Конь в малине
Шрифт:
Вот теперь она точно лгала. И будет лгать все больше и больше, и эта ложь встанет между нами непреодолимой стеной. И если я не хочу, чтобы так случилось, не следует задавать определенного типа вопросы. К примеру – «А кто ты такая, Инга?» Время для подобных вопросов еще не наступило, в этом я был уверен, как в себе.
– Послушай, малышка… Мне нужно знать, кто я такой. Верю, что тебя в мою биографию не посвятили. Но ведь наверняка есть посвященные!
Она вновь отодвинулась, вжалась в уголок дивана.
Так продолжалось несколько минут.
Я молча ждал. Интуиция подсказывала, что любые слова будут сейчас лишними. Инга должна принять решение сама, без уговоров – только таким решениям можно верить.
Наконец она вздохнула и придвинулась ко мне. Но не прижалась: нас по прежнему разделяла невидимая решетка.
– Наверное, Раскатову известно, кто ты такой.
– Наверное, – согласился я. – Но к Раскатову идти еще рано. Сначала надо узнать, кто он такой.
Инга покивала:
– Возможно, знает и тот человек, у которого я тебя забирала в прошлое воскресенье.
– Гипнотизер?
– Он не гипнотизер, он медик… – Инга сразу напряглась. – Я не хочу об этом говорить.
– Ну и ради бога, не говори!.. Кто он? Ты можешь вывести меня на него?
– Могу. Я знаю его имя. И кое-какие дополнительные сведенья. Через адресную службу его будет найти нетрудно.
– Ты сообщишь мне эти сведенья, рашен гёл? – Больше всего я боялся сейчас давить.
– Нет, – решительно выпалила она и только теперь прижалась к моему плечу. – Мне страшно за тебя, Максима! Если я скажу имя этого человека, ты непременно отправишься к нему один, а мне кажется, что я должна быть при этом с тобой.
– Почему?
Она погладила рукой мой затылок:
– Не знаю. Мне просто так кажется. Я не могу пустить тебя туда одного!
Решетка между нами истончалась, таяла, испарялась.
– А я не могу взять тебя с собой! Неужели ты не понимаешь, чем это грозит?
– Конечно, понимаю! Если Раскатов узнает, что на того человека ты вышел с моей помощью, у меня будут неприятности.
– Если мои подозрения окажутся верны, у тебя будут очень и очень большие неприятности.
Она взяла меня за руку:
– Скажи, америкен бой, ты веришь в интуицию?
– Да, верю.
– А веришь ты, что я – опытный в своем деле человек?
– Смотря какое дело ты считаешь своим…
– Это пока не важно… Веришь?
– Верю, – сказал я.
Она грустно улыбнулась:
– Так вот эта самая интуиция говорит мне, что если я пущу тебя к тому человеку одного, у меня будут очень-очень-очень большие неприятности. А потому я завтра сама узнаю его адрес, и мы отправимся туда вдвоем. Либо не отправимся вовсе.
– Но…
– Никаких но! Тут я тебе выбора не оставляю.
– Не думаю, чтобы у тебя тут возникли хоть какие-нибудь проблемы, – сказал я и поцеловал ее в губы.
Теплые Ингины руки обвили мою шею, и решетка рухнула окончательно.
– Останешься?
– Конечно, – сказал я и принялся расстегивать пуговицы на голубом халате.
А потом мы сплелись в клубок и не расплетались до тех пор, пока она не взмолилась: «Хватит, миленький, хватит!»
Когда она оторвалась от меня и встала с дивана, я спросил:
– Как мы завтра встретимся? За тобой все время хвост. И даже не один.
Она склонилась надо мной, чмокнула в щеку:
– Второго хвоста завтра не будет, я позабочусь об этом. А от первого – уйду. Не волнуйся, я, словно ящерица, умею сбрасывать хвосты.
– Ты очень милая ящерица.
Она счастливо рассмеялась и отправилась в ванную, а я подобрал с пола голубой халат, прикрылся и закурил.
Часы показывали без четверти час. На сердце было легко и свободно, как будто несколько минут назад, распиная податливую Ингину плоть, я разрядил не только тело, но и душу. Я размышлял о том, что случилось с «диверсантом» в последние два дня, и меня переполняла уверенность: все идет как надо! Главное, однако, чтобы уверенность не переросла в самоуверенность – на этом сгорали многие, безошибочные на первый взгляд расчеты. А потому надеяться на Ингино умение сбрасывать хвосты не будем. Береженого бог бережет!..
Я раздавил окурок в пепельнице. Береженого бог бережет! Ум хорошо, а два лучше! Семь раз отмерь – один отрежь!..
– Не воспользоваться ли нам постельным бельем? – сказала Инга, вернувшись в комнату. – Боюсь, америкен бой, мой халатик маловат для того, чтобы под ним смогли поместиться двое.
– Даже лежа друг на друге?
– Даже лежа друг на друге, конь в малине!.. Твои здоровенные плечи еще можно укрыть подолом, но мне в бока все равно будет поддувать.
– Ладно, – согласился я, – давай одеяло. Твои бока надо беречь. Такие бока на дороге не валяются.
– Неужели только бока?! – воскликнула Инга с притворным негодованием и звонко шлепнула меня по торчащему из-под халата колену.
– Бока – в первую очередь!
– То-то ты на них синяков наставил. Хорошо, пляжный сезон уже завершился. Иначе пришлось бы носить закрытый купальник… Выметайся!
– Закрытый купальник – это преступление против человечества, – сказал я, скатываясь с дивана на ковер. – Кабы женщины носили исключительно закрытые купальники, на Земле бы вымерла разумная жизнь. А я бы скончался первым, от острого хронического воздержания.