Коммуналка 2: Близкие люди
Шрифт:
— Зачем тебе, девочка?
— Я следующая, — Антонина сказала и поняла, что так оно и будет. — Это из-за дивы, верно?
— Да.
Ветер нашептывал, что здесь, в мире теней, время течет иначе. И для Антонины годы прошли, а вот для матери ее — мгновенья. И она, матушка, даже не поняла, что произошло.
И не поймет.
…разве Антонина не хочет спасти матушку?
Вдвоем им было бы хорошо. Вдвоем они бы уехали. Далеко, к морю. Выкупили бы дом на берегу, небольшой, с белыми стенами, с соломенною крышей. Розы высадили бы.
Антонина,
И матушка. Она ведь не старая.
— Расскажи, — эта просьба дается тяжело, ибо ветер на все голоса расписывает, какой станет та, иная, жизнь Антонины. И отчаянно хочется верить ему.
Нельзя.
— Твой заказ. Тот, что ты привезла в последний раз… постоянный клиент, — он говорит медленно, и кружит, кружит. И Антонина знает, что нельзя подпускать близко, что пока еще Отвертка держится, движимый не столько желанием отомстить убийце, сколько восстановить справедливость. В ней дело, в справедливости. Но близость иной души, живой, связанной с телом — большое искушение. — Разное время… города… давно, еще до войны, он повадился заказывать ведьмины камни.Номер заказа 25171628, куплено на сайте Литнет
Антонина поморщилась.
Нет, она знала, что груз ее весьма специфического толку. Случалось ей и зелья возить из тех, за которые не то, что работы, головы лишиться недолго. И амулеты из запрещенных. И прочее, что обычным путем не отправишь. Но вот ведьмины камни…
…темное, дурное.
И ветер стихает, будто разумный. А может, и вправду разумный, кто здесь разберет.
— Я с подобным завязать велел, — оправдываясь, сказал Отвертка, хотя не Антонине его судить. Боги, те самые, которых больше нет, сами решат, что делать с грешною душой его. — Когда получил корону. Одно дело, когда смута кругом, да и то… лишняя кровь только глаза застит.
Верно.
А еще верно, что во время смуты большой, страну захлестнувшей, легко потеряться. Ведьм и вовсе довольно, кто их считать станет-то? Одною больше, одною меньше. Другое дело сейчас, когда каждая или при ковене, или при школе числится.
Пропадет?
Искать станут. А найдут выпитую до капли, то и вопросы появятся. К кому? Известное дело… нет, это не те деньги, которые стоят подобного риска. Именно потому и отступился Отвертка, а не из большой к ведьминому племени любви или совести взыгравшей.
— Нынешний груз — старый заказ, на который давно договор составлен. И не простой, — чужая душа подобралась близко. И пора уходить, но Антонина медлит. — Короной он связан и кровью… потому и отказать не смог. Вот и…
…и не стало ведьмы.
Или двух.
Или трех? А может, и дюжины… везли камни издалека, скорее всего с юга, там, что бы ни писали о свободных женщинах Востока, а старые порядки сохранились.
Антонина знает.
Дорого бы стало, но… не невозможно купить девочку-другую или сколько нужно. Отыскать и принести в жертву, сцедить силу по капле, и ту, что свыше дадена, а как она иссякнет, то и иную, душой
Сплести заклятье.
Запечатать в камнях драгоценных, которые только и способны силу удержать, да и то ненадолго.
— …это была последняя поставка. Согласно договору.
Дыхание мертвеца касается шеи. И кажется, что не только дыхание, что еще немного и тронут эту шею ледяные пальцы, вцепятся, сдавят.
Спокойно.
Дышать надо спокойно. И помнить, что душу на краю мира держит лишь воля Антонины, что стоит ей соступить с тропы, и все закончится.
— Он разозлился?
— Нет. Сказал, что больше и не понадобится. Он нашел другой источник. Такой, которого хватит, чтобы вернуться.
— Если так, то почему он тебя убил?
В этом не было смысла. Договор исполнен. Договор завершен. И Отвертка не стал бы мешаться. Или…
— Дивы, — Отвертка все-таки коснулся шеи, и прикосновение это заставило Антонину замереть. Сердце сжалось в нервный комок. — Ему нужны дивы. Останови.
Он убрал руку.
И сказал:
— Возьми деньги. Возьми золото. Ты видишь где.
— Нет.
— Возьми. Я… Александр Сергеевич Карамазин, князь и наследник рода Карамазиных, признаю тебя, Антонина, своей законной дочерью и наследницей…
Он запнулся, а ветер зашелестел, будто смеясь, а заодно подговаривая открыть глаза, оглянуться, посмотреть на человека, который…
…нет, матушка не стала бы связываться…
— …и передаю тебе силу и право…
Силу…
…сила его ощущалась здесь темным густым потоком, который грозил снести Антонину, потому что…
— …распоряжаться всем имуществом моим, как движимым, так и не движимым.
Он замолчал.
Молчала и Антонина.
— Ты… не желаешь спросить? — Отвертка, некогда князь Карамазин, один из тех, о ком Антонина читала в школьном учебнике, угнетатель и кровопийца, держался сзади.
— Ты и вправду мой… отец?
— Да.
— Почему…
— Сыну князя можно любить цирковую актриску, но негоже упоминать о той любви в приличном обществе, не говоря уже о большем. Бродяге, вдруг оставшемуся без дома и имени, которое стало слишком опасным, чтобы признаваться в нем, нечего предложить женщине. Правда, она ничего и не требовала, но… я был обязан ей жизнью.
…может, поэтому матушка так и не согласилась на те, другие, предложения, которые поступали? И ведь предлагали отнюдь не покровительство, не только покровительство, но и положение.
Отношения.
Официальные. Одобренные обществом. Способные вытянуть ее из… этого.
— Ради нее я не сдох, а затолкал княжескую честь туда, где ей ныне было самое место. Да… случилось сидеть, но… отсидел и вышел.
С новою короной.
— Ты появилась на свет, когда я впервые попал на каторгу. Пока росла, побывал там трижды. Уходил. Научился… многому научился. Да и сама знаешь. Возвращался к ней, но потом получил корону и… вновь стало слишком опасно признаваться.