Коммуналка 2: Близкие люди
Шрифт:
Рука разжалась.
— То есть, я точно не знаю, но если читали меня, то и их должны были, так?
— Возможно, но… я не смогу прочитать взрослого дива. С одаренными вообще сложнее, чем с обычными людьми. И чем больше силы, тем сложнее… а дивы…
— Всегда были сильны?
— Именно.
— И тогда получается, что… они могли бы открыть разум?
— Наверное.
И вполне вероятно, что согласились бы. Несмотря на гордость, которая порой переходила в гордыню, но не могли же они не понимать, чем обернется это упрямство?
— Дело не в магах, — Астра пришла к тем же выводам. — Дело в тех, кто за ними стоял. Дивов собирались уничтожить, а потому не имело значения, виновны они или нет. Так?
И вот что ему было ответить?
Правду.
— Да.
— Почему?
— Не знаю. Скорее всего вас сочли опасными.
— Дивы никогда и ни с кем не воевали.
Да, только этого оказалось недостаточно. В конце концов, война — всего-навсего война. А вот власть — дело другое.
Дивов любили и в том, ушедшем в небытие мире, где силу могли использовать лишь избранные. И в мире новом, сохранившем еще память о прошлом, а с нею и сомнения.
…в этом новом мире магия больше не принадлежала лишь тем, в чьих жилах звенело эхо драконьего огня. И оказалось вдруг, что далеко не все маги готовы держаться клятв.
Служить.
Защищать.
Не желать иного.
…в этом новом мире двуипостасные перестали быть отверженными, а ведьмы — клейменным отродьем тьмы. В нем обещано было место всем, но всех оказалось слишком много.
Нет.
Не о том.
— Вас слишком любили, а любовь — это тоже сила, которую вы могли использовать. Но… многие даже не задумывались. Поступил приказ. А приказы надо исполнять.
Она закрыла глаза, и в подвале стало пусто.
Она сидела.
Просто сидела, дышала и думала о чем-то своем. И Святослава как никогда прежде подмывало заглянуть в эти вот мысли, убеждаясь, что она его не ненавидит. В конце концов, он-то никого не убивал.
…ему было четырнадцать, и он верил, что изменит мир.
Так и есть, болван.
— Идем, — сказала дива.
— Погоди, — Святослав удержал ее руку. — Если хочешь, я найду их дела. Твоих родителей. Или не я, но Казимир Витольдович. Он, конечно, не обрадуется, но возражать не станет.
— Нет.
— Почему?
— Разве это что-то изменит? Я знаю, где они сейчас и… если они захотят, то сами расскажут.
Он не понял. Но и ясно, человек ведь. Возможно, когда-нибудь потом, когда она еще немного привыкнет к присутствию мага, если, конечно, он не исчезнет из ее жизни, как другие, она расскажет ему про лес. И про остальное тоже. А пока Астра спросила:
— Он тебе дорог? Казимир Витольдович.
— Дорог? Пожалуй… как разумный человек. Ты не поверишь, насколько редко вообще встречаются разумные люди. Он из тех, кто способен слушать. И слышать. И думать прежде, чем делать. Я с ним давно знаком. И нет, не возьмусь клясться, что он не участвовал в тех чистках.
—
— В каком смысле?
— Когда-то давно… бабушка рассказывала, а теперь я понимаю, что рассказывала она мне вещи, которые мне следовало знать. Так вот, когда-то давно существовало поверье, что человек, виновный в смерти дива, и сам умрет. Не от проклятья. И не от болезни. Но потому что такова цена. Дивы… хранят мир. А мир хранит дивов. И еще она сказала, что от мира не заслонишься чужими руками.
По спине пробежал холодок.
— Но я рада, что он жив, — добавила Астра, беря Святослава под руку. — Он и мне показался разумным человеком. А поскольку вы все равно не отстанете, то лучше иметь дело с разумным человеком.
И почти уже шепотом произнесла:
— Да и разрешение он выправить обещал.
— Если обещал, то выправит.
Она кивнула.
И глянув снизу вверх, попросила:
— А еще чая можно? Тут как-то… холодно, что ли?
За время их отсутствия бумаг на столе поубавилась, зато появилось блюдо с мясною нарезкой, и с рыбною. Бутерброды, на которые масло не мазали, но клали ломтями, а сверху — желтый мягкий сыр, и уже на него сервелат.
Откуда-то возник самовар.
И пустые стаканы, на гранях которых поблескивали капли воды.
— Я подумал, что раз все равно сидим… — книжицу вот Казимир Витольдович убирать не стал, сдвинул на край стола. — То поесть не мешало бы. Я вот ужин пропустил, а вы… тощенькая.
— Какая есть, — Астра опустилась на стул и подвинула к себе ближайший бутерброд.
И все-таки почему она не боится?
Даже в госпитале она сторонилась людей, а тут вдруг осмелела, хотя ей бы наоборот вести себя тихо, неприметно. Она же бутерброды таскает.
И чай.
— Я представление напишу, чтобы вас на спецдовольствие поставили…
— Не стоит.
— Почему?
— Завидовать станут, — Астре было странно, как человек не понимает вещей очевидных. — Да и… у нас все есть. А тощая я потому что раньше не было. И по природе. И… Машка останется.
— Простите? — кажется, подобный переход был слишком резким.
— Маша. Девочка, которая маг разума, она останется с нами. Со мной и Розочкой. Она… всего боится, а с Розочкой ей спокойнее. И Розочка ее не отдаст. Пока.
Казимир Витольдович посмотрел на Святослава, а тот кивнул и пояснил.
— Дар у девочки очень яркий, выраженный, но нестабильный пока. От стресса вполне перегореть способна. А тут я пригляжу. За всеми.
От этого вот его «пригляжу», да еще «за всеми» стало тепло. Или это от чая? Горячий, кипяток почти, но тем вкуснее. Астра зажмурилась от удовольствия и вдруг осознала, что вполне себе счастлива.
Нет, не абсолютно и всеобъемлюще, как ей хотелось того в детстве, но просто счастлива.