Коммод. Шаг в бездну
Шрифт:
— Ты хорошо разбираешься в римской истории, Клеандр, — невпопад признался Бебий.
Он был немало огорошен, услышав подобный монолог из уст толстоватого, вечно унылого, более похожего на бабу раба.
— И не только в истории, Бебий, — улыбнулся Клеандр.
Бебий заметил, как забелели в темноте его зубы.
— Ты хотел спросить, — продолжил спальник императора, — каким образом мальчишка — вифинянин освоил эту премудрость? Да будет тебе известно, легат, я из высокого, а может, из царского рода, и обладаю обширными знаниями и в философии, царице наук, и в риторике, и в грамматике, и в счете. Я сидел вместе с Луцием на занятиях. Выполнял вместо него домашние задания, с согласия некоторых учителей отвечал вместо него, вернее подсказывал. Луций делил воспитателей на плохих и хороших.
Он сделал паузу, видно воспоминания детства согрели его, заставили пожалеть о добром старом времени. А может, распалили сердце, дохнули гневом.
— Мы вынуждены играть против всех, легат. В армии на нашей стороне единицы. Ты, Лет, молодая поросль офицеров, да и то… Армия в целом пока против нас.
— Это неправда. В армии любят молодого цезаря.
— Это аванс, Бебий. Ожидание добычи, а ожидания нельзя обманывать. Их следует подкрепить золотом. Или казнями. Но лучше золотом, потому что казни из политических соображений ослабляют боеспособность войска. Надеюсь, ты согласишься, что в армии должны наказываться исключительно воинские преступления?
— Более чем соглашусь, — закивал Бебий.
— Я рад, — тоже кивнул Клеандр и продолжил. — Не менее сложное положение складывается в Риме, где старшая сестра господина Анния Луцила все настойчивее требует назначения на пост префекта города Уммидия Квадрата.
— Того самого!.. — воскликнул Бебий
— Да, который отнял у тебя Марцию.
— Но у маркоманнов и квадов действительно нет столько золота. Клеандр, богами прошу, убеди в этом господина.
— А у их соседей. Подумай над этим, Бебий. Без золота, без чего-то изумляющего Рим мы не можем заключить мир. Нам нужен триумф. Город должен содрогнуться от восторга, увидев победоносное возвращение молодого государя.
— Послушай, Клеандр, мы находимся в тени. Может, пройдем в мою комнату?
— Нет, Бебий, темнота очень удобное место для того, кто должен все видеть и слышать. В темноте очень продуктивно работают мозги, здесь принимаются самые важные решения.
— Я имел в виду не решения. В награду за твою помощь с Кокцеей я, как член коллегии местной Венеры, хотел бы сделать благотворительный взнос. Дар детям Клиобелы. Сто золотых. Этого достаточно?
— Вполне, Бебий. Я рад, что на тебя можно положиться. Вот почему я рискну предупредить тебя — ты должен найти выход. Договор должен быть заключен на условиях моего господина. В противном случае даже я буду бессилен. Он порой бывает просто бешеный, легат.
* * *
Через несколько дней, когда переговоры окончательно зашли в тупик, во дворце был устроен праздничный обед по случаю вступления Песценния Нигра в коллегию Венеры Виндобонской. На этот день были отменены все встречи и аудиенции, даже дяде царя Клавдию Помпеяну, Пертинаксу и главнокомандующему Юлиану было вежливо предложено не беспокоить принцепса в этот день. До этого они каждый день наезжали в ставку. Волновали по пустякам — пытались согласовать с цезарем график продвижения войск к океану, уточняли списочный состав частей, выделенных для участия в боевых действиях, напоминали, что без существенной поддержки флота успеха не видать, так что требовалось поторопить императорских прокураторов, ответственных за ремонт и строительство кораблей. Каждый начинал доказывать, что сейчас не время предаваться отдыху и пустым развлечениям — их, мол, ждет Океан! Помпеян позволял себе утешить родственника, наставить его на путь истинный.
Он говорил так:
— Естественно, что ты, дитя мое и владыка, тоскуешь по родине; ведь и мы охвачены такой же тоской по тому, что оставили дома. Однако здешние дела, более существенные и более настоятельные, сдерживают нашу тоску. Ведь тем, что там, ты будешь наслаждаться и впоследствии, а Рим там, где находится государь. Оставить же войну незаконченной, не только постыдно, но и опасно; ведь мы придадим смелость варварам, которые будут осуждать нас не за жажду возвратиться домой, а за бегство и страх. Прекрасно было
Сказав такую речь для ободрения и пробуждения в племяннике лучших стремлений, Помпеян удалился, обрадованный тем, что Луций пообещал тщательно обдумать, как следует поступить, и никаких поспешных действий без совета с наставниками делать не будет.
Пертинакс, более осторожный в выражениях, выразил некоторое сомнение в возможности старших военачальников удержать в узде жаждущих военной славы и добычи легионеров. Он клятвенно пообещал приложить все усилия для усмирения недовольных и дерзких на язык солдат и пресечь все нелицеприятные высказывания на этот счет, бытующие среди рядового и центурионского состава. Молодой император со слезами на глазах поблагодарил верного Пертинакса за усердие и пообещал достойно отблагодарить полководца. Только Сальвий Юлиан по — прежнему безоговорочно настаивал на скорейшем начале войны. Он требовал немедленного возвращения легата Лонга во вверенный ему легион, при этом просил императора, чтобы Лонг по прибытии немедленно представил в преторий подробный отчет о готовности когорт к решительному выступлению на север. В обосновании своей точки зрения он ссылался на погодные условия, очень благоприятные в этом году для глубокого проникновения в варварские земли.
Действительно, в обеих Паннониях стояла сушь. Дни потянулись один лучше другого. Самое время воевать.
Коммод полностью согласился с главнокомандующим и пообещал, что в ближайшие дни будет объявлена дата начала похода. Он доверительно сообщил Сальвию, что уловка германских послов с помощью переговоров затянуть время, полностью провалилась. Он поставил им невыполнимое условие, хлопнул Сальвия по плечу и предупредил: «Будь готов, старик!». В конце император поинтересовался, почему его «интересный» сынок обходит ставку стороной.
Сальвий оправдался тем, что собственным распоряжением отправил Валерия в Аквинк (Будапешт) трибуном во Второй Итальянский легион. Император выразил недовольство — почему он ничего не знает об этом? Он мог бы подыскать молодцу более почетное место. Главнокомандующий горячо поблагодарил принцепса за доброжелательность к его сыну.
Пиршество и торжественный обряд поклонения Венере Виндобонской были назначены на следующий после первых Розалий день.
Предков поминали в военном лагере возле Виндобоны, на претории при выстроенных легионах, в кругу статуй, посвященных отеческим богам — Юпитеру, Юноне и Минерве, Августу, Юлию Цезарю, возле огромного изваяния Геркулеса, считавшегося при Антонинах покровителем императоров, а также вблизи от алтарей, посвященных божественной Дисциплине, Доблести, и Риму (Roma Aeterna)* (сноска: Вечный Рим. Этот культ был введен императором Адрианом, отсюда и пошло название Вечный город). Собравшиеся воины торжественной овацией отдали долг памяти героическим предкам. На церемонии присутствовал молодой цезарь. Тогда же были выдано жалование, денежные поощрения и боевые награды — браслеты, фалеры (медали) для грегариев и принципалов, торквесы (ожерелья) — центурионам; венки, почетные флажки и копья — офицерам. Были отмечены и легат Лонг, и префект Переннис, обоим были вручены почетные копья.
На следующий день в сопровождении конной охраны в замок примчался легат XIV легиона Квинт Эмилий Лет. Ворвался галопом, из-под копыт комьями полетела грязь. Слуги бросились врассыпную, вольноотпущенники, как всегда зычно спорившие возле канцелярии, отпрянули к стене, начали разбегаться. Лет осадил коня возле толпы во главе с цезарем, не спеша перебиравшимся из бань в триклиний, перебросив ноги на одну сторону, соскочил на землю, вскинул руку в приветствии и, привычно — громогласным голосом провозгласил.