Конан-варвар
Шрифт:
– Ну,- первым подал голос гость,- ты что,- никак не подыщешь для меня подходящего приветствия?
Пабло облизнул мгновенно высохшие губы.
– Конан...- недоверчиво прошептал он.- Господи! Конан! Амра!..
– А кто ж еще?- и плащ с рукавицами с грохотом опустился на бюро.- Ну так что же?- выкрикнул он со злостью.- Ты даже не можешь предложить мне бокал вина? После дальней дороги у меня пересохло в горле.
– Ах да, вина!..- механически повторил Пабло. Он взглянул в сторону колокольчика, но вдруг задрожал и отдернул руку, словно обжегшись.
С искрой устрашающего веселья в глазах
– Да... Это, без сомнения, Конан...
– выдавил купец.
– Э-э-э... Ты что - ошалел?..
– Черт возьми, Пабло!
– отозвался Конан, оторвавшись от кувшина, но не выпуская его из рук.
– Ты стал жить лучше, чем раньше. Нужно действительно быть хорошим купцом, чтобы сорвать куш, начав торговлю с гнилой рыбы и прокисшего вина!
– Старого уже не воротишь, - ответил Пабло, охваченный дрожью. Еще глубже запахнувшись в свою накидку, он продолжал:
– Я расстался с прошлым, как с изношенным плащом.
– Вполне возможно. Но вот только меня ты, как плащ, не сбросишь. Может, ты и считаешь меня глупцом, но зря думаешь, что я не догадываюсь, что весь этот твой дом построен на моем поту и крови. Или мало шлюпок с добром в свое время прошло через твои руки?
– Все купцы Мессантии рано или поздно имели дела с морскими разбойниками,- нервно произнес Пабло.
– Но не с черными корсарами,- не обещающим ничего хорошего тоном возразил Конан.
– Ради бога, замолчи!
– вскрикнул купец, вытирая со лба пот. Пальцы его тискали золотую оторочку тоги.
– Успокойся, я лишь хотел кое-что тебе напомнить,- успокоительно произнес Конан.- Да не трясись ты! Ты же часто на моей памяти рисковал в прошлом, мечтая о богатой жизни в том паршивом домике на побережье, здороваясь за руку с каждым буканьером, контрабандистом или пиратом. Видать, достаток тебя расслабил.
– Я теперь знатен...- промямлил Пабло.
– Что означает: богат, как дьявол,- хмыкнул Конан.- А почему? Как это ты сумел поймать удачу, оставив позади своих многочисленных конкурентов? А за счет того, что заработал большие деньги на продаже слоновой кости, страусовых перьев, меди, кожи, жемчуга, золота и других товаров с берегов Куша. А где ты все это доставал? Или вместе с другими купцами покупал за серебро в Студжии? А я тебе напомню: ты получал эти товары от меня, и то за цены бросовые по сравнению с настоящими. Я же добывал их у племен Черного побережья, или с студжийских судов - вместе со своими корсарами.
– Потише, ради бога, - взмолился несчастный купец.- Я этого не забыл! Но что ты здесь делаешь? Я в Аргосе - единственный человек, которому известно, что король Акулонии в прошлом был Конаном-пиратом. Но до меня недавно дошли слухи о военном поражении Акулонии и о гибели ее короля...
– Да, мои враги уже растрезвонили об этом по всему свету. Но я, как видишь, сижу с тобой и попиваю вино.
И он подтвердил последние слова делом. Опустив опустошенный кувшин, он продолжал:
– Я попрошу тебя всего лишь об одной
Пабло покачал головой.
– Я не слышал о таком человеке. В Мессантии тысячи приезжих. И тысячи ежедневно уезжают из нее. Но, если он здесь, мои люди отыщут его.
– Хорошо. Пошли их на поиски. А пока прикажи слугам заняться моим конем и принести мне поесть.
Пабло согласно кивнул. Поставив пустой кувшин на стол, Конан отвернулся и подошел к ближайшему окну, втянув полную грудь соленого морского ветра... Посмотрев на кривые портовые улочки, он окинул внимательным взглядом стоявшие на рейде корабли и поднял глаза туда, где в бесконечной туманной дали море сливалось с небом. Память унесла его за этот горизонт, помчавшись на крыльях к золотистым морям юга, где под палящим солнцем ни во что не ставились любые законы и когда-то протекала его стремительная, бурная жизнь. Слабый аромат пряностей и оливы пробудил образы необычных берегов, поросших мангровыми зарослями, где бубны и барабаны спешили сообщить вести о боевых трофеях, дыме, пожарах и потоках крови... Задумавшись, он едва успел заметить, что Пабло тихо выскользнул из комнаты.
Подхватывая полы накидки, купец поспешил вдоль по коридору и спустился в помещение, где сидел и что-то писал на пергаменте высокий худой человек с длинным белым шрамом на щеке. Было в нем что-то такое, что свидетельствовало о присущей ему решительности и целеустремленности. Пабло нервно произнес:
– Конан вернулся!
– Конан?
– худой мужчина вскочил, и перо выпало из его пальцев.Тот самый корсар?
– Да!
Собеседник его побледнел.
– Вы что - с ума все посходили? Нас же всех повесят, если его кто-нибудь узнает! Человека, укрывающего корсара, или торгующего с ним, вздергивают так же быстро, как и самого корсара! А если губернатор узнает о наших с ним старых делах?
– Не узнает,- осторожно ответил Пабло.- Пошли своих людей на торговые площади и в портовые таверны, пусть узнают, есть ли сейчас в Мессантии некий Беллосо из Зингара. Конан говорит, что у того есть драгоценный камень, который циммерийцу очень нужен. Скорее всего, об этом должны знать ювелиры... Но будет еще одно задание: найди-ка примерно дюжину таких мерзавцев, чтобы они могли убрать кого нужно, а потом бы язык держали за зубами. Понял?
– Понял,- подтвердил высокий медленным движением головы.
– Я не для того злодействовал, писал доносы, клеветал и убивал, вырываясь из когтей нищеты, чтобы меня сгубила тень прошлого,- прошипел Пабло, и зловещее выражение его лица в эту минуту могло бы испугать тех богатых господ и дам, что покупали в его магазине шелка и жемчуг. Но, когда он чуть позже возвратился к Конану, толкая перед собой столик на колесиках, весь заставленный мясными и овощными блюдами, облик его вновь был совершенно спокоен и приветлив.
Циммериец все еще стоял у окна и глядел в порт, на пурпурные, пунцовые, киноварные и алые паруса галеонов, барок, галер и клиперов.