Коммод. Шаг в бездну
Шрифт:
Скоро в кустах послышалась тихая возня, звук поцелуев, и, наконец, голос.
— Ты такой загорелый, — опять поцелуй. — Такой черный. Такой жаркий. Как июльская ночь.
— Да — да, черный, — ответил мужчина.
Бебий едва не вскрикнул от удивления. Это был командир его конного эскорта, мавританец.
— Пора на кухню, — женщина вздохнула. Это же Клиобела! — Там без меня зарез, что-нибудь не так сделают. Послушай, Муммий, ты в больших чинах? Я слыхала, ты — командир конницы.
— Большой не очень, — Муммий задумался, потом добавил. — Но все-таки большой.
— Взял бы меня к себе? Поселил
Бебий не смог сдержать улыбку. Мавританец молчал, видно, эта просьба озадачила его.
— Я не могу купить большой дом, — наконец признался он.
— И не надо большой! — обрадовалась Клиобела. — Пусть будет маленький. Нет, правда, — искренне призналась женщина. — Ты мне очень понравился.
Клиобела помолчала, потом робко добавила.
— Можно совсем маленький. Вот такусенький. С конуру…
Наступила тишина, потом вновь шорох и через несколько мгновений в полосу дребезжащего света, отбрасываемого факелом на крепостной стене вплыла огромная Клиобела. Подобрав тунику она, переваливаясь, поспешила к двери, ведущей в хозяйственные помещения дворца. Скоро из кустов выбралась высокая, плотно укрытая тьмой тень, направилась к казарме. Когда Муммий скрылся в дверях, рядом с Бебием в темноте кто-то тихо, с некоторым даже надрывом выговорил.
— Домик ей. Вот такусенький… У самой в Риме трехэтажный особняк, верхние этажи сдаются в наем, на хозяйской половине чего только нет, а все туда же.
Бебий замер, ему стало неловко, словно его застали за постыдным занятием, хотя подслушивание вполне можно было отнести к недостойным деяниям. Наконец легат повернулся на голос, пригляделся. Во тьме очертилась фигура в светлой тунике.
Клеандр?..
Тот, словно догадавшись, о чем подумал Бебий, добавил.
— Да, Клеандр, — потом кивнул в сторону скрывшейся Клиобелы. — Двое детей, беззаботной мамашей не назовешь, но стоит увидеть рослого мужчину, как начинает выклянчивать домик.
— Дети?! — удивленно переспросил Бебий.
— Двое, — подтвердил спальник. — Два мальчика.
— Кто же отец? — не удержался от вопроса легат.
— Я.
Бебий не нашел слов ответить.
Некоторое время они стояли в тишине. Наконец легат не удержался спросил.
— Выходит, она — вольноотпущенница?
— Да, господин. Я выклянчил ей свободу.
— Называй меня легатом. Можешь по имени.
— Легат является поклонником Сенеки? Тот тоже советовал различать в рабах людей.
— Я давным — давно не заглядывал в Сенеку. Со школы. Я следую советам Марка.
— А я Феодота.
— Да, это был умный человек. Что же ты не выпросишь у принцепса вольную для себя? Ты далеко не дурак, Клеандр, мог бы сделать прекрасную карьеру.
— Он меня не отпустит. И куда я пойду, с Клиобелой и детьми на руках. Как оставлю ее одну. Дети под надежным присмотром, а за этой толстухой, — он неожиданно зло добавил, — Венерой Виндобонской, нужен глаз да глаз. Иначе она окончательно лишится разума.
Он сделал паузу, потом еще тише, еще непонятней, продолжил.
— Остаться одному в этом мире? Поверь, господин, это страшно. А здесь я при деле, могу частично влиять на…
Он не договорил,
— Скажи, Клеандр, зачем ты оказал мне покровительство в таком опасном деле, как спасение Кокцеи?
— Она грозилась убить Клиобелу, и даже я, всемогущий и всезнающий, не смог бы предотвратить убийство, — пробормотал спальник.
— Тогда будь откровенен, почему император так настаивает на совершенно несуразной сумме выкупа?
— Не знаю. Не буду отрицать, Бебий, что он иногда советуется со мной, однако никому не дано проникнуть в его тайные замыслы. Могу только предполагать, чем можно угодить ему.
Ага, угодить, смекнул Бебий, и его сердце забилось часто и тревожно.
— Дело не в золоте и серебре, — комкая слова, добавил раб, — или не только в золоте. Императора очень заботит, что скажут люди о его решении прекратить войну.
Затем неожиданно внятно, окрепшим голосом Клеандр продолжил.
— Мечта прежнего императора, его план выйти к океану с его несвоевременной смертью перестали быть только мечтой или планом. Вполне разумный замысел теперь превратился в орудие политического давления со стороны тех, кто упрекает цезаря в молодости, в неподготовленности. Если ты полагаешь, что мы изменили заветам Марка, ты, легат, заблуждаешься. Скажи, Бебий, о чем мечтал «философ»? — спросил раб.
Так, очередная проверка. Или экзамен?
— Насколько я понимаю, Марка прежде всего заботило спокойствие государства, в этом смысле организация двух новых провинций являлась разумным средством обеспечить мир и процветание на возможно более длительный срок.
— Ты верно рассудил, Бебий, — откликнулся Клеандр. — Да, Марк и его окружение мечтали о том, чтобы государство процветала, чтобы в нем сохранялся мир, процветало благонравие. «Философ» мечтал, чтобы добродетель торжествовала, а порок был наказан. Мы с молодым господином молили богов, чтобы его отец успел осуществить задуманное. Поверь, Бебий, если бы Марк успел перейти Данувий и развернуть боевые действия, мы ни в коем случае не прекратили бы войну. Но теперь у нас нет выбора. Мир — единственное наше спасение, однако мы не можем уйти с границы ни с чем. Император обязан ослепить Рим. Пусть это будут груды сокровищ, добытых у варваров или что-то невиданное и неслыханное, но в Городе должны не менее недели говорить только об этом. На б'oльшее мы и не рассчитываем. Только надежный мир на северной границе обеспечит свободу рук во всех других частях государства. Если мы сумеем поразить Рим, никто не спросит, воевал император или нет. Война нас погубит. Я имею в виду и тебя тоже, твою семью и семью многих тысяч других верных подданных, потому что я — именно я, Клеандр, — не верю, что в новых условиях мы справимся с германцами. Ну, выйдет твой легион к океану? Если выйдет. Дальше что? Неужели пример Друза, Агенобарба и Тиберия ничему нас не научил.* Чем закончились их походы? Разгромом в Тевтобургском лесу. С другой стороны, знаешь ли ты, во сколько обходится императору содержание Северной армии?