Конан в цитадели мрака
Шрифт:
— Ты говоришь мудро, — согласился Загобал. — Верю, что ты зришь в корень.
— Мы должны следить за ними, — продолжил Беритус. — Думаю, что, скорее всего, сокровища спрятаны в одном из разбойничьих укрытий. Они ждут, когда поутихнут розыски, чтобы вернуться и поделить добычу.
— Тогда возвращайся со своими людьми на юг, к реке. Когда найдете их, сядьте им на хвост, но не дайте им обнаружить слежку. Пошли гонца сообщить мне, что они обнаружены, и приклейся к ним намертво.
Беритус встал.
— Будет как ты пожелаешь.
Он повернулся и
Переправа оказалась легкой, река в этом месте была мелкой и течение медленным. Ближе к середине киммериец остановился, склонился с седла, горстями принялся черпать воду и поливать себе голову. День был жаркий, и заросшие берега кишели жужжащими и щелкающими насекомыми.
— Наш друг капитан Махак больше нас не сопровождает, — сообщил, оглянувшись, Осман.
— Его не видно, ты имеешь в виду, — поправил Конан. — Разумеется, заметь мятежники, что мы прибыли в сопровождении регулярной иранистанской кавалерии, это бы не облегчило нашу задачу.
Он пустил коня рысью, и животное, вздымая тучи брызг, рванулось на противоположный берег.
— Куда дальше, атаман? — спросил Убо.
— На север. Остров невелик. Чтобы увидеть крепость, долго ехать не придется. Скорей всего, мятежники перехватят нас еще раньше.
— Если они хоть чуточку стоящие мятежники, — сказал Чемик, — то в Зеленой Воде у них есть шпионы. Они уже могут знать, кто мы такие.
— Значит, все разговоры оставьте мне, — предупредил Конан.
Менее чем через час езды они увидели первый наблюдательный пост мятежников. То был единственный человек верхом на коне, расположившийся на вершине невысокого холма. Длинный красный вымпел развевался на конце его тонкого копья, солнце блестело на полированной стали маленького круглого щита.
— Самоуверенный парень, — сказал Волволикус. — Похоже, его мало заботит, что за ним наблюдают.
— Да, кажется, они уверены в себе, — согласился Конан. — Для нас это хорошо.
— Почему? — спросил чародей.
— Испуганные нападут куда скорей, нежели те, что не сомневаются в своих силах.
Еще через четверть часа они увидели крепость. Это было грубое сооружение из земли и бревен, отделанное необработанным камнем. В открытых воротах появилась шеренга вооруженных всадников.
— Торжественная встреча, — сплюнув, заметил Убо.
— Улыбайтесь и будьте подружелюбней, — предупредил Конан. — Помните, мы приехали, чтобы присоединиться к ним. Если они слабы, то вряд ли пренебрегут помощью вооруженных авантюристов, даже если нас не волнуют их дела и мы хотим драться только ради добычи.
Всадники приближались, и киммериец разглядел, что доспехи их были в точности как у солдат Кэтчки, только большей частью старые и поблекшие. На груди каждой кирасы был грубо намалеван синий дракон на черном поле. Всадников было около сорока; натянув поводья, они выстроились перед разбойниками полукругом.
— Я — Хоста, — представился мужчина в поношенных, но прочных латах, — командир в армии его величества короля Идриса Седьмого Иранистанского.
— Я — Конан, командир наемников. Мы прискакали из Турана, и до нас дошла молва, что ваш король может нуждаться в услугах профессиональных вояк в своей борьбе с узурпатором Ксарксасом. Тогда мы и прискакали сюда.
Киммериец, как и все его люди, улыбался во весь рот. Мятежники оставались хмурыми, и пики их были нацелены на непрошеных гостей.
— Его величеству служат преданные соратники, — сказал Хоста. — Впрочем, я не смею говорить за него и доставлю вас в цитадель. Вы все сейчас сдадите свое оружие.
Услышав это, бандиты возмутились, но Конан движением руки успокоил их.
— Разумеется. Мы желаем лишь выразить королю свою добрую волю и полностью вверяем себя в его руки.
Конан отстегнул пояс с оружием и передал его Хосте. Медленно и неохотно бандиты последовали его примеру. Когда они были разоружены, встречающие заметно успокоились.
В полном молчании они въехали в крепость. Настоящих ворот здесь не было. Вместо этого глубоко в землю были вкопаны бревна, а другие втиснуты между ними.
Бойцы патрулировали земляной вал, ощетинившийся деревянным частоколом. Конан, со своим долгим военным опытом, понимал, что это укрепление и дня не выдержит против решительного противника, имеющего саперов, осадные машины и обученную пехоту. Подобная оборона могла лишь с трудом сдержать кавалерию, такую, как у Кэтчки.
За грубыми стенами располагались с десяток строений и множество палаток, среди которых до четырех сотен мужчин подвергались военной муштре, в то время как женщины стирали, готовили и ухаживали за больными и ранеными. Последних было видимо-невидимо. Многие из упражняющихся были перевязаны. Другие ковыляли на костылях между палатками. Несмотря на тяжелые раны, все выглядели решительно и непреклонно.
Конана и его людей привели на открытую площадку в центре укрепления, где на деревянном помосте стоял высокий шест с длинным черным знаменем, украшенным фигурой синего дракона. На помосте столпились люди, окружившие единственную сидящую фигуру.
— Ждите здесь, — скомандовал Хоста. Бандиты в полном молчании застыли в седлах, в то время как капитан подъехал к помосту и спешился. Он что-то проговорил собравшимся, но так тихо, что Конан ничего не расслышал. Конвой теперь расположился прямо за ними, пики нацелены в спины прибывших.
— Подойди, именуемый Конаном, — громогласно позвал один из мужчин.
Киммериец пустил коня и остановился прямо у помоста. Здесь он спешился и встал перед возвышением. Единственным предметом обстановки этой платформы являлось богато украшенное резьбой массивное деревянное кресло. На этом полевом троне восседал юноша в синей мантии. Он обладал весьма дородным телосложением, вьющимися рыжими волосами и угрюмым взглядом. Его окружали люди средних лет и старше, одетые лучше, чем основная масса бунтовщиков. Конан сообразил, что это главы семейств, подвигнувших на борьбу претендента.