Коммуналка (сборник)
Шрифт:
– Ой, знаю, знаю! Просто Шура эта тут все подолом мела по вечерам, когда Кирюха с работы приезжал. Послушай, о чем бабки-то наши судачат. Бабку Таню-самогонщицу спроси, она рюмашку тяпнет, много чего тебе расскажет.
– Спасибо, учту я и следователю скажу.
Вздохнув тяжело, пошел Денис по домам. Опросить сельчан да, может, и денег подсобрать для Кати с Женюшкой.
Вечером, уж часам к десяти, пришел опять Денис к Катерине, высыпал деньги из своей фуражки
Катя, уплаканная, с опухшими от слез глазами, накрыла на стол, чтоб напоить Дениса чаем.
Уж к полночи ближе постучал кто-то в дверь.
– Кирюха! Вернулся! – вскочила Катя.
– Сиди, – сказал Денис Катерине, – я открою.
Вошел Семен-сапожник. Положил сверток на стол.
– Катенька, дарагая, здесь пять тысяч, должно тебе хватить. В гостиницу не ходи, там для простого люда мест нет. Как сойдешь с поезда, так и стой. К тебе сами люди добрые подойдут. Я был в Москве, знаю.
– Дядя Семен, нет у меня таких денег, чтобы долг тебе отдать!
– Катя, вот участковый свидетель, не надо отдавать. Это я не тебе даю, а Женюшке.
Катя Женей вышли из вагона на перрон Павелецкого вокзала. Сновали носильщики, обнимались встречающие с приехавшими. Обычная московская суета.
Постепенно перрон опустел, и Катерина заметила, что кроме них, на перроне остались люди. Через какое-то время к ним подошла седая старушка.
– Что, милая, не знаешь, куда идти?
– Да, – смутилась Катерина, – комнатку мне бы снять деньков на пять или на неделю.
– Пойдем со мной, я комнату приезжим сдаю. Как муж помер, пенсии не очень-то и хватает. Но дорого не возьму. И чисто у меня. Тараканов отродясь не бывало. Хочешь, со мной питайся, хочешь, сама готовь. Варвара Петровна меня зовут. А тебя как, милая?
– Катерина. Да вот дочка Женя. Мы ко врачу приехали. Болеет она. Не говорит, – К;атя смахнула со щеки слезинку.
Они перешли широкую улицу, вошли в уютный переулочек.
– Вот и дом мой, – сказала старушка.
Катерина подняла голову, посчитала – восемь этажей! А у них-то в Почугаевске выше трех и нет ничего.
Вечером они пили чай. Женюшка спала. Устала.
Катерина достала все свои бумаги.
– Вот, Варвара Петровна. Сначала нам надо в институт какого-то Сербского, направление дали, – она протянула хозяйке бумагу, – А еще соседи попросили посмотреть Кремль, Ленина и купить колбасы. У нас там колбасы не бывает, а детишки просят. Вы уж проводите меня, Христа ради, я заплачу, деньги есть у меня. Семен-сапожник дал для дочки.
– Везде провожу, не волнуйся, одну не брошу, ложись уж отдыхать, – сказала Варвара Петровна.
Так неделя и пролетела незаметно.
–
– Приезжайте к нам, Варвара Петровна! – сказала Катя, – Хоть подышите свежим воздухом, в Москве-то вашей духотища.
Поезд тронулся, стал потихоньку набирать ход. А Катерина вошла в свое купе и села у окошка. Мелькали московские кварталы, потом поезд выехал за черту города, и мимо проносились дачки, полустанки…
Катя постелила постель и уложила Женюшку, которая уже клевала носом. А сама так и осталась сидеть у окна.
Ближе к ночи заглянула проводница с чаем. Татьяна. Катерина обрадовалась ей. Да и осталась та чаю с Катей попить. Потихоньку разговорились, да так Катерина ей про жизнь свою все и рассказала.
– Так что ж врачи-то сказали? – спросила Татьяна.
– Ту бумагу их я читала, там не понять ничего. Но дядечка-доктор, старенький такой, мне сказал по-простому, мол, было сильное нервное потрясение у девочки, поэтому голос и пропал. Лекарства разные выписал, я там у них в аптеке и купила. Наказал через год приехать. Но, сказал, может вдруг и заговорить…
Татьяна поднялась: «Все хорошо будет, Катюша! Поспи немного, как подъезжать будем, я вас разбужу».
Но Катя так глаз и не сомкнула. Подняла заранее дочку, и вышли они в тамбур.
– Ох, беспокойные! – сказала Татьяна, – еще почти час до Почугаевска, чаю бы попили. Стоянка у вас – 1 минута.
Катерина усадила девочку на чемодан.
Только и успели сойти они с поезда, как он и тронулся. Татьяна уж в открытую дверь прокричала им: «Все хорошо будет, Катюша! И голос вернется! И муж найдется!»
Они помахали ей и, взяв чемодан, пошли на привокзальную площадь к остановке автобуса до Сельцова. А там уж ждал их председатель на машине. У бабки Зинаиды узнал, на каком поезде приедут. Катя-то дала домой телеграмму.
Свернули с шоссе в село. Жарко.
На пустой улице только Митюшка соседский на велосипеде. Катерина подозвала его и сказала: «Беги, кликай рабятешек, пусть к столу все идут!»
Катя взяла сумку с хлебом московским по 25 копеек и колбасой, пакет с карамельками да тряпку мокрую, чтоб стол протереть.
Пришла к столу, а там уж мал-мала меньше.
– Ну, – сказала Катерина, – всем руки в колонке мыть, а кто-нибудь пусть к матушке Валентине за квасом и кружкой сходит!
Вымыли руки, уселись за стол. Катя посчитала всех по головам и нарезала хлеб и колбасу вареную любительскую, что из Москвы привезла.
Тут и матушка Валентина подошла с квасом. Поглядела на жующих детей и сказала Катерине.
– Катерина, добрая ты душа, Бог это отметит, он все видит, вот и сейчас глядит и радуется!