Комнаты страха
Шрифт:
– Хорошо, тогда представьте, что вы попали на Жел или на Тихаррои – в общем, туда, где живут не люди, и человека почти не встретишь, и женщину тоже не встретишь, вам же будет не хватать в окружающей среде прекрасного?
Он все больше увлекался и повышал голос, кончилось это тем, что рассвирепевшая Лейла на них прикрикнула.
Марсия пыталась разбудить Бланку – так, как это могут только «сканеры» – и надо было соблюдать тишину. Дожидаясь, когда его маленькая подопечная освободится, Чеус бродил по этажу, Морис увязался за ним, как
Наблюдать за Морисом было любопытно. После недавнего приключения он немного осмелел, понял, что излагать вслух свое мнение – это далеко не самая страшная вещь на свете, и надо жить, пока живется, ибо неизвестно, что ждет тебя завтра. Само по себе оно хорошо, позитив, но у Мориса имеются все задатки для того, чтобы стать невыносимой личностью. Из него может получиться этакий зануда-идеалист – тип в общем-то безобидный, но способный доконать тех, кто станет его с сочувствием выслушивать. Вот интересно, произойдет с ним это или нет?
Потом в одной из комнат заверещал автомат. Лейла опять выскочила в коридор и потребовала, чтобы Морис что-нибудь сделал, на том дискуссия и заглохла.
Источник шума находился в персиковой спальне, но стоило людям туда зайти, звук прервался.
– Где этот сучий робот? – озираясь, произнес Морис с нешуточной угрозой, как наладчик он чувствовал себя в своей стихии. – Под кроватью?.. Смотрите, он еще и зеркало тут раскокал!
На дверце шкафа вместо нанесенного через трафарет магического рисунка, скопированного из древнелярнийского трактата, чернели грязные потеки и трещины, зеркальное покрытие того и гляди осыплется. Это значит…
Высказать вслух свои соображения по этому поводу Генри не успел – его сгребли за горло.
– Спокойно. Дернешься – сразу умрешь, – Чеус говорил громко, словно обращался не к нему, а к собравшейся в коридоре аудитории. – Думаю, твоя подружка видит и слышит нас, но сбежать к ней лучше не пытайся. Убью на месте. Морис, открой дверь.
– Надо же сначала робота найти! – возразил увлекшийся Морис.
Он в этот момент заглядывал под кровать, стоя на четвереньках.
– Какой тебе робот, мы в Комнатах.
– А?..
Морис побледнел, выпустил сборчатое покрывало и уселся на пол. Гинтиец несильно ударил его носком ботинка.
– Вставай! Мы угодили в переплет, но у нас в заложниках этот предатель, который мечтает присоединиться к Римме Кирч. Тем хуже для него… Кирч, ты ведь меня слышишь?
– Слышу, – голос Анджелы донесся непонятно откуда. – Отпусти его!
– С удовольствием отдам тебе его труп. У меня перстень с отравленным шипом. Помнишь ту бижутерию, которую мы использовали в Конторе? Такого же типа штучка. Что бы ты ни сделала, парень умрет раньше, чем успеешь меня прикончить, поэтому давай без фокусов.
Генри ощущал прохладное прикосновение металла к коже, но никакого острия там не было. Просто гладкий ободок. Хотя, кто знает, что спрятано внутри… Не исключено, что пресловутый шип действительно существует.
Этот массивный перстень из темного металла, с овальным рубином цвета свернувшейся венозной крови, был у гинтийца еще с тех времен, когда Генри впервые его увидел. На Гинте любят кольца с камнями, и вряд ли человек вроде Чеуса будет носить такое украшение без полезной начинки.
– Так Генри, что ли, предатель? – сидя на полу и хлопая чахлыми белесыми ресницами, попытался осмыслить происходящее Морис.
«А ты – дурак, – мысленно огрызнулся Генри. – Тормоз, как сказала бы Дигна!»
– Морис, встал и открыл дверь, живо! – повторил приказ гинтиец. – Через порог не перешагивай, откроешь – сразу назад.
До Мориса наконец дошло, что происходит. У него даже уши оттопыренные побледнели, а губы задрожали. Сейчас он был похож на ребенка, готового расплакаться от страха и обиды. Сколько ему – двадцать два, двадцать три? Выглядит как несчастный школьник.
– Не трудитесь, я сама вам открою, – елейным голосом предложила невидимая Римма-Анджела. – Пожалуйста!
Дверь отворилась – медленно, с берущим за душу протяжным скрипом. Пустое помещение, напротив виднеется еще одна дверь, обитая рваной кожей, свисающей живописными лохмотьями. Стены сложены из бревен, в щели набиты скомканные клочки газет, грязноватый синтелон, обертки от конфет, пучки жухлой травы, блестящая елочная мишура, измочаленные презервативы, какая-то гадость, не поддающаяся идентификации.
Морис, увидев это, съежился и затрясся.
– Кирч, ты в этом свинарнике живешь? – хладнокровно поинтересовался Чеус. – Подходящее для тебя место.
– Знаешь, Зойг, мне наплевать, что ты об этом думаешь, – отчеканила в ответ на оскорбление Анджела, ее резкий напряженный голос царапнул Генри по нервам, словно железо по стеклу. – Ты зато всегда был аккуратистом, каких поискать! Помню, как ты аккуратно упаковывал в мешки товарищей, собственноручно убитых, и прятал на корабле по углам. Наверное, каждый раз после этого бегал руки с мылом мыть!
– Не товарищей. Конторских мерзавцев, которых надо было убрать.
– Контора была твоей командой!
– Нет, Кирч, в том-то и дело, что нет. Это они были командой – те, кто разгромил Контору. Потому они и победили, хотя их была горстка против целой армии.
– Они победили, потому что на их стороне был многомерник!
– А на Вьянгасе? – усмехнулся Зойг.
Генри уловил его усмешку краем глаза. Еще он видел, что Морис нетвердо, со второй попытки, поднялся на ноги и встал с другой стороны от охранника.
– Вьянгас был ошибкой. Я возражала, меня не послушали.
– На суде будешь доказывать. Возражала или нет, результат один. И если бы они не были командой, им бы не удалось раздавить остатки Конторы, которые могли дать начало новой заразе. Там обошлось без участия многомерника. Или не помнишь?