Комментарии к жизни. Книга третья

Кришнамурти Джидду

Вы должны сами себя оперировать, а не полагаться на другого, каким бы хорошим специалистом вы его ни считали. Вам нужно выйти из рамок общества, рамок жадности, алчности, противоречия.

«Повлияет мой выход из рамок на общество?»

Сначала выйдите из них и посмотрите, что случится. Оставаться в пределах рамок и спрашивать, что случится, если вы выйдите из них, это форма побега, извращенное и бесполезное любопытство.

«В отличие от этих двух господ, — сказал третий мягким, приятным голосом, — я не знаю ни одного из выдающихся людей. В целом я вращаюсь в другом кругу. Я никогда не думал о том, чтобы стать знаменитым, а оставался на заднем плане, анонимно делая мою работу. Я отказался от своей жены и детей, отбросил радости дома и полностью посвятил себя работе по освобождению нашей страны. Все это я делал совершенно искренне и с большим усердием. Я

не искал власть для себя самого, я только хотел, чтобы наша страна была свободной, чтобы развилась до святой нации, чтобы вновь имела славу и благосклонность, какой была Индия. Но я видел все, что происходило, я наблюдал тщеславие, помпезность, коррупцию, фаворитизм и слышал лицемерие различных политических деятелей, включая лидеров партии, к которой я принадлежал. Я не жертвовал своей жизнью, своими удовольствиями, своей женой, своими деньгами, чтобы коррумпированные люди могли управлять землей. Я сторонился власти только для блага страны, чтобы увидеть, как эти амбициозные политики занимают должности во власти. Я теперь осознаю, что потратил впустую лучшие годы моей жизни, и мне хочется совершить самоубийство».

Другие молчали, потрясенные тем, что было сказано, поскольку они были все политиками и фактически, и в душе.

Сэр, большинство людей действительно скручивает свои жизни в запутанный узел и, возможно, обнаруживает это слишком поздно или вообще никогда. Если они достигают положения и власти, они наносят вред во имя страны, становятся интриганами во имя мира или Бога. Тщеславие и амбиция царствуют всюду на земле, с различными степенями варварства и жестокости. Политическая деятельность обеспокоена только очень малой частью жизни, она имеет свою важность, но когда она узурпирует целую сферу существования, как делает сейчас, она становится чудовищной, развращая мысль и действие. Мы прославляем и уважаем человека у власти, лидера, потому что в нас есть та же самая жажда власти и положения, то же самое желание управлять и диктовать. Именно каждый индивидуум порождает лидера, именно из-за замешательства каждого человека, зависти, амбиции создается лидер, и следовать за лидером означает следовать за собственными требованиями, побуждениями и расстройствами. Лидер и последователь оба ответственны за горе и смятение человечества.

«Я признаю истинность того, что вы говорите, хотя для меня трудно подтвердить это. И теперь, после стольких лет, я действительно не знаю, что делать. Я плакал слезами своей души, но что проку от этого? Я не могу переделать то, что сделано. Я вдохновлял тысячи словом и действием. Многие из них подобны мне, хотя не в таком чрезвычайно тяжелом положении. Они сменили лояльность от одного лидера к другому, от одной партии к другой, от одного набора слов-уловок к другому. Но я вышел из этого всего, и близко не хочу подходить к какому-то из лидеров снова. Я напрасно боролся все эти годы, сад, который я так тщательно выращивал, превратился в глыбы и камни. Моя жена мертва, и у меня нет товарища. Теперь-то я вижу, что следовал за искусственными богами: государством, властью, лидерами и скрытым тщеславием из-за собственной важности. Я был слеп и глуп».

Но если вы действительно чувствуете, что все, ради чего вы работали, глупо и тщетно, что это только ведет к дальнейшему страданию, тогда уже есть начало ясности. Когда вашим намерением было идти на север, а вы обнаружили, что на самом деле двигались на юг, само это открытие — это уже поворот на север. Не так ли?

«Не все так просто. Я вижу теперь, что путь, которым я следовал, ведет лишь к страданию и разрушению человечества. Но я не знаю другого пути, по которому следовать».

Нет никакого пути к тому, что является вне всех путей, которые создал и протоптал человек. Чтобы найти эту непройденную реальность, вы должны увидеть истину в ложном, или ложное как ложное. Если вы чувствуете, что путь, которым вы шагали, ложный, не в сравнении с чем-то еще, не через суждение из-за разочарования, не через оценку социальной морали, а ложное само по себе, тогда само это восприятие ложного является пониманием истинного. Вы не должны следовать истинному: истинное освобождает вас от ложного.

«Но я все еще чувствую желание самоубийства и покончить со всем этим».

Желание покончить со всем этим — это результат горечи, глубокого расстройства. Если путь, которым вы следовали, даже при том, что он по сути совершенно ложный, привел к тому, что вы считали целью, если бы, одним словом, вы были успешны, не было бы никакого чувства расстройства, горького разочарования. Пока вы не встретились с этим

последним расстройством, вы никогда не подвергали сомнению то, что вы делали, вы никогда не задавались вопросом, чтобы выяснить, было ли это истинным или ложным по сути. Если бы вы задались вопросом, все было бы совсем по-другому. Вас смыло (унесло) потоком самоудовлетворения, и теперь он оставил вас изолированным, разбитым, разочарованным.

«Думаю, я понимаю, что вы имеете в виду. Вы говорите, что любая форма самоудовлетворения, будь то в государственных делах, в добрых делах, в некой утопической мечте, неизбежно ведет к расстройству, к этому бесплодному состоянию ума. Теперь-то я совершенно ясно это осознаю».

Буйно расцветшая в уме доброта, что совсем отличается от того, чтобы быть «добрым», чтобы достичь цели или стать кем-то, сама по себе есть правильное действие. Любовь — это само по себе действие, сама по себе вечность.

«Хотя это поздно, — сказал четвертый, — можно спросить, поможет ли вера в Бога найти Его?»

Чтобы найти истину или Бога, не должно быть ни веры, ни неверия. Верующий такой же, как неверующий, ни один не найдет истину, потому что их мысли сформированы образованием, окружающей средой, культурой и собственными надеждами и страхами, радостями и печалями. Ум, который не свободен от всех этих условных влияний, никогда не сможет найти истину, что бы он ни делал.

«Тогда искать Бога не важно?»

Как может ум, который напуган, завистлив, алчен, обнаружить то, что вне его самого? Он найдет только его собственные проекции, образы, верования и умозаключения, на которые он ловится. Чтобы выяснить, что истинно или что ложно, ум должен быть свободен. Поиск Бога без понимания себя имеет очень малое значения. Поиск с поводом — это не поиск вообще.

«А может ли когда-либо быть поиск без повода?»

Когда имеется повод для поиска, цель поиска уже известна. Будучи несчастным, вы ищете счастье, поэтому вы прекратили искать, так как вы думаете, что уже знаете, каково счастье.

«Тогда неужели поиск — это иллюзия?»

Одна среди многих. Когда ум не имеет никакого повода, когда он свободен, и им не помыкает какое-либо желание, когда он полностью спокоен, тогда истина есть. Вам не нужно искать ее, вы не можете преследовать ее или заманить ее. Она должна прийти.

Шумный ребенок и тихий ум

Тучи весь день набегали через широкий проем в горах, собираясь в кучи напротив западных холмов, они оставались над долиной темными и угрожающими, и к вечеру будет, вероятно, дождь. Красная земля была суха, но деревья и дикие кустарники были зелены, поскольку дождь шел несколько недель назад. Много маленьких потоков блуждали через долину, но им никогда не достичь моря, поскольку люди использовали воду, чтобы орошать рисовые поля. Некоторые из этих полей обрабатывались и находились под водой, готовые к посадке, но большинство из них были уже зелеными с подрастающим рисом. Та зелень был невероятной, это не была зелень с хорошо увлажненных склонов гор или зелень с ухоженных лужаек, ни зелень весны, ни зелень побегов среди старших листьев апельсинового дерева. Это была совершенно другая зелень, это была зелень Нила, оливок, ярь-медянок, это была смесь всего этого и больше. В ней было прикосновение чего-то искусственного, химического, и утром, когда солнце только поднималось над восточным холмом, та зелень обретала великолепие и сочность старейших уголков земли. Было трудно поверить, что такая зелень могла существовать в этой долине, известной немногим, где жили только крестьяне. Для них это было ежедневное зрелище, тем, ради чего они трудились по колено в воде, и эти поля были невероятного зеленого цвета. Дождь помог бы, и темные тучи сдержали обещание.

Всюду была темнота из-за наступающей ночи и низко висящих облаков. Но единственный луч садящегося солнца касался гладкой стороны большой скалы на холмах к востоку, и она выступала посреди сгущающегося мрака. Группа крестьян прошла мимо, громко разговаривая и ведя перед собой рогатый скот. Коза отбилась от стада, и маленький мальчик делал какие-то звуки, чтобы позвать ее. Она не обращала внимания, поэтому он побежал за ней, сердито бросая камни, пока, наконец, она не возвратилась в стадо. Теперь было довольно темно, но вы все еще могли видеть край дорожки и белый цветок на кустарнике. Откуда-то поблизости кричала сова, и другая отвечала ей через долину. Глубокий тон их криков вибрировал внутри вас, и вы останавливались, чтобы послушать. Упало несколько капель дождя. Через время начался настоящий дождь, и появился приятный запах дождя на сухой земле.