Комната с видом на звезды

Шиндяпина Марина Константиновна

– Освальд Павлович, я понимаю, что вы меня сейчас прибьете, - начала я, - но может стоит позвонить Борису? Он наверняка волнуется и ищет сына...

Креза нахмурился и составил грязные чашки в раковину. Бросив через плечо угрюмый взгляд в комнату, где Леша барабанил пальцами по столу, он пожал плечами. Креза понимал, что я права, но еще он знал, чем закончится звонок Борису. Он приедет, заберет парня, и Освальд Павлович снова останется один. С этим не так-то просто смириться.

– Даже не знаю, Кристина, - проговорил он.
– Мне не хочется обманывать доверие Леши, он же пришел сам...

Я все понимала.

Нужно перестать стремиться все сделать правильно и сказать себе, что это вовсе меня не касается. Пусть парень останется у Крезы хотя бы до завтра, а там он и сам может захотеть уйти. По редеющему звуку дождевых капель я поняла, что поток чуть сбавил силу, и это хорошее время, чтобы уйти. Сумрак накрыл промокший город, и в каждой луже растекалось золото фонарного света. Я с удовольствием нырнула из этого промозглого мира в теплый автобус, зная, что дома меня ждет семья.

***

Моя подушка была полна снов. Покидая ее этим утром, я чувствовала спокойствие, какое не приходило уже давно. Словно в театре спустился занавес, и можно отправляться домой после долгого спектакля.

Я доехала до института и в аудитории отыскала Настю.

– Как ты?
– спросила я вместо приветствия и увидела в больших детских глазах девушки улыбку.

– Честно? Все еще в шоке, - призналась Лебедева.
– Но хочу узнать всю эту историю от начала до конца.

Я посмотрела на время и сказала:

– До начала лекции семь минут.

– Я не против дослушать на перемене, - заявила Настя.
– Погоди, или ты...

– Да, - засмеялась я.
– У нас семь минут, чтобы свалить.

Я пошла к выходу, а Настя, бормоча что-то о том, сколько еще мы прогуляем пар, отправилась за мной. Надеюсь, Юрий Витальевич не сильно хмурился, читая правила латинской грамматики и наблюдая наши пустые места. В это время я рассказывала Лебедевой историю трех подруг. Историю о том, как три девушки просто хотели быть счастливы. Мы просидели в столовой почти всю пару, и одна из буфетчиц косилась на нас подозрительным взглядом, однако так ничего и не спросила. Немыслимая история сестер-близняшек поразила Настю также, как когда-то меня, и сейчас я понимала все смятение, в котором находилась подруга. Но для меня это был просто рассказ, страшная сказка. Я уже простилась с ней, и она не имела никакой силы.

– Пройдет время, и ты тоже не будешь бояться этого, - сказала я Насте. Та кивнула. Она знала, что время, как и кровь, побеждает все. А у меня в голове теснился еще один план, маленькое незавершенное дело, на которое я бросила все силы сразу после окончания лекций.

Дома я заранее записала телефон будущей кофейни Бориса. Хоть она все еще не объявила о своем открытии, работы уже были окончены. Пожалуй, не будь у Артемьева разногласий с отцом, а в добавок еще и с сыном, что более важно, это чудесное заведение давно бы заработало. Однако телефон в кофейне уже появился, и я стала звонить. Мне ответил женский голос. Вероятно, будущий администратор кофейни. В любом случае, она объявила, что Бориса, которого я искала, сейчас нет в здании.

– Он в мэрии, - сообщила женщина.
– Вернется через пару часов. Мне следует передать ему что-то?

Я поблагодарила женщину и отключилась.

Ждать пару часов не хотелось. К тому же, здание городской мэрии недалеко от нашего института. Маленькие города тем и хороши, что в центре обычно располагаются наиболее важные строения. Почему бы мне не подождать Бориса там? Впрочем, нет никакой гарантии, что мы встретимся с Артемьевым.

Недолго думая, я позволила ногам самим выбрать путь. Было приятно немного отключить голову и просто идти, впуская в душу уже весьма холодный воздух октября. Накрапывал дождь. Идущие вокруг меня люди, которые и без того достаточно спешили, мгновенно засуетились и принялись чуть ли не бежать. Кто-то достал зонт, кто-то накрыл голову шарфом или капюшоном. Я одна продолжала неспешно идти по старинной брусчатке, которую проложили здесь еще сто пятьдесят лет назад, и мне было радостно и светло. Люди ошиблись, это не осенний холодный ливень. Это последняя песня лета, нежная и тихая, бесконечно прекрасная в таком сером задумчивом дне. Слова этой песни прятались меж плитами брусчатки, чтобы однажды снова зазвучать в воздухе. И я слышала каждую ноту, ни одна не упала мимо меня.

Здание мэрии было совсем близко. Я остановилась, подняла взгляд вверх, на аккуратные ступени, и принялась ждать. Удивительно, но уже через несколько минут высокая темная дверь открылась, и появился Борис.

– Здравствуйте!
– произнесла я. Он быстро спускался и смотрел себе под ноги. Сомнений в том, что я жду именно его, быть не могло.

– В другое время столь пристальное внимания юной леди польстило бы мне, но я уже предвкушаю от тебя еще одну лекцию, - проговорил Артемьев, останавливаясь в паре шагов от меня.

– Жаль, мне за это не платят, - пожала я плечами.
– Мне нужно поговорить с вами о Леше.

Перекинув дипломат в левую руку, правой Борис встряхнул свой черный зонт, и он раскрылся над его головой.

– Это хорошая тема, - кивнул мужчина.
– Я все еще не могу поверить в то, что кофейню поджег он. Полагаю, ты уже знаешь об этом?

С этими словами Борис легким жестом пригласил меня под зонт. Я не стала отказываться, и мы двинулись вдоль улицы.

– Что вы собираетесь делать?
– поинтересовалась я.

– Для начала заберу сына из вашего антикварного подвала, - пробормотал Артемьев. Я отметила, что его лицо сегодня кажется серым и тусклым, как осеннее утро. Огонь в его глазах, обыкновенно дерзкий, и такая же усмешка губ исчезли. Он потух, будто намокший фитиль, и я поняла, что так сейчас выглядит его душа.

– Откуда вы знаете, что он у нас?

– О, ты будешь удивлена, но день моего рождения был гораздо раньше, чем вчера, - Борис словно прочитал мои мысли и попытался им противоречить.

– Острить не обязательно, - заметила я.

– Конечно, обязательно, - упрямо возразил Борис, точно маленький ребенок.
– Иначе я совсем свихнусь.

– Это бывает, - мне тоже пришло в голову немного пошутить: - У вас же семейка спортсменов, и побег из дома в прыщавом возрасте передается на генетическом уровне.

Борис бросил на меня осуждающий взгляд из-под нахмуренных бровей.

– В отличие от моего отца мне никогда не было плевать на сына, - заявил он.
– Я все делал для него. А сейчас я намерен вернуть его домой, о чем мой отец никогда не задумывался.