Комсомольский патруль
Шрифт:
Я НЕ ХОЧУ ВОРОВАТЬ
Субботнее заседание штаба комсомольского патруля шло своим чередом. Мы уже успели обсудить поведение двух «танцоров», которые почему-то брыкали ногами во время танца. И хотя они пытались внушить нам, что «теперь такая мода», что «за границей все так танцуют», мы все же попросили их больше подобных вещей не делать.
— Мода модой, — спокойно заявила Нина, — но нельзя же другим людям чулки и брюки пачкать.
Затем в штаб пришли другие «танцоры», и на этот раз... сами. Надо сказать, что в последнее время к нам стали часто заходить ребята с вопросами, не имеющими непосредственного отношения к работе комсомольского патруля.
— Хлеб у райкома отбиваете, — шутливо заметил как-то Ваня Принцев, который зашел в штаб во время беседы с одной такой «делегацией». — Давайте, ребята, давайте, дело благое.
На этот раз «танцоры» пришли с вопросом, так сказать, по существу: можно ли танцевать стилем «линда», или это тоже «пошлый стиль»?
— Вот что, ребята, — признался я начистоту, — что такое стиль «линда», я не знаю. А вы обратитесь к дирижеру танцев. Она больше нас в этом понимает.
— Да были мы у нее, — рассмеялась хорошенькая кудрявая девушка, — она к вам и послала.
— Ну, если к нам послала, значит танцуете вы неважно, — расхохотался Костя, — к нам зря не посылают. Есть немножко? Признайтесь?
— Конечно, есть, — ответила за подругу другая девушка. — Но ведь надоедает одно и то же, хочется и потанцевать по-другому.
— К сожалению, получается все же на один манер, — заметила Нина. — Честное слово, мне иногда кажется, что у некоторых из вас осложнение после гриппа, такие странные производите вы движения во время танцев.
— А вы?
Нина вспыхнула.
— А я вообще не люблю танцевать.
— Вот видите, а нас беретесь учить!
— Между прочим, Нина, они правы, — вмешался я в разговор. — Нам самим нужно научиться как следует танцевать. Учим, учим, а показать не умеем. Кстати, мы обсуждали этот вопрос в райкоме и решили организовать бесплатные курсы бальных танцев силами инструкторов-общественников. Так что приходите учиться в следующую субботу, девушки, ладно?
Только успели девушки закрыть за собой дверь, как в комнату буквально ворвался наш старый знакомый Валерий Чесноков. Лицо его было бледно. Лоб и щеку пересекал тонкий, покрытый не зажившей еще бурой корочкой шрам. Увидев меня, он вдруг сделал несколько шагов назад, будто хотел бежать, но потом кашлянул и негромко сказал:
— Мне нужно с вами поговорить.
— Пожалуйста, — удивился я. — В чем дело?
— Наедине поговорить нужно.
— А у меня нет секретов от моих товарищей. Это мои друзья, говорите при них.
— Ну что ж, если не хотите, я уйду.
— Иди, Валя, — громко сказала Нина. — Иди, иди, у него натура особая.
— Его тоже возьмите с собой, — не обращая на Нину взимания, попросил Валерий, указав на Лепилина.
Переглянувшись с Костей, мы вышли в соседнюю комнату, Чесноков плотно прикрыл за собой дверь и, задыхаясь, остановился перед нами.
— Я связан с шайкой воров, — без всяких предисловий заявил он, — помогите мне уйти от них.
Костя сердито пододвинул стул.
— Если не хочешь с ними иметь дела, взял бы да и ушел, — сказал он без всякого удивления, словно давным-давно знал, что Чесноков вор.
— Вы не понимаете, они убьют меня! — Валерий опустился на стул и спрятал лицо в ладони. — Я боюсь их, — признался он дрожащим голосом, — за мной уже пустили колуна, а я не хочу воровать! Не хочу, не хочу!! — Голос его поднялся до крика.
— Что у вас тут происходит? — приоткрыла дверь Нина. — Истерика?
— Не входи сюда, — рассердился Костя. Он шагнул к двери и запер ее на ключ.
— Вот что, Чесноков, — сказал я, подождав, пока щелкнул замок, — давай, во-первых, без истерик, а во-вторых, рассказывай по порядку. Что привело тебя сюда? С какой шайкой ты связан? Что такое колун? И, пожалуйста, возьми себя в руки. Такой огромный парень, а ревешь как белуга.
Чесноков отнял руки от мокрого лица.
— Сейчас, — всхлипнул он, — сейчас... я немножко... справлюсь.
Налив ему полный стакан воды, мы приготовились слушать. Но то, что начал рассказывать Валерий, заставило нас прервать его и срочно позвонить Топоркову.
— Товарищ подполковник, — тихо сказал я, заслонив трубку ладонью, — нам нужно видеть вас, и как можно быстрее. Тут такое... такое...
Видимо, подполковник почувствовал по моему голосу, что произошло что-то очень серьезное.
— Хорошо, — ответил он, оборвав меня на полуслове, — сейчас буду.
В присутствии Топоркова Чесноков повторил все сначала.
— Я пришел к вам, — заговорил он, обращаясь ко мне и нервно комкая мокрый носовой платок, но уже не плача, — потому что со мной никто не разговаривал так, как вы в тот раз. И вы, — кивнул он Косте. — Как с человеком. Я топиться хотел, вешаться, а вы меня пожалели.
— Ладно, — перебил его Костя, — давай дальше без сантиментов; что такое колун?
— Колун — это, ну, как бы мститель. Я не выполнил их задание, и меня решили убить. Вот, — показал он на свежий шрам, пересекающий лоб и щеку, — хотели бритвой по горлу, а я отшатнулся. Только лицо порезали.
— Какое задание ты не выполнил? Кто тебя ранил? Кто этот колун?
— Колуном послали Блина, я не знаю его фамилии. А задание у меня было — сесть в тюрьму.
— В какую тюрьму? Зачем?
— Да, да! Вы мне не верите. Женечка Волк — это наш атаман — сказал, что я должен пройти теорию в тюрьме. Он говорил, что меня там всему научат. Заключенные научат. Он сказал, что я уже прошел практику и даже участвовал в ограблении пьяного, а там мне дадут теорию. И еще, чтобы у меня биография была испорчена. Тогда, он сказал, я уже от них никуда не уйду.