Комиссар
Шрифт:
9
27-го марта вновь в парадной зале
В большом составе судьи заседали,
Зачитан обвинительный ей акт.
В нем было 70 статей: их содержание
Сожженьем в пламени костра грозило Жанне.
В воображении представился ей кат.
Статьи зачитывал каноник Эстиве,
Поскольку выступал как прокурор.
Жаннетту обвиняли в колдовстве,
Что с чертом заключила договор
И что слова ее с делами безобразны:
Людей вводила Девушка в соблазны,
Искала в силах зла она опору
И на груди носила мандрагору.
Тайком родительский покинув отчий дом,
Она приходит в Вокулер, где заявила,
Как прорицательница, вещая сивилла,
Что сын один ее, мол, станет королем,
Другой, мол, папой, третий – императором.
Числом свидетелей подтверждено все многократным.
Ей судьи милостиво подали надежду,
Что могут допустить ее к обедне —
Мужскую снимет пусть она одежду.
Она же продолжает свои бредни
Отстаивать: мол, Господу обет
Дала ходить одетой, как мужчина,
И, прикрываясь верности личиной,
Наносит женской праведности вред.
Ее гордыня переходит
Она в свой адрес предавалась славословью,
Что Божьей якобы отмечена любовью —
Его посланница она и ангелица,
И на нее должны поэтому молиться.
Сама же запятнала себя кровью.
И Карла-короля она склонила
К дальнейшей распре, раздувая пламя:
Кольцо свое, и меч, а также знамя
Бесовской ворожбой заговорила.
Самонадеянно, хвастливо говорит она,
Что ей Небесное известно – тайны Рая,
Куда введут ее Екатерина с Маргаритой, —
С бесстыдством лжет она, от гордости сгорая.
Фантазий ложь ее поистине огромна:
Она придумала, что Ангел, мол, корону
В видении наследнику принес,
А после неудачи под Парижем
Сказала тоном недовольным и обиженным,
Что слово не сдержал Свое Христос.
Она свои серебряные латы,
Как бы реликвию, как то, что свято,
Велела выставить для поклоненья в храме.
Был так же талисманом ее меч
И перстень, чтоб от бед ее беречь.
Успех в сражении ей приносило знамя.
Ничто церковный ей авторитет,
Священный клир она не ставит в грош.
Совет лишь Неба ей один хорош —
Лишь Божий значим для нее совет.
Но это – дьявольский совет, соблазн и ложь,
Надменная гордыня это, грех.
Нельзя себя поставить выше всех.
Так поступают властолюбцы-лжепророки.
Людей они заманивают в секты,
И, если кто попал в них, человек тот
Погибнет неминуемо в пороке…
Закончено перечисление статей.
Потребовал тогда у Жанны Суд,
Чтоб отреклась она от демонов-чертей
И от соблазнов их – иначе ее ждут:
От Церкви отлучение и лютое
Телесное мучение – сожгут ее.
Сказала Жанна:
ЖАННА
Следовать наказам
И впредь я буду, как велел Господь,
Пусть даже тяжко пострадает плоть,
Но в убеждении останется тверд разум.
Тогда Жаннетту увели – опять тюрьма.
Невыносимые для тела и ума,
Сказались все-таки на Девушке условия.
Она не выдержала клетки, кандалов,
Допросов судей, стражников злых слов.
Пошло на резкий спад ее здоровье:
Высокий жар у ней, и бред, и слабость, рвота.
Все испугались: ненаказанной умрет она!
Врачей позвали – те пустили кровь ей.
Пришла в себя она, ей стало легче.
Опять тогда к ней приступили судьи,
Ведя душеспасительные речи,
Чтоб отреклась. Она им: «Нет!» Орудия,
Которыми пытают, предъявили ей.
Она ответила:
ЖАННА
Вы с помощью насилия
Принудите к раскаянью пускай меня,
Свои слова смогу забрать назад я:
Не правда то, что силой было взято,
От своего я откажусь потом раскаянья.
С последним увещаньем обратился к ней
В тюрьме один из судей – Пьер Морис.
Она ответила ему:
ЖАННА
Была бы Я в огне,
И он меня кусал и зверски грыз,
Я б все равно сказала «нет», как до сих пор.
Чтоб вынести Жаннетте приговор,
На кладбище собрались Сент-Уанском
Монахи, богословы, клир церковный.
На эшафот взошла она, цепями скована.
Напор на Девушку моральный был гигантским.
Когда читался приговор Кошоном,
Себя почувствовала Жанна обожженной:
Ее лизали словно языки багровые.
Она воскликнула:
ЖАННА
Я каюсь, каюсь, каюсь
И от своих видений отрекаюсь,
Что скажет Церковь, исполнять готова я.
Епископ сразу чтение прервал,
Переглянувшись молча с кардиналом.
Тот утвердительно кивнул и дал сигнал,
Что покаянье Жанны принимал он.
Текст отречения читал судебный пристав,
А Жанна повторяла за ним следом.
Гордились судьи все одержанной победой
Над непокорной девушкой ершистой.
ЖАННА
Я, Жанна, с чистым сердцем исповедую,
Что я грешила тяжело и много
И говорила ложь, что дескать Богом
И Ангелами тайны мне открыты,
И будто бы не проходило дня,
Чтобы из Рая гость не посетил меня,
Святые, мол, Екатерина с Маргаритой —
Мои наставницы. Я горько, горько каюсь,
От всех своих видений отрекаюсь
И признаю, что искушалась Сатаной.
Кляну все ереси, от истины уклоны.
Теперь хочу вернуться снова в лоно
Единой Церкви Матери родной.
Судебный пристав Жанне дал перо,
Чтоб расписалась бы она в низу листа.
Она кружок нарисовала (ноль-зеро),
Вписав в него коряво знак креста.
Зачитан приговор был Жанне новый,
Пускай не смертный, но суровый,
И, хоть не уготован ей костер,
Назначили пожизненный ей срок:
Пусть жжет ее печали уголек,
Пусть покаяния грызет ее укор.
Когда в тюрьму ее обратно водворили,
То голову ей наголо обрили,
И в женское она переоделась платье…
Три дня прошло: 27-го мая
Она одежду женскую снимает,
И все увидели в мужском опять ее,
И снова говорит о райских братьях,
Что продолжает слышать Голоса
Святых Екатерины с Маргаритой:
Они явились и открыли ей глаза —
Она изменница, раскаянье корит ее,
Что спасовала перед ужасом костра.
Екатерине с Маргаритой как сестра
Она была, но там, на эшафоте,
Она, возможно, погубила свою душу,
Все клятвы, Богу данные, наруша,
За что отвергнет он ее в конечном счете.
Смотрели судьи на Жаннетту, злобно щерясь.
Она ведь впала, очевидно, в ту же ересь.
29-го собрался трибунал,
Чтобы решить вопрос о передаче
Жаннетты власти светской. Это значит,
Что жизненный приблизился финал.
Ей не спалось той самой страшной ночью.
Вот что она увидела воочию…
На жестком топчане она лежала,
К бревну прикованная за ноги и шею.
Давили цепи, тело ныло, но душе ее
Еще больнее приходилось – впилось жало
Печали горькой в сердце,
Его сжимали удушающей тоски.
Кололи мысли страшные кинжалы:
Костра ей представлялись языки
И как она кричит от боли острой…
Покинул Бог ее, и с утешеньем сестры
К ней больше не придут: они сердиты,
Ее Екатерина с Маргаритой.
Душа навек погибла, ада монстры
Теперь ей братья. Вера ее хилая:
Она от Бога, от святых, от Михаила
Позорно отреклась. В глаза ей лезла тьма,
И ей казалось, что она сойдет с ума…
Долина в сумерках ей грезится унылая:
По ней река течет – вода в ней словно мел,
И мертвое затишье – там нет тел,
И сердце Девушки еще сильней заныло.
И, ног не чувствуя, Жаннетта по цветам,
Которые поля кругом покрыли
(По виду, белые безжизненные лилии —
Ведь свет живой их не коснулся там,
Они, как тени, не цвели и не росли),
Зачем сама не знает, мчится, мчится
Туда, где гор гряда чернеется вдали
И призраки где черные, как птицы:
Одни взлетают, отрываясь от земли,
Планируют другие, чтоб спуститься.
Вот позади уже цветочные поля,
Равнинная закончилась земля,
Подножья гор достигла Жанна мглистых
И по бегущему навстречу серпантину
На самую высокую вершину
Она спешит среди теней ребристых.
Ее затягивает выше, выше, выше…
Дорога кончилась: она на самой круче.
Над нею тени-призраки летучие,
И крылья их как у летучей мыши.
Расположилась на вершине пирамида:
Как пентограмма – пятигранная по виду,
И снова Сила Жанну кверху тащит.
И вот она восходит по ступеням
На самый верх под хоровое пенье
Гнетущих мраком голосов гудящих.
Она взошла на самый верх, и там на троне
Сидело чудище с козлиной головой,
В звездоподобной из пяти лучей короне
И с парой мощных крыльев за спиной.
И из торчащего между рогами факела
Вздымался кверху огненный язык:
В душевной скорби Девушка заплакала,
И ужас холодом свинцовым в кровь проник.
Вся жизненность, все чувства в ней померкли,
И видит в пламени она себя, как в зеркале.
И зверь исторг на гром похожий рык,
Который душу Девушки потряс,
И молнии в глазах его сверкнули.
Он начал говорить, и угли глаз,
Налитых злобной яростью, блеснули.
ЗВЕРЬ
Уполномоченная Жанна-Комиссар!
Ты дело сделала, ты выполнила клятвы.
Мой свет был послан Богом людям в дар —
И света жизни я же враг заклятый.
Из ипостасей состою я двух:
Как солнцезрачный Люцифер своим соблазном
К любви и подвигам – огонь мой не потух! —
Я человечий увлекаю дух,
Чтоб умертвить потом пороком безобразным
В лице губителя. Я – мрачный Сатана,
И эта ипостась сейчас видна.
Тебя я приучил к своей гордыне.
Когда как Божий Ангел приходил,
Ты думала, что это – Михаил.
Я и в святой могу прийти личине.
Людей Мечтой прекрасной вдохновляя,
Венец терновый им готовлю зла я.
Две мрачных тени подлетели к трону.
САТАНА
Не узнаешь? Они тебе знакомы.
И сказанная правда, обнаружась,
Усугубила Жанны скорбь и ужас.
Ее душа еще сильней поникла,
Когда два демона преобразились перед ней,
Мгновенно превратившись из теней
В два ангелоподобных женских лика.
ПЕРВЫЙ
Не падай духом, милая сестра,
Не бойся искушения костра!
ВТОРОЙ
С тобой в Раю навеки будем слиты.
Господь спасет, не страшно смерти жало!
И Жанна лики женские узнала —
Святых Екатерины с Маргаритой…
Она очнулась, кончилось видение…
Тюремный мрак опять в ее глазах,
Лицо и в каплях пота и в слезах,
И горечь мысли, оттого что станет тенью она,
Бродя бессмысленно в безжизненных полях.
И, значит, судьи правы – это демоны
Внушали ей обманчивую веру.
Она давала клятвы Люциферу!
О Царстве Божьем на земле им мысль навеяна.
Она боролась за Него, да только где оно?
10
Наутро в камеру судебный пристав рано
Пришел к ней, известив, что приговор
На Старом Рынке города Руана
Ей зачитают. После на костер
Она взойдет, потом ее сожгут.
Услышав это, несколько минут
Она рыдала, голося сквозь плач:
ЖАННА
Как могут с этим телом так жестоко
Они расправиться: в нем нет пятна порока —
Зачем тогда сожжет его палач?
Кто был свидетелем ее страданий тяжких
И видел жалобную, горькую слезу ее,
Тот тронут был. Потом ее босую,
В специальной серою пропитанной рубашке,
Просторной, длинной – доходящей до земли,
Во двор английские солдаты повели.
И посадив ее в телегу, без заминок
(Возможно, в сотню человек была охрана),
Жаннетту повезли на Старый Рынок,
В центральной части расположенный Руана.
Пришла народа тьма смотреть на действо,
И негде яблоку в толпе зевак упасть.
Для двух помостов было выделено место,
И на одном из них сидело духовенство,
Напротив светская расположилась власть.
А между ними столб стоял позорный,
И Жанну подвели к нему сперва…
Звучали грозные анафемы слова —
Она их слушала устало и покорно.
К столбу позорному прибитая табличка
Гласила: ЖАННА ВЕДЬМА ЕРЕТИЧКА.
На Девушку из гневных уст судьи
Обрушились торжественные фразы:
КОШОН
Ты, еретичка, плоть гниющая, зараза,
Из лона Церкви прочь иди, иди!
Ты закоснела в заблуждении своем.
Тебя мы светской власти выдаем.
Когда был приговор зачитан ей,
Жаннетту привели на возвышение,
Где и должно произойти сожжение,
На горку гипсом залитых камней.
Над ними столб стоял, из хвороста торчал он,
Жених ее на таинстве венчальном.
Колпак на голову надели из бумаги:
На нем написана опять ее вина:
Перечислялись снова имена
Приверженной соблазнам черной магии.
Палач к столбу Жаннетту привязал,
Зажег дрова… Христу она молилась
И Божью призывала к себе милость.
Огонь к ней подобрался, облизал
И, будто бы змея вокруг обвилась,
Ее обвил, мильоном впившись жал…
КОНЕЦ