Комната с видом на звезды
Шрифт:
– Полагаю, я прощен?
– спросил Максим, доставая вторую шаурму для себя. Мне пришлось бороться с соблазном сказать ему, что я не слишком заметила его отсутствие, но вовремя прикусила язык.
– Шаурма решает все проблемы, - кивнула я.
– Идем?
– Да, давай прогуляемся, - согласился Максим, и мы покинули институт.
***
Мы сидели в парке, расположенном недалеко от института. Сегодняшняя погода напоминала летние деньки, а в воздухе чувствовался едва уловимый запах костра. Асфальт нагрелся под солнцем, и в его лучах можно увидеть вздымающиеся
– Итак, - я решила, что пора переходить к главному.
– Что у тебя за важный разговор ко мне?
– К нам в группу перевели одну девчонку, она переехала из другого города, - сообщил Давыдов. Я поняла его, но внешне никак не отреагировала на это высказывание, ожидая дальнейшего рассказа. Однако, когда наше молчание затянулось, мне вновь пришлось вмешаться.
– Дорогой Максим, - улыбнулась я той самой насмешливой улыбкой, которая никогда ему не нравилась.
– Не стоит давать мне столько времени на обдумывание этой фразы. Я уверена, что поняла ее правильно, ты можешь продолжать.
Он бросил на меня быстрый взгляд и кивнул. Пройдет время, прежде чем я пойму, - между мной и Максимом всегда была только эта саркастичная улыбка и мои глупые, пустые слова.
– Продолжать-то и нечего, - сказал он.
– Мы с ней совсем немного пообщались сегодня.
– И?
– Она мне понравилась, не такая, как все, - произнес Максим и полез в телефон, чтобы показать ее страницу во Вконтакте.
– Слушает джаз, любит историческую литературу и вообще историю...
– И правда интересно, - пробормотала я, отобрав у друга телефон и рассматривая незнакомую особу и ее стену.
– Надо же, никаких селфи, никаких дурацких цитаток.
Максим засмеялся. Мы с ним всегда очень серьезно подходили к вопросу о наличии у людей на странице подобной информации. Девушку звали Дарья Потанина. На главном фото у нее длинные светлые волосы и миндалевидные глаза, смотревшие в камеру с легким прищуром. Она была очень красива, но меня задело вовсе не это.
Я не была глупой и знала, что Максим только называет себя моим другом. На самом деле эти слова имели отдаленное отношение к реальности. Я не могла не замечать его взглядов, не могла не видеть, как он делает все, что мне вздумается. Хотела ли я быть с ним? Думаю, нет. Но мысль о том, что мой друг считает эту девушку особенной, мне не понравилась. Я просто не могла это слышать.
– Это с ней ты встречаешься вечером?
– спросила я, возвращая телефон Максиму. Он кивнул
– Серьезные намерения?
– продолжала я, не переставая улыбаться.
– Как будут развиваться дальнейшие события, покажет программа "Время", - произнес Давыдов.
– Надеюсь, ты не собираешься забыть обо мне, если у вас там разыграется великая любовь?
– я откровенно смеялась.
– Нет, что ты, я настроен помнить о тебе всю жизнь, - он вернул мне мою ироничную улыбку.
– Так что скажешь?
Мне безумно хотелось забросать его шуточками всех мастей, но здравый смысл напомнил, что Максим мой самый близкий друг, и я не должна так поступать с ним.
– Давыдов, делай то, что считаешь нужным, - сказала я, повернувшись к нему.
– Я в любом случае поддержу тебя.
– Значит, одобряешь?
– снова спросил Максим, и мне пришлось кивнуть. Какое-то время он смотрел на меня, не говоря ни слова, а потом отвернулся и встал.
– Тогда идем домой, - бросил он, и до самого дома не сказал мне ни слова.
Глава 2
Чуть
Пройти мимо лавки было невозможно. Впервые мы были здесь с отцом, когда он ездил на одну встречу по работе. Мне недавно исполнилось восемь лет. Был воскресный день, а клиент, обеспеченный мужчина, разодетый словно арабский вельможа, не мог выбрать другое время. Заказчик собирался построить какой-то коттедж или что-то в этом роде, точно уже и не вспомнить, и отца отправили как консультанта. Он тогда осматривал выбранную территорию, прикидывал и рассчитывал масштаб своих чертежей. Все это время я молчаливо бродила за папой. Изредка он подмигивал мне, проверяя, насколько сильно я скучаю здесь. Но стоило встрече закончиться, как отец предложил мне прогуляться, и ненароком мы оказались у "Саламандры". Тогда-то я и влюбилась в это место, казавшееся невероятно сказочным для маленькой девочки.
Над входом в лавку нависал бордовый козырек. Под козырьком и на стенах здания висели небольшие фонари. Справа и слева от двери поблескивали два больших окна, сквозь которые пробивался оранжеватый свет, исходящий из недр лавки. Через стекло можно было увидеть античные вазы или тонкие деревянные статуэтки темнокожих девушек. Более мелкие предметы стояли дальше, и чтобы разглядеть их, нужно было войти внутрь.
– Папа! Зайдем!
– попросила я, и мои глаза, и без того чересчур большие для детского личика, стали огромными. Отец тогда засмеялся, и мы вошли внутрь "Саламандры". Колокольчик, висящий над входом, огласил магазин трепетным звоном, и вскоре к нам вышел хозяин лавки. Но я не сразу увидела его. Вокруг был другой, заколдованный и непостижимый мир искусства, созданного руками человека, и я потерялась в нем.
– Здравствуйте, - кивнул отец хозяину, и тот с широкой улыбкой поздоровался в ответ. Ему было лет пятьдесят на вид. Невысокий, полноватый, с пышной короткой бородой, поседевшей, как и волосы на затылке. И у него была чудесная улыбка. Улыбка фокусника, но не продавца. Пока они с отцом беседовали на общепринятые темы, я рассматривала все, что попадалось мне на глаза. Конечно же, я безумно хотела получить в подарок от отца какую-нибудь вещь, но все казалось очень красивым, и потому, в моем представлении, дорогим. Мне было неудобно просить отца и ставить его в неловкое положение. Потому, заставив себя остановиться, я подошла к папе и взяла его за руку.