Конан и Гнев Сета
Шрифт:
— И то верно,— поспешно согласился колдун.— Ну, так входи же, чего ты ждешь? Или ты все-таки не один?
Мхомур подозрительно покосился на дверь, опасаясь сам не зная чего.
— Один.— Кабатчик, наконец, неуклюже перекинул деревянную ногу через высокий порог, вошел в обширную, плохо освещенную комнату и уставился на ее хозяина, словно теперь лишь его увидел.— Просто темно у тебя здесь, как на Серых Равнинах, а с моей деревяшкой нужно двигаться осторожно.
— Сдается мне, что ты кого-то опасаешься,— посчитал нелишним заметить колдун.— Надеюсь, не меня, а больше здесь никого нет! Так что проходи и присаживайся.
— Это верно.— Мхомур доковылял до стола, за которым сидел Руф, кряхтя опустил свое грузное тело в жалобно скрипнувшее под ним кресло и окинул многозначительным взглядом сгорбленного тщедушного колдуна.— Долгим будет разговор.
— Что ты хочешь этим сказать, друг мой?— Колдун насторожился, хотя гость его всего лишь повторил его слова. Похоже, тревога, которую он испытал лишь мельком, не была случайной.— Говори,— вкрадчиво продолжил он,— между друзьями не должно быть недомолвок.
— Ты прав, а потому скажу прямо. Мои люди недовольны,— проворчал Мхомур, стараясь не смотреть в глаза колдуну.
— Чем же?— Руф недобро покосился на своего давнего сообщника.
— Этот киммериец оказался силен драться! — зло выплевывая слова, ответил кабатчик.— Он уложил двух моих лучших бойцов! Еще двоих пришлось добить, чтобы их не опознали, и моим людям это не нравится!
— Вот как!— Руф презрительно усмехнулся, откидываясь в кресле.— А ты разве им не объяснил, за что я вам всем плачу? Да, кстати, и тебе тоже.
— Можно подумать, я без тебя не проживу!— зло огрызнулся одноногий.
— Проживешь,— неожиданно спокойно согласился колдун,— но согласись, что со мной гораздо сытнее и намного безопасней… Разве не так?
— Верно, верно!— Кабатчик раздраженно махнул рукой.— Твоя, правда. Но не забывай и ты, что так было лишь до недавнего времени, а теперь все изменилось! Деньги-то остались прежними, а платить за них приходится уже не риском, как то бывало раньше, а жизнями! Мудрено ли, что мои люди зароптали? Они ведь нанимались ко мне вовсе не затем, чтобы стать покойниками, пусть даже за очень приличное вознаграждение! Деньги нужны, пока ты жив! — Мхомур многозначительно посмотрел на колдуна.— На Серых Равнинах они ни к чему!
— Так ты что же, решил расторгнуть наш договор?!— прошипел колдун, привстав и нависая над столом. Седые космы затенили лицо, сделав его еще более зловещим, и столько злобы и яда источал его взгляд, что даже видавший виды кабатчик внутренне содрогнулся.— Смотри!— Руф нацелился в Мхомура длинным корявым пальцем, отбросившим на стену уродливую тень.— Пожалеешь!
— Уж не угрожаешь ли ты мне?
Несмотря на леденящий душу страх, глаза кабатчика зло сверкнули, налившееся кровью лицо стало багровым и страшным. Некоторое время оба буравили друг друга яростными взглядами. Воистину, то была достойная пара мерзавцев! Наконец Руф медленно опустился в кресло.
— Я близок к завершению главного дела своей жизни, — медленно проговорил колдун, устало прикрыв глаза.— Объясни своим людям,— продолжил он, помолчав,— что, если они выполнят мою просьбу, все до конца своих дней не будут ни в чем нуждаться.
— Те, кто останется в живых?— уточнил Мхомур.
— Те, кто останется в живых,— согласился Руф.— Но теперь они знают противника, и если перестанут вести себя как стадо баранов, то никто из них больше не погибнет.
— Должно быть, где-то лежит очень много денег…—
— Хватит на всех,— нехотя ответил тот.
— На всех? — Мхомур прищурился.— Это очень много!
Руф едва не вскипел, но тут же взял себя в руки. В конце концов, не он ли говорил, что готов отдать все, лишь бы получить то, что ему нужно? Что же мешает теперь сдержать слово?
— Я готов отдать все,— тихо сказал он.— Ты ведь знаешь, что деньги меня не интересуют.
— Деньги? Все… Хм…— Мхомур задумался. Он почувствовал, что одерживает верх, и не собирался сдавать позиций. В таких ситуациях он привык идти только вперед. Напролом!— Ничего не скажешь, красивые слова, только вот что они значат? Назови сумму, и если мои люди сочтут ее достаточной…
— Я не знаю, сколько там точно,— честно признался Руф,— но, если мы возьмем клад, каждый из твоих людей сможет купить поместье хоть в Зингаре, хоть в Туране и еще останется!— Колдун поднял взгляд на одноногого.— Тебе достаточно? Или все-таки мало? — спросил он с издевкой, которой его изумленный сообщник даже не заметил.
Кабатчик расслабился и прикрыл глаза рукой, делая вид, что поглощен размышлениями. Сердце бешено колотилось, но он знал, что не следует торопиться и нельзя показывать радости. Раз старый скряга согласен расплатиться так щедро, значит, он действительно нуждается в его людях. Хм… Каждому по поместью — какие деньжищи! От них так просто не отказываются, даже такие, как Руф… Что-то тут не так… Больно легко он согласился. Отдать все… А что получит он сам? Ба! А не решит ли он покончить со своими помощниками после того, как они сделают свое дело? От этой мысли одноногого бросило в холод, но он тут же успокоил себя и поздравил с тем, что вовремя раскусил гнусные планы чернокнижника. На душе сразу стало легче. Недаром говорится: предупрежден — значит, вооружен! Мхомур едва не рассмеялся. Какая дешевая приманка! Ну нет, не на того напал! Да, ты отдашь все — все, что у тебя есть, скупец, включая и свою никчемную жизнь! Но сначала скажешь, где клад!
— Хорошо.— В глазах одноногого промелькнул коварный огонек и тут же потух.— Я согласен.— Он облизнул пересохшие от волнения губы.— Что-то в горле пересохло,— вполне искренне сознался он.— Угостил бы вином старого друга?
Он натянуто улыбнулся, изо всех сил стараясь, чтобы колдун не заметил его волнения.
— Да разве ж я пью вино?— лицемерно ответил хозяин.— Так, иногда балуюсь. Я думал, ты привезешь с собой.
— Не любишь ты меня, старый скряга,— неловко пошутил кабатчик.— Если бы ты знал,— прокряхтел он, вставая,— как мне опостылела эта деревяшка!
Мхомур развернулся и неуклюже побрел к двери. Он не видел, как медленно сползла улыбка с лошадиной морды колдуна, уступив место злому выражению, ясно говорившему о том, что он тоже пришел к какому-то важному для себя решению.
Руф встал с кресла, шагнул к стоявшему рядом сундуку и, отворив его, достал резной ларец розового дерева, который был украшен массивным золотым пауком, вцепившимся в его крышку. Поставив ларец на край стола, он уселся обратно.
В это время кабатчик вернулся и, едва отворил дверь, тут же увидел шкатулку, появившуюся на столе. Он шагнул внутрь, в правой руке неся вместительный бочонок, который вскоре оказался на столе, рядом с парой уже поджидавших его кубков.