Комментарии к жизни. Книга первая
Шрифт:
Если можно спросить, почему вы так явно обеспокоены кризисом?
«Ну, я не знаю. Я вижу так много страданий, так много несчастья, и я чувствую, что что-то нужно с этим делать».
Вы действительно заинтересованы или вы просто амбициозны и жаждете сделать кое-что?
«Когда ставите вопрос таким образом, предполагаю, что я амбициозна, и желаю делать что-то, в чем я буду преуспевать».
Так немногие из нас честны в нашем размышлении. Мы хотим быть успешными, или ради нас самих непосредственно, или ради идеала, веры, с которой мы себя отождествили. Идеал — это наша собственная проекция, это — продукт нашего мышления, и наш ум переживает согласно нами созданным условиям. Ради этих собственных проекций мы и работаем, порабощаемся и умираем. Национализм, подобно поклонению богу, — это только прославление себя. Именно вы сами важны, фактически или идеологически, а не бедствие и страдание. В действительности мы не хотим сделать что-нибудь с кризисом, это просто
Почему же мы амбициозны?
«Если бы мы не были такими, то в мире ничто бы не было сделано. Если бы мы не были амбициозны, мы все еще ездили бы на телегах с лошадьми. Амбиция — это другое название для прогресса. Без прогресса мы бы пришли к упадку, совершенно бы ослабли».
Творя что-то в мире, мы также порождаем войны и несказанные бедствия. Разве амбиция — это прогресс? С этого момента мы не рассматриваем прогресс, но лишь амбицию. Почему мы амбициозны? Почему мы хотим преуспеть, быть кем-то? Почему мы изо всех сил пытаемся превосходить? К чему все эти усилия самоутвердиться напрямую или через идеологию, или государство? А не является ли это самоутверждение главной причиной нашего конфликта и смятения? Мы действительно погибли бы без амбиции? Разве мы бы не выжили физически, не будучи амбициозными?
«Кому захочется выжить без успеха, без признания?»
Разве это желание успеха, одобрения не привносит внешний и внутренний конфликт? Означало ли бы быть свободным от амбиции распад? Разве это застой, когда нет никакого противоречия? Мы можем накачать себя наркотиками, погрузить себя в сон верованиями, доктринами и таким образом не иметь никаких глубоких противоречий. Для большинства из нас любой вид деятельности — это наркотик. Очевидно, что такое состояние — это один из видов распада, разлада. Но когда мы осознаем ложное как ложное, разве это приводит к гибели? Осознать, что это амбициозное стремление в любой форме к счастью ли, к богу или к успеху, это начало противоречия и внутри, и снаружи, конечно, не означает конец всего действия, конец жизни.
Почему мы амбициозны?
«Мне было бы скучно, если бы я не была поглощена стремлением достичь какого-нибудь результата, раньше я была амбициозна ради моего мужа, и я предполагаю, что вы сказали бы, что это было ради меня самой, но через моего мужа. А теперь я амбициозна ради себя, но через идею. Я никогда не думала об амбиции, я просто была амбициозна».
Почему мы умны и амбициозны? Разве амбиция — не побуждение избежать того, что есть? Разве не глупость на самом деле эта сообразительность, что и есть мы? Почему мы так боимся того, что есть? Что проку от бегства, если независимо от этого, что «мы есть» всегда рядом? Возможно, нам удастся убежать, но то, что мы есть, все еще здесь, порождая конфликт и страдание. Почему так боимся нашего одиночества, нашей пустоты? Любая деятельность, далекая от того, что есть, обязана принести горе и антагонизм. Конфликт — это отрицание того, что есть, или бегство от того, что есть. Нет никакого другого конфликта, кроме этого. Наш конфликт становится все более и более сложным и неразрешимым, потому что мы не сталкиваемся лицом к лицу с тем, что есть. В том, что есть, нет никакой сложности, а только во многих видах бегства, которые мы ищем.
Удовлетворение
Небо было заполнено облаками, и день был теплым, хотя ветер играл в листве. Где-то вдалеке послышался гром, и брызги дождя прибивали пыль на дороге. Попугаи дико кружились, визжа и пряча свои маленькие головы, а большой орел сидел на самой верхней ветке дерева, прихорашиваясь и наблюдая за всей игрой, происходящей внизу. Маленькая обезьяна сидела на другой ветке, и оба они наблюдали друг за другом на безопасном расстоянии. Теперь к ним присоединилась ворона. После своего утреннего туалета орел оставался очень спокоен в течение некоторого времени, а затем улетел прочь. Для всех, кроме людей, это был новый день. Ничто не походило на вчерашний день. Деревья и попугаи не были те же самые, трава и кусты имели совершенно иное свойство. Воспоминание о вчерашнем только затемняет сегодняшний день, а сравнение мешает восприятию. Как очаровательны были те красные и желтые цветы! Очарование не имеет времени. Мы несем наши ноши изо дня в день, и дня не проходит без тени многих прошедших дней. Наши дни — это одно непрерывное движение, вчера, смешивающееся с сегодня и завтра, и никогда нет окончания. Мы боимся окончания, но как может быть новое без окончания? Как может быть жизнь без смерти? И как мало мы знаем об обеих! У нас имеются все слова, все объяснения, и они удовлетворяют нас. Слова искажают окончание, а окончание возникает только тогда, когда нет слова. Мы знаем окончание на словах. Но окончание без слов, молчание, которое не имеет слов, мы не знаем никогда. Знать — это воспоминание. Память вечно продолжается, а желание — это нить, связывающая день за днем. Конец желания — это новое. Смерть — это новое, а жизнь как продолжительность — это только память, пустое. С возникновением нового жизнь и смерть —
Мальчик шел большими шагами, напевая, пока он шел. Он улыбался всем тем, мимо кого он проходил, и казалось, у него было много друзей. Он был плохо одет, с грязной полоской тряпки вокруг головы, но у него было сияющее лицо и блестящие глаза. Своими быстрыми шагами он прошел мимо толстяка, носившего кепку. Толстяк ковылял с головой, опущенной вниз, взволнованный и обеспокоенный. Он не слышал песню, которую мальчик пел, и даже не взглянул на певца. Мальчик шагал вперед через большие ворота. Пройдя мимо прекрасных садов и пересекая мост по реке, он срезал расстояние к морю, где к нему присоединились несколько товарищей, и, как только наступила темнота, они все начали петь вместе. Огни автомобиля освещали их лица, а их глаза были полны неизведанного удовольствия. Сейчас шел сильный дождь, и все промокало.
Он был доктором не только по медицине, а также и по психологии. Худой, тихий и замкнутый, он приехал из-за моря и достаточно долго пробыл в этой стране, чтобы привыкнуть к солнцу и обильным дождям. Во время войны, сказал он, он работал врачом и психологом, и помог настолько, насколько позволяли его способности, но он был неудовлетворен тем, что он отдал. Он хотел дать намного больше, помогать намного глубже. То, что он дал, было так мало, и во всем этом чего-то не хватало.
Мы сидели, не проронив и слова в течение длительного периода, пока он осмысливал гнетущие причины его расстройства. Молчание — странная вещь. Мысль не содействует молчанию, и при этом она не создает его. Молчание не может быть смоделировано, не приходит оно и с волевым действием. Воспоминание о молчании не есть молчание. Молчание было тут в этой комнате с пульсирующей неподвижностью, и его не нарушал разговор. Разговор имел особое значение при том молчании, а молчание служило фоном слова. Молчание придавало выразительность мысли, но мысль не была молчанием. Размышления не было, но молчание было, и молчание проникало, вбирало в себя и придавало выразительность. Размышление никогда не сможет проникать, а в молчании появляется общность.
Доктор рассказывал, что он был неудовлетворен всем: своей работой, своими способностями, всеми идеями, которые он так тщательно взращивал. Он побывал в различных философских школах и был неудовлетворен ими всеми. В течение многих месяцев, с тех пор, как он прибыл сюда, он посещал разных учителей, но уходил еще с большей неудовлетворенностью. Он перепробовал много учений типа «изм», включая цинизм, но неудовлетворенность все еще оставалась.
Именно удовлетворения вы ищете и до сих пор не нашли? Неужели желание удовлетворенности вызывает недовольство? Поиск подразумевает известное. Вы говорите, что вы не удовлетворены, но все же стремитесь к этому. Вы ищете удовлетворение, и вы еще его не нашли. Вы хотите удовлетворения, что означает, что вы не являетесь неудовлетворенным. Если бы вы были действительно не удовлетворены всем, вы бы не искали выход из этого. Неудовлетворенность, которая стремится быть удовлетворенной, скоро находит то, что требуется, в определенных взаимоотношениях с имуществом, с человеком или с какими-либо учениями типа «изм».
«Я прошел через все это, но все же я полностью не удовлетворен».
Вы можете быть не удовлетворены внешними отношениями, но, возможно, вы ищете некоторую психологическую привязку, которая даст полное удовлетворение.
«Я прошел через это тоже, но я все еще не удовлетворен».
Интересно, действительно ли вы не удовлетворены? Если бы вы были совершенно недовольны, с вашей стороны не было бы никакого движения в каком-либо определенном направлении, не так ли? Если вы полностью не удовлетворены тем, что в комнате, вы не ищете комнату побольше с более хорошей мебелью. Все же это желание найти комнату получше является тем, что вы называете неудовлетворенностью. Вы не удовлетворены не всеми комнатами, а лишь этой одной единственной, из которой вы хотите убежать. Ваша неудовлетворенность возникает оттого, что вы не нашли полное удовлетворение. Вы по-настоящему стремитесь к вознаграждению, поэтому вы находитесь постоянно в движении, оценивая, сравнивая, взвешивая, отрицая, и, естественно, вы не удовлетворены. Разве это не так?
«Похоже, что так. Это правда?»
Так что на самом деле вы не являетесь неудовлетворенным. Просто пока вы не были способны найти в чем-нибудь полное и длительное удовлетворение. Именно это вы хотите: полное удовлетворение, некое глубокое внутреннее довольство, которое будет длиться.
«Но я хочу помогать, а это недовольство мешает мне этому полностью отдаться».
Ваша цель состоит в том, чтобы помогать и находить в этом полную удовлетворенность. В действительности вы хотите не помогать, а находить удовлетворение в помощи. Вы ищете удовлетворения в помощи, другой ищет его в неком учении, а третий в неком пристрастии. Вы ищете полностью удовлетворяющий наркотик, который в настоящее время вы называете помощью. В стремлении оборудовать себя для того, чтобы помогать, вы оборудуете себя, чтобы быть полностью удовлетворенными. Что вы действительно хотите, так это длительное самоудовлетворение.