Конан не знающий страха
Шрифт:
— Проверь сам.
И резким движением бросил Конану один из кинжалов. Киммериец без труда поймал кинжал почти у самого своего лица. Обтянутая кожей рукоятка не скользила в руке, а сам кинжал был превосходно сбалансирован. Конан дотронулся до лезвия и увидел, что оно не менее острое, чем у его кинжала.
Лицо жонглера прояснилось после того, как Конан ловко поймал кинжал.
— Похоже, ты имел дело с оружием, приятель. Другие бы просто шарахнулись, швырни кинжал им прямо в лицо.
— Значит, другие боятся стали, — ответил Конан, — а я люблю ее, как положено любить свою семью.
Он
Когда Конан и Калья приблизились к воротам, писарь с неудовольствием оглядел их. Он сидел за небольшим складным столиком, перед ним стояла чернильница, лежали перья с бронзовыми наконечниками и листы стигийского папируса. Пальцы его были в чернилах, а на лице застыла важная мина, столь обычная у представителей низшей власти. Они назвали ему свои имена. Тот записал их.
— Вы здесь по какому делу? — спросил писарь.
— Мы путешествуем, — ответила Калья. — Может, попробуем наняться здесь на работу.
— Наемники, — быстро сообразил писарь. — Имейте в виду, у нас в городе вербовка запрещена.
— Не о вербовке речь, — ответила Калья. — Через ваш город проходит много караванов. Может, кому-нибудь понадобятся люди для охраны.
— Еще двое бродяг, — недовольно проворчал писарь. — Здесь их и так пруд пруди. Вам известно, что должники подвергаются у нас наказанию плетьми?
— У нас есть деньги. — Калья показала кошель.
Стоявший рядом Конан едва сдерживался от ярости.
— Что ж, тогда вам полагается сначала снять помещение для себя, потом оплатить пребывание лошадей в конюшне. Не положено спать на улицах или на площадях. Как только вы найдете жилье, немедленно поставьте в известность городскую охрану. Каждый день своего пребывания в нашем городе вы должны являться туда и подтверждать свое местожительство. Не сделаете этого до полудня, тогда стражники разыщут вас и отправят в тюрьму, если выяснится, что вы не в состоянии заплатить штраф. Когда будете уезжать, сообщите об этом мне, и я вычеркну вас из списков. Вам все понятно?
— Абсолютно понятно, — ответила Калья сквозь стиснутые зубы.
Они заплатили пошлину и въехали в город.
— Мне случалось отправлять на тот свет подобных невеж, — заметил Конан. — А если в городах так принято, по мне, уж лучше быть варваром.
Калья улыбнулась, хотя улыбка была редкой гостьей на лице девушки.
— Я знавала места и похуже. Например, в иных городах каждому выдают свидетельство, которое надо ежедневно подписывать у городских властей и предъявлять по первому требованию. А если поймают без такого свидетельства, сажают в тюрьму. Но, конечно, не во всех городах такое. Просто самые маленькие и провинциальные городишки — хуже всего. Их власти из кожи вон лезут, чтобы доказать свою цивилизованность. Ну, а такие большие города, как Тарантия, открыты для всех, и там можно вести себя как хочешь. В пределах разумного, конечно.
— Когда я покончу со своим делом, — мечтательно произнес Конан, — я обязательно поживу в таком большом городе. — Хоть он был настоящим варваром,
блага цивилизации его соблазняли.
— И я, — без особой убежденности проговорила Калья.
Сказать по правде, она совершенно не думала, что будет делать после расправы с Аксандриасом. Она едва могла вспомнить то время, когда месть была не единственной целью ее жизни.
Девушка и киммериец нашли конюшню для лошадей и небольшую каморку для себя. Затем оа Калья.
— Нет! Одно дело — уметь обращаться с мечом, и совсем другое — проникнуть незаметно в лагерь противника. Я научился эрны, но и там никто не мог им ничего рассказать.
— Не стоит отчаиваться, — сказала Калья, когда они вышли из пятой по счету таверны. — Если они ехали сюда этой же дорогой, то не могли опередить нас больше, чем на несколько дней. Тахарке понадобится время, чтобы собрать новую банду. Затем он подыщет подходящее место для своего промысла, и еще какое-то время нужно, чтобы люди начали о них говорить. Следует набраться терпенья. Может, нам и придется проторчать здесь несколько недель.
— Грустная перспектива, — откликнулся Конан. — Местные развлечения скоро приедятся. И знаешь ли, я не уверен, что смогу все свое свободное время вести себя тихо.
— Ну, тогда мы придумаем для тебя какое-нибудь веселое занятие.
Этим же вечером они набрели на большой постоялый двор, примыкающий к рыночной площади. Собственно, само помещение для готовки еды было невелико, а вот двор — пространство, окруженное кованой решеткой, — очень велик. С одного его края под открытым небом стояли маленькие столики, и за ними сидели главным образом солдаты гарнизона и всякий приезжий люд. На середине двора шло выступление акробатов.
— Подходящее место, — отметила Калья. — Давай-ка послушаем, что нам тут расскажут.
Они зашли внутрь, напустив на себя весьма важный вид, чем сразу привлекли всеобщее внимание. Особенно заинтересовала всех Калья: она отбросила назад плащ, и теперь он висел за ее плечами. Сегодня многие встречные были поражены, поняв, что перед ними женщина. Конан тоже не избежал их пристального внимания, хотя он был интересен скорее с практической точки зрения: они прикидывали, чего стоит юноша как боец и трудно ли будет с ним справиться, если до этого дойдет дело. Хозяин подобострастно подвел их к столику, стоящему ближе всего к центру.
— Не те ли это актеры, которых мы видели у городских ворот? — спросил Конан.
— Да—да, это они, — ответила Калья, любуясь мастерством акробатов.
Выступавших было восемь — четверо мужчин и столько же женщин, и не одна только Калья смотрела на них безотрывно. Акробаты проделывали просто фантастические трюки: изгибались, принимая немыслимые позы, их кульбиты поражали воображение, казалось, для них не существует земного притяжения. А когда все восемь взгромоздились один на другого, образовав гигантскую пирамиду, и стали при этом делать всякие непристойные жесты, публика пришла в неописуемый восторг.