Комендантский час (сборник)
Шрифт:
– Нет, вы нам с Минском оказали услугу.
– Тогда очень рада.
На улице Белов спросил Игоря:
– Ну как?
– Глухо. Правда, кое-что интересно. Вот, например: Шантрель приехал из Минска, жил там, работал, ценности из Ювелирторга привез, а города не знает. Как ты думаешь, что это означает? Вот и я не знаю.
Они шли по Тверскому бульвару, который, кажется, был таким же, как и до войны. Это было удивительно. Так же на лавочках сидели старики с газетами, старушки что-то вязали, дети играли в траве.
– Я из университета домой
– К сожалению, есть. – Игорь посмотрел по сторонам. – Вон она, видишь?
Между деревьями, словно глубокий шрам, изгибалась траншея-щель, слегка прикрытая дерном. Чуть подальше была вторая. Да, война добралась и сюда, до этих мирных уголков, до этой тишины, запаха липы, яркой майской листвы.
Когда-то давно он читал о том, что человеческая жизнь похожа на полосатый матрас: узкие полосы – удачи, широкие – неприятности. Прочтя эти строки, а был тогда Данилов совсем молодым, шестнадцатилетним реалистом, он наглядно представил мир, расчерченный по этому принципу. Потом, естественно, забыл о прочитанном, но, работая в уголовном розыске, все чаще приходил к выводу, что не так уж не прав оказался тот самый литератор, написавший в журнале «Нива» за 1912 год уголовный роман «Золотая паутина».
Вот и теперь подтверждалось это парадоксальное сравнение. Начав дело Ивановского, они ступили на узкую полосу удачи, совсем узкую. А за ней начиналось широкое пространство безуспешных поисков. Если первые два дня принесли его группе относительный успех, то вот уже почти месяц Данилов и его люди не сдвинулись ни на шаг.
Вспоминая всю цепь удачных совпадений, Иван Александрович еще раз приходил к выводу: чем сложнее дело, тем легче идет оно поначалу. 7 мая, что уж тут греха таить, он втайне надеялся раскрыть убийство не позже чем через неделю. И предпосылки для этого были. Во-первых, показания Нестеровой о шофере-наводчике – только было собрались искать его, а он сам в милицию пришел. Потом уже Данилов проверил его показания, все совпадало. Червяков оказался человеком честным, трусливым немного, но честным. Во-вторых, показания самого Червякова, с помощью которых его ребята сразу вышли на Шантреля. И здесь, казалось, все идет как нельзя лучше: имитация кражи на комбинате, квартирная хозяйка – бывшая спекулянтка золотом. В-третьих, арестованные Муштаковым спекулянты опознали в одном из убитых человека, который приходил вместе с Володей Гомельским к ним с «обыском». Столько удачных совпадений – и сразу пустота. Дальше начиналась та самая широкая полоса неудач. За месяц дело не продвинулось ни на шаг.
– Что-то вы долго топчетесь на месте, орденоносная бригада, – сказал на очередном совещании начальник. – У меня это дело вот где. – Он похлопал себя ладонью по шее. – Вы, между прочим, по городу бегаете, воздухом дышите, а я перед начальством отдуваюсь. Молчишь, Иван Александрович?
А что Данилов
После совещания начальник попросил его остаться, сел на диван, расстегнул воротник гимнастерки.
– Ну давай вместе помозгуем над этим ребусом. Что же у нас есть?
– Немного.
– Это как смотреть. Есть Шантрель, есть приметы всех четверых, правда, двоих уже можем списать. Какие размеры обмундирования похищены?
Данилов сказал.
– Значит, остались двое: один ростом примерно сто семьдесят пять, а второй – сто шестьдесят пять. Так? Теперь, что дал ГУМ?
– Отпечатки принадлежат убитому, некоему Музыке Станиславу Казимировичу, проходившему по делу о вооруженном нападении на инкассатора в Брестской области. Он к нам в картотеку попал после воссоединения западных областей. До этого, как указано в справке, промышлял контрабандой.
– Подарочек. Непонятно только, почему он там не остался. При немцах ему бы хорошая должность нашлась. Ты обрати внимание. Попова из промкомбината тоже говорит о Минске, и груз Шантрель оттуда доставил, а города не знает.
– Да я уж думал об этом.
– Ну и чего надумал?
– Решил: пусть и Королев голову поломает.
– Передал ему данные?
– Официальное письмо послал. Я к тому, что и Широков с Минском был связан.
– То-то и оно. Папиросы есть?
– Нет, кончились.
– Подожди, я у Осетрова возьму, у него в столе всегда лежат.
Начальник вышел и через минуту вернулся с черной пачкой, на которой золотыми буквами было написано: «Герцеговина Флор».
– Смотри, чем разжился, – засмеялся он.
– Где он их берет? – завистливо поинтересовался Данилов. Он взял одну папиросу, понюхал ароматный табак.
– Тайна. Личная тайна Осетрова. Сам пытался узнать – не говорит. Но вернемся к нашим баранам. – Начальник глубоко затянулся, с силой выпустил струю дыма.
– Есть еще Гомельский.
– Между прочим, большая сволочь. Гастролер. Что о нем известно?
– Глухо. Как в воду канул. Его группа Муштакова ищет, весь город перевернули – пока ничего.
– Ладно. Теперь Спиридонова, старушка божий одуванчик. Как с ней, наблюдение за ее квартирой ведется?
– Круглосуточно, но пока ничего интересного.
– Дай-ка мне акт баллистической экспертизы. Так… Понятно… Так. – Начальник внимательно прочитал заключение экспертов.
– Я уже распорядился. Если где-нибудь будет применен наган или «ТТ», все данные к нам.
– Только по Москве?
– Нет, по области тоже. Кроме того, есть еще Григорий Яковлевич Шантрель.
– Да, да. Его и Гомельского фотографии и приметы отправлены на все контрольные пункты, всем отделениям. Ориентировки разосланы представителям НКВД и работникам особых отделов. Москву им покинуть практически невозможно.
Начальник погасил папиросу, встал, прошелся по кабинету.
– Ну, вроде ты все сделал.
– Более того, объявлен всесоюзный розыск, пусть и в тылу посмотрят.