Комментарий к роману А С Пушкина 'Евгений Онегин'
Шрифт:
XI–XII. Строфы посвящены сопоставлению моралистических романов XVIII в., о которых Карамзин писал: "Напрасно думают, что романы могут быть вредны для сердца: все они представляют обыкновенно славу добродетели или нравоучительное следствие" (Карамзин, 2, 179), — с романами эпохи романтизма.
XII, 5 — Британской музы небылицы… — романтизм, в значительной мере, воспринимался как «английское» направление в европейской литературе.
8 — …задумчивый Вампир… — П снабдил упоминание Вампира примечанием: "Повесть, неправильно приписанная лорду Байрону" (VI, 193). Помета указывает на следующий эпизод: в 1816 г. в Швейцарии, спасаясь от дурной погоды, Байрон, Шелли, его восемнадцатилетняя жена Мэри и врач Полидори договорились развлекать
9 — Или Мельмот, бродяга мрачный… — Примечание П: "Мельмот, гениальное произведение Матюрина" (VI, 193). M а т ю p и н (Метьюрин) Чарльз Роберт (1782–1824) — английский писатель, автор романа "Мельмот-скиталец", выдержанного в жанре "романа ужасов". Роман вышел в 1820 г. и на следующий год — во французском переводе, в котором его читал П. Книга произвела на П сильное впечатление. См.: Алексеев М. П. Чарлз Роберт Метьюрин и русская литература. — В сб.: От романтизма к реализму. Л., 1978.
10-11 — Иль вечный жид, или Корсар,
Или таинственный Сбогар.
Вечный жид — вероятно, имеется в виду роман Л ь ю и с а (1775–1818) "Амврозио, или Монах", считавшийся в России принадлежащим перу А. Радклиф. Пространный рассказ Агасфера о своих странствиях П прочел в романе Яна Потоцкого "Рукопись, найденная в Сарагосе". Французский оригинал этого романа был известен П и настолько его заинтересовал, что в 1836 г. он начал стихотворное произведение на сюжет Потоцкого ("Альфонс садится на коня…" — III, 1, 436–437). Опубликованные между 1803 и 1814 гг. различные части этого огромного романа, видимо, явились толчком и для замысла поэмы Кюхельбекера «Агасвер». Корсар — герой одноименной поэмы Байрона. И Агасфер ("Вечный жид"), оттолкнувший Христа, который в середине своего крестного пути хотел отдохнуть у его дома, и за это, согласно легенде, наказанный бессмертием и обреченный на вечное скитание, и Корсар — герои романтического зла — таинственные, одинокие и исполненные страдания и тайн. Сбогар — герой романа Ш. Нодье "Жан Сбогар" (1818), вождь разбойничьей шайки, устанавливавшей имущественное равенство путем грабежа. Книга Нодье воспринималась в России как недозволенная и пользовалась успехом. А. И. Тургенев в 1818 г. заплатил 10 р. за право получить экземпляр "для чтения" (Остафьевский архив, т. I. СПб., 1899, с. 137). В "Барышне-крестьянке" П дал имя Сбогар легавой собаке Алексея. См.: Мотовилова M. H. Нодье в русской журналистике пушкинской эпохи. Язык и литература, т. V. Л., 1930, с. 185–212.
12-14 — Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.
"Поэзия Байрона, воспитанная, как и поэзия молодого Пушкина, на идеологическом наследии французской буржуазной мысли XVIII в., на «вольнодумстве» и критицизме идеологов буржуазной революции, создает романтический образ мятежного героя-индивидуалиста, пессимистического и разочарованного, героя-отщепенца, находившегося в конфликте с современным обществом, и преступника с точки зрения господствующей морали. Все творчество Байрона превращается в лирическую исповедь" (Жирмунский В. Пушкин и западные литературы. — Пушкин, Временник, 3, с. 73). Преодоление культа Байрона сделалось одним из аспектов перехода П к реализму. Байронический герой перестает сливаться с личностью автора и понимается как объективное явление времени, на которое П смотрит как на характерную черту эпохи. С этим связана ирония комментируемых строк. Выражение "унылый романтизм" — отзвук выпадов против байронизма, содержащихся в статье Кюхельбекера "О направлении нашей поэзии…": "…чувство уныния поглотило все прочие <…> Если бы сия грусть не была просто реторическою фигурою, иной, судя по нашим Чайльд-Гарольдам, едва вышедшим из пелен, мог бы подумать, что у нас на Руси поэты уже рождаются стариками" (Кюхельбекер, с. 456). Пушкинская ирония сложно направлена и на байронизм, и на его критику Кюхельбекером.
XIII, 5 — И, Фебовы презрев угрозы… — Феб (Аполлон) (древнегреч.) — бог солнца, поэзии, водитель муз воспринимался как символ искусства классицизма, враждебного романтическому литературному движению. Ср. в письме П к А. Родзянке: "Что твоя романтическая поэма Чуп? Злодей! не мешай мне в моем ремесле — пиши сатиры, хоть на меня; не перебивай мне мою романтическую лавочку. К стати: Баратынский написал поэму (не прогневайся про Чухонку), и эта чухонка говорят чудо как мила. — А я про Цыганку; каков? подавай же нам скорее свою Чупку — ай да Парнасс! ай да героини! ай да честная компания! Воображаю, Аполлон, смотря на них, закричит: зачем ведете не ту? А какую ж тебе надобно, проклятый Феб?" (XIII, 128–129). Задуманное П обращение к прозе в эстетических категориях классицизма должно было оцениваться как измена Аполлону (высокому искусству) ради низменных ("смиренных") жанров.
6 — Унижусь до смиренной прозы… — Ср.: "В деревне я писал презренную прозу, а вдохновение не лезет" (письмо П. А. Вяземскому, XIII, 310); "унизился даже до презренной прозы" (<"Письмо к издателю "Московского вестника">, XI, 67); "Презренной прозой говоря" ("Граф Нулин", V, 3). Ср. также: "смиренная демократка" (VIII, 1, 49); "…в герои повести смиренной" (V, 103 и 412); "смиренной девочки любовь" (VIII, XLIII, 7). Сопоставление этих цитат раскрывает смысл определения прозы как смиренной: П, с одной стороны, иронически использует выражение поэтик XVIII в., считавших прозу низменным жанром, а с другой — отстаивает право литературы на изображение жизни в любых ее проявлениях, включая и наиболее обыденные. Анализ употребления слова «проза» у П см.: Сидяков Л. С. Наблюдения над словоупотреблением Пушкина ("проза" и "поэзия"). — В сб.: Пушкин и его современники. — "Учен. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена", т. 434. Псков, 1970. В строфе намечен путь эволюции П к прозе, связанный с оживлением традиции "семейного романа" XVIII в.
Указание это имеет, однако, отнюдь не реально-биографический смысл: П в своей прозе тяготел не к идиллическим сюжетам в духе Гольдсмита, а к остро конфликтным и трагическим ситуациям. Строфы XIV–XV полемизируют с образной системой романтизма, утверждая, что в семейном романе XVIII в. было больше правды, чем в «небылицах» "британской музы". Однако героев EO П не повел "под венец" к счастливому супружеству, а обрек их на разлуку, взаимное непонимание и одиночество.
Подсказанный П в XIV строфе возможный будущий путь сюжетного развития романа оказывается "ложным ходом", на фоне которого еще острее чувствуется противоречие между литературной идиллией и подлинной жизненной трагедией. Под венец пойдут не Ольга с Ленским и не Татьяна с Онегиным, как мог бы подумать читатель, поверивший обещаниям автора в этой строфе, а Ольга с неведомо откуда появившимся уланом, который быстро заменил в ее сердце убитого Ленского, и Татьяна со столь же чуждым основной сюжетной линии романа князем N. Все это, конечно, бесконечно далеко от "романа на старый лад".
XV — Вступая в диалог со своей героиней и обращаясь к ней во втором лице, П как бы переходит в стилистическом отношении на язык Татьяны, соединяя галлицизмы "блаженство темное" (le bonheur obscur, т. е. "неизвестное счастье", ср.: Сержан Л. С., Ванников Ю. В. Об изучении французского языка Пушкина. — Пушкин, Временник. 1973, с. 73), штампы романтического языка: "волшебный яд желаний", "приюты счастливых свиданий", "искуситель роковой" — с "модным наречием" (языком щеголей), откуда заимствовано "тиран" в значении "возлюбленный". "Погибнешь, милая" — также представляет собой сюжетный прогноз с позиции Татьяны (ср.: