золотисто-соломенный цвет вина и легкий, нежный вкус напомнили о былом благополучии. Стало жалко себя до слёз.
– А ведь я неглупая баба, скажи, Рим, а?
– Ты у нас умница! – с чувством подтвердила подруга.
– Ведь могла бы и сама карьеру сделать, а я тружусь на него, весь свой ум, знания и опыт – ему, всё ему! И еще гордилась, Римм, что семья у нас скреплена единым бизнесом! Скованные одной цепью! А оказалось-то, Римма, что дура я набитая! – казнилась я. – Нет цепей.
– Нет, Таня, ты умница и красавица. И платье это так тебе идет! – нахваливала меня подруга со слезами в голосе. – Да он без тебя, Таня, – просто нуль без палочки!
– Ой, Риммка, а я-то теперь палочка без нулика! И мне совсем несладко! К кому бедной палочке прислониться? Выпьем еще по одной?
Римма согласно кивнула.
– Тань, а как вы с ним на работе? – поинтересовалась она.
– А я эту неделю в офис не езжу. Все, что мне потребуется, по электронке сбрасывают. Или завозят. Дома работаю с документами.
– Как президент страны, – шумно вздохнула Римма. – Он тоже часто на даче с документами работает. Видно, и в Кремле сидеть надоедает. Слишком официозно.
– Ага. Я, конечно, точной статистики не знаю, но примерно половина всех браков распадается, это факт. И ведь ничего, мир не рухнул. Земля вертится с прежней скоростью, и Солнце светит. А когда такое случается с тобой, так и ждешь конца всего света! – заунывно призналась я.
Впечатлительная Римма испуганно посмотрела на меня.
– Но ведь ещё ничего не случилось, Таня, – слабо возразила она. – Мало ли чего в
– Ты еще скажи мне, что многие так живут, прощают, смиряются, обустраиваются и даже начинают получать удовольствие от полной свободы совести и морали в отдельно взятой ячейке общества. Я тебе больше скажу – мне кажется, он сейчас не в Москве, – выпалила я.
– Почему так думаешь?
– Чую. Интуиция.
– А где, не чуешь?
– Вот, где – не чую. Но мне кажется, что с ней, с переводчицей, отдыхает.
Римма не ответила. Она торопливо заела желчность моих фраз маринованным огурчиком и залпом выпила рюмку коньяку. Одна, без меня и даже без тоста.Застолье не затянулось. Римма очень быстро захмелела. Я разложила ей в спальной постель и отправила верную подругу отдыхать. Самой спать не хотелось. Я негромко включила телевизор и затеяла уборку, надев фартук прямо на вечернее платье. Не люблю беспорядок в квартире.
Успокаивающе журчала вода. Знакомый диктор зачитывал последние новости, а я до блеска натирала посуду под этот аккомпанемент. Когда на экране появилась круглолицая голова московского градоначальника, я прибавила звук. Лужков о чём-то обеспокоено предупреждал москвичей, и мне захотелось прислушаться к его словам.
Лужков докладывал незадачливым горожанам о глобальных проверках строительного комплекса Москвы. Он гневно клеймил недобросовестных застройщиков, которые привлекли деньги доверчивых вкладчиков и не выполняли договорные обязательства. Нечестными компаниями занялась Генеральная прокуратура. Среди прочих Лужков назвал «Социальную перспективу».Настроение мигом упало ниже нулевой отметки. Вернее, оно просто исчезло вовсе. Ни удивления, ни злобы, ни ярости. Я есть, а эмоций нет. Пустота. Прострация.
Я насторожилась. Пульс прослушивался. Жить все-таки хотелось, но для возврата ощущений нужно было совершить какое-нибудь простейшее физическое действие. Я вяло подумала, что можно что-нибудь пожевать. Положила на язык тонкий ломтик лимона и отчаянно сомкнула челюсти.
Острокислый вкус вывел меня из оцепенения. В голове прояснилось, и первым в уме возникло слово «неудачница». Пораженка, палочка без нуля. Щепочка в водовороте. Мои деньги лежат на чьем-то банковском счету, мой муж в чужих объятиях, мой сын подрос и не нуждается во мне, как прежде. В моей квартире образовалась энергетическая воронка, и страшная потусторонняя сила уносила всё в пропасть. Кое-что уже ухнуло в черную дыру: муж, деньги, добротная прежняя жизнь. Впереди – мрак неизвестности. Судьба вручила чёрный ящик, и как его тащить по жизни, я не представляла.
Лужков тем временем завершил своё громовое выступление и исчез с экрана. Что делать обманутым вкладчикам, мэр не пояснил. То ли пока сам не знал, то ли приберёг эти сведения для другого телеэфира. Не сразу же всё выкладывать. Пусть люди вначале это переварят.
Юрия Михайловича сменила миловидная грациозная дама с указкой в руке. Она намеревалась зачитать прогноз погоды на следующий день. Я не дала ей вымолвить ни слова, просто щёлкнув пультом. Чего можно ждать от погоды в ноябре, кроме всяких гадостей! Так стоило ли опять зря огорчаться….
Я нервно перемыла всё, что подвернулось под руку, и рассовала по кухонным шкафчикам. На столе остались только мои замечательные подарки – жасмин и чудо-кастрюля. Цветок волнующе благоухал, а фондюшница бестолково блестела зеркальными нержавеющими боками. Никто не собирался разводить огонь и плавить в её утробе сыр. Одна я уродливо отражалась в ней, как в кривом зеркале из комнаты смеха. Бесполезная вещь и сокрушённая женщина. И вокруг безмолвие.
Я достала бутылку коньяку и одним махом выпила рюмку. Крепкий напиток помог мне своим градусом. Внутри потеплело, и тело обмякло. Я выпила ещё рюмочку. Странно качнулись стены, медленно поплыл под ногами пол. Я присела, чтоб не упасть. Возможно, меня саму уже неудержимо тянуло в ту жуткую воронку, но я не ощущала страха. Предметы вокруг кренились и покачивались в полной тишине, а я смиренно ждала, что же свершится дальше.
Вдруг в этой безмятежности отчетливо послышался металлический скрежет ключа. Кто-то открывал входную дверь, а я не сдвинулась с места. Я не представляла, кто мог явиться в столь поздний час без приглашения, да со своим ключом. Может, это и не ключ вовсе, а воровская отмычка…
Через минуту на кухне появился блудный муж. В моей хмельной голове мелькнула мысль: «Вот и чёрный ящик в студию доставили!».
– Привет! – сказал он.
– Привет, – бесцветно повторила я.
Супруг возник совершенно неожиданно, словно вынырнул из чёрной дыры, и я совсем не знала, как теперь себя вести с нежданным пришельцем. Он казался мне виртуальным видением – то ли был, то ли чудился. Я же ощущала полную опустошенность и беспомощность. Мне хотелось съязвить, почему он один бродит, без переводчицы, но такая длинная фраза была мне в тот момент не под силу.
– А поесть что-нибудь найдется? – спросил муж, рассеянно улыбнувшись.
– Найдется, – заверила я, но не пошевелилась. У меня в прямом смысле дрожали колени, и я не решалась встать.
– Хорошо выглядишь, – заискивающе сказал муж. – И платье тебе к лицу.
Я была не готова обмениваться любезностями с коварным изменником. Раньше мне казалось, что мы успешно слились воедино, и будем доживать век этакими счастливыми сиамскими близнецами. Общее кровообращение, и два сердца бьются в унисон. А он вероломно извернулся и утёк в сторону. Просочился сквозь брачные узы. И вместе с ним исчезло ощущение благополучности. Я разуверилась во всём.
– Хорошо проводишь время, – то ли спросил, то ли предположил он. – И как вечеринка, удалась?
– Да, ничего, – пожала я плечами.
Звучали пустые, незначительные слова, и ощущение зыбкости не покидало. Мы балансировали на грани. На рубеже между прошлым и будущим.
Я не знала, зачем он пришел. Возможно, что-то прихватить, унести из нашего общего дома в свою другую жизнь. Я не знала, кто он для меня – человек из моего прошлого или из моего будущего.
Я ожидала дальнейших реплик, а мой пришелец немного нервничал. Взгляд его блуждал по сторонам и вдруг задержался на чудо-кастрюле.
– Что это? – спросил он.
– Фондюшница, – пояснила я. – Фондю готовить. Римма подарила.
– Да-да, что-то слыхал, – сказал он. – И что здесь куда закладывать?
– Тут огонь разводят, тут сыр плавят, – пожала я плечами. – Целая церемония.
– А что разжигать? Спирт? – деловито спросил он.
– Не знаю.
– Я думаю, нужен сухой спирт, – уверенно заявил он, подсаживаясь к столу. – У меня где-то завалялся кусок.
– Возможно, – пролепетала я. – Тут книга прилагается.