Комната ужасов. Дилогия
Шрифт:
— Фу–у, я бы не смогла! Как можно выставлять себя на такое позорище?
Баунти ухмыльнулась:
— Дорогая моя сестричка, пора взрослеть! Кое–чему надо поучиться. Любовь, похоже, тебе в новинку. Да и Джейми тоже. Поза миссионера, классика, мужчина сверху, раз, раз и готово — блеск!
Харвест залилась краской и отвернулась. Баунти стиснула ее запястье.
— Слушайте, Мисс Чистая Любовь, слушайте внимательно. Все мы зависим от Джейми. Поддерживай его в состоянии счастья! Чего бы он ни захотел в постели, с любыми вывертами, выполняй как требует. Служи ему с улыбкой. Не важно, нравится тебе это или нет, впрочем,
Харвест выкручивалась и вырывалась, мотая головой.
— Дай, — продолжала Баунти, — дай Джейми и Ему все, что они захотят, слышишь, детка? И как следует. Удивляй его, их. Пусть он находится в приятном незнании того, что будет дальше. Призови на помощь фантазию. Если в голову ничего не придет, спроси у меня или возьми книжку. Не давай ему быть все время ведущим в этом деле. Стаскивай с него штаны, в буквальном смысле. Заставляй его все время изумляться. Держи его в возбуждении. Тогда и Оно будет заинтересовано, не допускай падения напряжения, Бог его знает, до чего Оно дойдет! Ты меня слышишь?
Харвест выпрямилась и взглянула в глаза Баунти.
— Я не могу. Я личность. Ты хочешь, чтобы я была рабыней Джейми. Хуже того — рабом, жаждущим, ищущим, как услужить!
— Опомнись, сестрица! Ты и есть рабыня Джейми! Нравится тебе это или не нравится. Уж поверь мне, желание и старательность пересилят все остальное. Лучше быть рабыней Джейми, чем кормовым скотом Этого. Выбирай: отдать свое тело на растерзание Джейми или закончить, как Эйлин Гуч, а может, и похуже. Ты правда не понимаешь? В этом доме желание Джейми — закон. Все его: что он пожелает и кого пожелает.
Ноздри Харвест затрепетали, уголки рта побелели.
— Например, тебя. Я же вижу, как ты трешься около него, потаскуха!
— А хоть и меня: если он хочет, то рано или поздно он свое получит. Он может спать и с тобой, и со мной. И мы сделаем что угодно, то, что тебе никогда и не снилось. Рон тебя не защитит. От Этого, я имею в виду.
Харвест вырвалась и влепила Баунти пощечину.
— Никогда! Я лучше умру!
— Выбор за тобой, сестра. Вот только как именно ты хотела бы умереть? На руках у тебя осталось девять ногтей, на ногах — десять. Ты еще долго будешь при годна для того, чтобы тебя трахать, не правда ли? А вот почесать спинку тебе уже будет непросто.
Вздернув узкие плечики, Харвест выбежала из комнаты.
В два часа ночи Харвест выскользнула из постели. Она натянула джинсы, надела рубашку и свитер, переложила несколько банкнот и мелочь из кошелька Баунти в свой, взяла туфли без каблуков и носки, еще одни сунула в карман. Девушка вышла, тихонько прикрыла входную дверь. Велосипед старика стоял на своем месте, в саду за сараем.
Баунти убрала приборы Харвест со стола, перед тем как все сели завтракать.
— Зачем ты это сделала? — спросил отец.
— Она не будет завтракать. Харвест ушла.
— Ушла?
Баунти вызывающе посмотрела на отца.
— Удрала, слиняла, сделала ноги. Ушла.
— О Господи! — Боб, упав в кресло, закрыл лицо ладонями.
— Когда? — В голосе Векки звучала надежда.
— Не знаю. Ночью. Я спала.
— Она что–нибудь сказала? — спросил отец, не отнимая рук от лица.
— Нет.
— Она вернется, — заявил Джейми.
— А может, нет? — Рон тоже надеялся. — Оно, наверное, спало. Может, она ушла уже далеко, достаточно далеко…
— Размечтался, — отрезал Джейми. — Она, так же как и мы, у Него на привязи. Не улизнуть ни нам, ни ей. Не выйдет. По–крайней мере, просто убежав. Ма!
— Что, Джейми?
— Позвони–ка в школу. Скажи, что я все еще болею.
— А Харвест?
— Нет, про нее не говори. Думаю, к полудню они забудут, что она когда–то туда ходила.
Плечи Боба тяжело опустились и затряслись.
— Нет, Джейми! Оно не смеет! Я Ему не позволю! Разве мы… ты… недостаточно сделал? Иди, найди Ему кого–нибудь еще, Джейми. Пожалуйста, сынок! — Мать опустилась перед ним на колени и сжала его руку. — Вдруг ей удалось убежать, а? Я так надеюсь!
— Не говори так, ма. И думать забудь об этом! — Джейми похлопал вцепившуюся в него руку.
— Я не позволю Ему! Кто угодно, только не из нас! — Она вскочила на ноги.
— Она больше не одна из нас, мама. Оно не прощает. Оно не знает, что такое прощать.
— Нет, нет, я не дам Ему, — твердила Векки. — Оно не может нас заставить…
Она подошла к стойке, протянула руку и взяла электрический нож, большим пальцем надавила кнопку. Утопленные лезвия с готовностью зашелестели, разгоняясь, и слились в ровном движении. Сосредоточившись, женщина положила левую руку на стойку ладонью кверху, затем убрала палец с кнопки. Лезвия закрутились медленнее, стало видно каждое по отдельности, потом нехотя остановились. Векки приложила сдвоенные ножи к багровому шраму, пересекавшему ее ладонь между большим и указательным пальцами. Слезы катились у нее по щекам, но она не проронила ни звука. Большой палец застыл над кнопкой. Женщина слушала, как в ушах бухает сердце.
— Прости, — взвыла она вдруг. Я сделаю все, что ты хочешь. Не заставляй меня делать это. Пожалуйста! Сделай это с ней! Сделай это с Харвест! — Ей было разрешено вернуть нож на место. — Джейми, почему Оно не заставило меня это сделать?
— По нескольким причинам. Во–первых, ты была действительно огорчена. Во–вторых, Оно еще не проголодалось. В–третьих, у нас ведь нет электрического ножа. Ты же их боишься.
Векки посмотрела на деревянную ложку, безобидно лежавшую на стойке.
— Но главная причина, я думаю, в том, что Оно не хочет портить себе аппетит к тому времени, когда вернется Харвест.
Векки вырвало прямо на тарелки в раковине.
Все еще сидели на кухне, когда услышали два глухих удара в дверь. Боб поднял голову. Глаза красные и печальные. Вновь стук. Рон открыл дверь. Через порог перевалилась Харвест.
— Оно заставило меня вернуться ползком, — пробормотала она, — всю дорогу. Километр за километром. Через канавы, колючки, крапиву. Я пыталась броситься под грузовик. Оно не дало. Заставило вернуться. Не дало даже встать, чтобы постучать в дверь. Пришлось биться головой. Мне так больно! Папа! Оно ведь уже достаточно наказало меня, правда, пап? Оно меня вернуло. Я все сделаю, что угодно сделаю. Только не разрешай Ему дальше меня мучить. Пожалуйста, папочка!