Конан и амулет небесного народа
Шрифт:
Самое простое объяснение гласило: Милиус – это Тезиас, Великая Душа. Карлик все подстроил. Ведь он большой искусник по части гипноза. Однако спектакль, разыгранный Милиусом, был чересчур сложен даже для карлика, каким того знал Конан. Версия, что Милиус – это Тезиас, была пока единственной, но и она трещала по швам. Если его одурачил карлик, зачем ему было нужно отсылать Конана в Страну Небесного Народа?! Помнится, еще накануне, в Замке Синих Монахов, у Тезиаса насчет Конана были совсем другие планы! Милиус же проявил полный нейтралитет; единственное, что, по всей видимости, было ему нужно – чтобы варвар отправился в небесную страну скричей. Знал ли он, что из Страны Небесного Народа не возвращаются?! Если знал, налицо вполне понятная ловушка: Конан спешит за Светочем
Чем он так помешал Милиусу? Явно не тем, что осталось в прошлом. Скорее, Скучающий Маг хотел предотвратить будущее, пытался помешать ему, Конану, совершить нечто не соответствующее замыслам мага. Уж не пытался ли Милиус таким образом защитить от Конана Великую Душу?! Эта догадка потрясла киммерийца. Она многое, очень многое объясняла! Ненавязчивое устранение Конана с арены стало бы лучшим подарком стремящемуся к мировому господству карлику. Очевидно, возвращение Конана из Страны Небесного Народа со Светочем Истины в руках никак не входило в планы Милиуса.
Планы эти неожиданно расстроила принцесса Тхутмертари. Похоже, ее возвращение в игру стало для всех немалым сюрпризом. Так или иначе, именно она спасла Конана от суда скричей, благодаря ей он вернулся в Мир со Светочем Истины в руках.
Как могло так случиться, что она осталась в живых? Положим, ей как-то удалось добраться живой до Кеми и даже вырваться из лап Тот-Амона. Но какого рожна служительница Тьмы полезла в цитадель Света?! Не иначе как затем, чтобы спасти Конана. Несомненно, она ради этого рисковала своей жизнью. Должна была существовать чрезвычайно веская причина для такого отчаянного, на грани безумия, поступка опытной волшебницы. Ясно, Конан был ей нужен. Можно даже сказать, очень и очень нужен. Для чего? Тхутмертари сама сказала: чтобы он, Конан, поведал ей историю его борьбы с карликом Тезиасом. Иными словами, волшебнице была нужна информация. Ради нее, а не ради киммерийца рисковала она жизнью. В конце концов прекрасная принцесса предала его. Это могло означать только одно: в период между бегством из страны скричей и предательством она искомую информацию от него получила.
– Разрази меня Кром, что же такого я сказал этой ведьме? – пробормотал Конан.
Инстинкт подсказывал ему: ты, Конан, сказал ей нечто настолько важное, что все остальные мирские заботы кажутся ничтожными в сравнении с ЭТИМ! Но что же?
Он перебрал в памяти каждое слово, произнесенное им в общении с Тхутмертари. Вариантов ответа было много, но разве мог он знать, что в действительности было важно для змеиной принцессы, а что – нет. Разыскивать ее, чтобы расспросить об этом, он не имел желания. Когда Конан ее разыщет, он ее просто прикончит. И никаких разговоров!
Бедный Пелиас оказался прав во всем! Старик говорил, что Тхутмертари убьет его – так оно и случилось. Предупреждал, что предаст – и тут оказался прав. Женщины предавали Конана очень часто; он к этому почти привык. Но никто и никогда еще не предавал его так подло, дерзко и, черт побери, красиво, как это сделала Тхутмертари. Конан легко восстановил в памяти недавние события. Вот он убивает Лже-Атотмиса – демона, подосланного Тот-Амоном, – в очередной раз спасая принцессе жизнь. Следом она предает его и бросает прямо в лапы ненавистного ей самой Тот-Амона. Где логика в ее поступках? А в том, что какая-то логика была, Конан ничуть не сомневался. Волшебница отлично умела контролировать свои чувства; в каждом ее поступке, несомненно, скрывался особый расчет. Теперь Конан знал: принцесса привела его в логово Тот-Амона СОЗНАТЕЛЬНО. Оказавшись перед лицом стигийских жрецов, Конан рассчитывал, что его прелестная спутница будет сражаться рядом с ним, как и раньше. Ведь Тот-Амон и
Конан за свою богатую приключениями жизнь научился неплохо разбираться в мотивах, которыми обычно руководствуются всякие черные маги и жрецы темных божеств. И поэтому был твердо уверен, что поступок Тхутмертари выглядит полнейшей бессмыслицей! Без ложной скромности киммериец полагал, что его персона представляет значительный интерес для служителей Сета. Не раз и не два жрецы чешуйчатого божества норовили принести его в жертву Древнему Змею. Это было заветной мечтой самого Тот-Амона. По всей видимости, Сет остался бы доволен, получи он в качестве жертвы лучшего воина Митры. Так зачем же Тхутмертари нужно было делать столь бесценный подарок своему сопернику Тот-Амону?! Почему, в конце концов, она даже не предприняла попытки прикончить Конана сама?! Тогда бы Сет остался бы доволен ею, а Тот-Амон оказался бы вроде как не удел…
Может быть, она знала – или догадывалась, – что Конан сумеет уйти из лап Тот-Амона? Если так, ей удалось изрядно скомпрометировать верховного жреца в глазах Сета. Но что было бы, если б Тот-Амон все же захватил Конана и принес в жертву Сету? Конан ведь спасся только чудом! Ответ мог быть только один: и на этот случай у Тхутмертари имелся особый расчет. В чем же он заключался?
Собрав воедино многие нити загадочных приключений, Конан пришел к выводу: предавая его, Тхутмертари уже имела в своих руках такой козырь, который без труда способен был побить все ухищрения Тот-Амона. Убьет ли владыка стигийских чародеев доблестного варвара или тому удастся бежать, ее уже не особенно волновало. Ее козырь в любом случае был сильнее, и Конан чувствовал, что невольно дал его в руки волшебницы он сам…
– Ради Крома и Митры, что же я натворил?!
Поверхность Светоча Истины подернулась туманом. Не иначе, коварные боги не желают, чтобы он узнал эту тайну. А может, так они наказывают его? Ведь он владел ею, этой тайной, – и передал ее Тхутмертари. Теперь тайной владеет змеиная принцесса… Хотя над морем светило жаркое солнце, киммериец почувствовал, как душа его сжимается словно в ледяных тисках. Он не был ясновидящим, но каким-то особым чувством – даже не инстинктом, нет, – ощущал, что невольно, по недомыслию, совершил ужасную ошибку. Ошибку большую, чем преступление. Коварные боги, как видно, не хотели, чтобы он знал, в чем состоит его вина, но приговор – суровый, беспощадный – уже вынесли. Конан был виновен! Он не знал в чем, но подсознательно был согласен с богами: да, виновен!…
Тут ему вспомнился кошмарный сон у озера в Нижнем Мире. Там, во сне, была Тхутмертари. Она была живой и торжествовала победу. Все остальные люди были мертвы. Еще там был Сет, наконец выползший из Бездны и захвативший власть над Миром. В это трудно было поверить – слишком кошмарным было видение! – но теперь жуткий сон казался Конану почти что вещим. Тот, кто послал его киммерийцу, как будто показывал: смотри, глупец, что ты наделал! Смотри, преступник, каким станет Мир по твоей воле! Смотри, смотри, безмозглый, недогадливый варвар!…
Озеро… Да, там, у озера, все и случилось! События медленно всплывали в памяти под волшебными лучами Светоча. Колдовское озеро… Принцесса, обнаженная и обольстительная, плескается в хрустальной воде… Как она хороша! Прочь все тревоги и проблемы – смелее к ней, в воду, ведь ты мужчина!… Ледяная вода… Страсть, страсть, страсть… Теплый песок, золотистый, как тело и волосы богини, что подарила ему блаженство… "Ты самая великая волшебница и королева", – говорит он ей. Она согласна; нужно только рассказать ей о Тезиасе… Да? Он расскажет, ведь он обещал, он поклялся кровью Крома… Она слушает, внимает, постигает, задает вопросы… Все, конец длинной повести; забытье, кошмарный сон – вещий ли? – и столь же ужасное пробуждение… Колдовское озеро…