Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля
Шрифт:
Я промолчал и положил в рот красную таблетку. Не те события произошли в жизни, не в том я был состоянии, чтобы удовольствоваться «приятными воспоминаниями»…
Я запил таблетку остатками холодного чая и передал коробочку Боре. Он взял ее у меня из рук, достал две красные таблетки и запихал себе в рот. Он стал запивать их водой.
В этот момент я заметил, что стакан в его руках превратился в огненный сосуд. Из белого, прозрачного и наполненного водой он на моих глазах превратился в багрово-красный. Из него прямо в горло Бори лилась широким потоком
«Это кровь», — догадался я.
Поток алой крови лился все больше. Он, как маленький водопад, падал в открытый Борин рот.
«Как он не захлебнется ею?» — испугался я, но тут же успокоился, потому что заметил, что рот превратился в огромную черную трубу. Это было его горло…
Свет в комнате померк и трансформировался в огненное свечение. Источник его находился где-то здесь, в комнате, но я не мог определить его точного местонахождения. Красный свет заливал комнату, и все, находящееся в ней, приобрело кровавый оттенок.
Но тут мне стало понятно, что я ошибался. Причем трагически ошибался весь вечер. Как я мог быть таким безрассудным и невнимательным? Почему я взял с собой Шмелева? Мне ведь казалось, что я оставил его в бане, но это было не так.
Оказывается, я пригласил его с собой, и теперь он сидел напротив меня, на том месте, на котором должен был сидеть Боря — хозяин комнаты. И я не знал, куда девался Боря. Ведь только что он был здесь, а сейчас на его месте сидел Шмелев…
Когда он успел раздеться? И почему сделал это незаметно? И куда он девал хозяина комнаты?
Шмелев, голый и улыбающийся, сидел напротив меня, и все тело его — щуплое и кособокое — было озарено зловещими отблесками алого пламени. Он засмеялся громко и вдруг протянул ко мне руку. Он не должен был со своего места дотянуться до меня, ведь он сидел довольно далеко. Однако неожиданно для меня, он вытянул вперед руку, и она стала расти.
Рука вытягивалась и вытягивалась. Она становилась длиннее, чем тело Шмелева. Вот он перебросил ее через столик, который стоял передо мной, и длинные пальцы коснулись моего лица.
Они были очень длинные, и я заметил, кроме того, что они извиваются, как белые змеи…
«Интересно, — подумал я. — Бывают ли на свете белые змеи?» Они копошились у самого моего лица и иногда задевали за щеки. Я не понимал намерений Шмелева. Мне было непонятно, зачем он протянул ко мне свою руку и как я до этих пор не замечал, что у него вместо пальцев — живые змеи?
Стоило мне подумать об этом, как тут же я заметил его ногти. Ногтей у Шмелева не было. Вместо них, на их месте были змеиные головки. Только если пальцы были белыми, как молоко, то головки змей были окрашены в нежно-розовый цвет… Они имели окраску кожи неродившегося теленка. Или поросенка. Их карие глазки внимательно при этом смотрели на меня.
«Никогда не знал, что у змей бывают карие глаза, — подумал я. — Хотя я ведь вообще не знаю, какие у них глаза… Или это только у пальцев Шмелева карие глаза?»
Я уже захотел посмотреть на свои пальцы и убедиться, что
Открылась дверь, и в комнату вошла Лариса… Уж не знаю, где она успела раздеться, но она была совершенно голой сейчас.
«Как ты сюда попала?» — хотел было спросить ее я, но она не обращала на меня никакого внимания. Медленно, но неуклонно она проплыла мимо меня в сторону Шмелева и уселась к нему на колени. Они слились в поцелуе — долгом, как смерть…
«Я не должен этого допускать, — решил я. — По крайней мере, в своем присутствии». Поэтому я попытался остановить их, но мне это не удалось. Они не видели меня или не обращали внимания на мои возмущенные крики. Они продолжали целоваться, их тела сверкали в красном кровавом мареве вокруг…
Да и сами их обнаженные тела приобрели кровавый оттенок. Они копошились, сливались друг с другом.
Я пытался закричать на них, но и сейчас мне не удалось остановить их объятия. Дело в том, что Шмелев не убрал руки от моего лица. Они были все тут же. Вероятно, он целовался с Ларисой, не обнимая ее. Если только у него было не четыре руки…
Его пальцы-змеи вдруг приобрели активность. Они перестали извиваться и полезли ко мне в рот. Они заползли внутрь меня и принялись душить меня изнутри. Они вползли в мое горло, и я не смог дышать.
Пытался крикнуть, но не смог. Я только продолжал смотреть на обнимающиеся багровые тела и чувствовал, что жизнь из меня уходит.
«Где же Боря? — удивлялся я. — Почему он позволяет в своей комнате заниматься любовью, да еще душить меня этими змеями?» По моему разумению, он должен был прийти мне на помощь.
Может быть, он действительно как-то помог мне, потому что змеи мгновенно выползли из моего горла. При этом они покачивали своими розоватыми головками и щурили карие глазки. Это было очень умилительно.
Но как же я ошибался! Только тут я понял, что, вероятно, наркотик начал уже действовать… Потому что я осознал неправильность того, что я видел. Все было не так…
Как странно было перепутать Борю со Шмелевым… Отчего я подумал, что это Шмелев сидит передо мной, и как он вообще мог здесь оказаться? Конечно же, это был Боря. Странно, что я перепутал их, они же совсем непохожи.
А женщина, которая сидела у него на коленях, была вовсе не Лариса. И что за грязные у меня мысли? Как я мог подумать такое про жену моего брата? Конечно же, это была вовсе не она…
Боря занимался любовью с Лидой. Она была очень страшна. Неужели ей удается вводить людей в заблуждение, говоря, что ей всего только пятьдесят лет? Нет, теперь было совершенно ясно видно, что ей все семьдесят… Похотливая старуха!
«Как она впилась своим ртом в Борю», — подумал я. — Как будто хочет задушить его своим поцелуем… Однако, ну и любовницу он себе выбрал. Ей лет семьдесят. В красном свете свисали ее бока, в красном сиянии похотливо двигались ее дряблые ноги с вздувшимися венами. Вдруг она оторвалась от Бори и посмотрела прямо на меня.