Кому отдать концы
Шрифт:
– Ты так говоришь, словно он – худшее, что может произойти в твоей жизни! Конечно, не бизнесмен и не чешский князь, зато честный работник внутренних органов! Майор полиции! – произнесла с особым почтением Ася.
– Ася!
– Что – Ася?! Надо поддерживать отечественного производителя! В свете последних санкций… про чешского князя лучше и не вспоминать.
– А я и не вспоминаю, – ответила Яна и глухо добавила: – Я все время помню…
И внезапно она заплакала. Ася тут же забыла про свои болячки и выросла в поле зрения
– Яна, ты что? Господи! Ты когда видела Карла в последний раз?
– Два года назад. По телевизору шла трансляция его бракосочетания, – ответила Яна, хлюпая носом.
– А живьем? Когда ты видела его живьем?
– Примерно тогда же. Он приезжал за неделю до своего венчания. Это был последний шанс его вернуть. Наивный! Разве я могла вернуть что-то обратно? Да никогда! Он уже изменил… Ведь у него уже родился наследник!
– Знаю-знаю я твой характер! Два года большой срок. И больше он не пытался связаться с тобой? – спросила Ася.
– Никогда, – мотнула головой Цветкова, – думаю, что нам обоим было бы очень больно. Я… я… не забыла его…
– Так на то нам и память, мы все помним, – согласилась Ася, – и я никогда не забуду, например, отца моей дочки.
– Я продолжаю любить его, – ответила Яна, – сильно, так же, как в первый день. Ничего не меняется. И это страшно. Все, что было после Карла, не имеет никакого значения.
Ася смотрела на нее, абсолютно потрясенная.
– Ты никогда не говорила так о нем, ты даже не вспоминала!
– Потому что это слишком больно! Я надеялась, что время лечит, что пройдет это чертово время, но оно шло-шло, а легче мне не становилось! Это словно некончающаяся пытка! – плакала Яна.
– Если это такая сильная любовь, что же ты не поборолась за него? – удивилась Ася. – Он же тоже любил, я это знаю, я это всегда видела и чувствовала! Вы что наделали?! Зачем? И ведь все твой характер! Карл же стал заложником ситуации.
– Ага! Веселая такая перспектива складывается! Любил бы меня наездами, а основное время жил с молоденькой женой и ребеночком. Его сердце разрывалось бы между нами, а мое сердце истекало бы кровью от ревности. Кому было бы счастье? Никому.
– А так кому счастье? – спросила Ася.
– Не мне, – согласилась Яна, размазывая слезы. – Но он очень любит ребенка, да и жену свою. Никто не рвет на части.
– Понятно! Ты, как всегда, пожертвовала собой! – воскликнула Ася.
– Женщины разные… да, я не способна вытаскивать разными способами мужчину из-под другой женщины и отрывать его от его детей! А кто-то может, – сказала Цветкова.
– А счастливы-то бывают как раз те, кто способен по трупам…
– Ну и пусть у них будет их «трупное счастье», когда-нибудь они совершат ошибку и отравятся своим трупным ядом, – отметила Яна. – В жизни все возвращается, кому-то скоро, кому-то через десятилетия. Но возвращается всегда… А я лучше буду одинокая, несчастная дура
Ася внимательно посмотрела на подругу:
– Я тоже такая! – И обняла Яну. – Крепись!
– Два года! Долгих два года, Ася! И ни капли не легче… что же это такое?
– Любовь это настоящая, подруга… То, что не каждому дается. А предавать любовь нельзя, это святое. А вы с Карлом оба хороши, но он больше виноват.
– Не надо, Ася. Я не знаю, чего вдруг расплакалась, что на меня нашло? Сотрясения мозга бесследно не проходят. Всё! Больше не буду! – Яна вытерла слезы и улыбнулась. – Как же нам повезло, любимая ты моя подруга! Мы живы, и мы вместе!
И подруги обнялись, каждая подумав о своем.
Глава 5
– Я, конечно, все понимаю, гражданка Цветкова, и когда отпускала вас на свадьбу, сказала, что вы вернетесь в больницу… – качала головой лечащий врач Киселева Елена Вячеславовна. – Но я не говорила вам, что вернуться в больницу вы должны с новой травмой, и опять-таки головы, да еще подружку прихватить и половину отделения женской травмы заполнить.
– Это получилось спонтанно, – ответила Яна.
– Ага! Сама спонтанность! Фейерверк неприятностей!
– Чего вы на меня кричите? – не поняла Цветкова.
– Это я для профилактики! Теперь лежите и не шевелитесь. А где, кстати, ваша юридически подкованная подружка?
– Ей кто-то позвонил. Она вышла из палаты.
– Чертова мобильная связь, отбирать бы у вас телефоны, как у зэков, тогда лечебный процесс пошел бы на ура, – сказала Елена Вячеславовна и ушла.
«Не удовлетворенная жизнью, – сразу же подумала Яна. – Как же это видно по женщинам, кого любят, а кого нет. Неужели и я такая же злобная фурия? Или скоро стану такой и буду набрасываться на людей?»
Пока Яна размышляла о бренности женского существования, вернулась Ася, и выглядела она ужасно. Бледная-бледная, с дрожащими губами и каким-то отчаянным взглядом.
– Ася, что случилось? – сразу же отреагировала Яна. – Ты себя плохо чувствуешь?
– Нет, вернее, да… Как тут себя будешь чувствовать? Помнишь Алку Пермякову?
– Конечно, помню. Всегда была безбашенной, – ответила Яна.
– Ой, не говори сейчас про нее плохо, сейчас нельзя.
– Чего так? – не поняла Цветкова.
– Умерла она. Мне ее парень позвонил. Завтра похороны.
– Как умерла? – ахнула Яна. – Как же так? Она же наша ровесница! Такая молодая! Что случилось-то?
– Она с какими-то байкерами связалась, вот и разбилась. Ее парень Иван так бессвязно говорил. Позвал вот на похороны. Слушай, я сама не верю. Алка была такой «зажигалкой». Но она, конечно, и выпивала, и курила, и, может, кое-что еще… Но никто не заслужил так рано погибнуть, – разволновалась Ася.
– Пошли на обед, а потом зайдем к Елене Вячеславовне, поговорить надо.