Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля
Шрифт:
Зрелище изуродованного трупа собственного брата, мысль о его последних минутах — все это надо было смыть водкой.
Лариса, наверное, чувствовала то же самое, потому что она достала огромную бутыль и налила нам обоим по стакану сразу.
— Я столько не могу, — возразил я в испуге. Большой стакан — это уже не для меня. Прошли те времена…
— Ну, сколько можешь, — ответила она равнодушно и подняла стакан. Она посмотрела на меня прямо в глаза и сказала: — Давай за Васю. Он этого не заслужил.
— Да уж, — покачал я головой. — Что верно, то верно…
— Перестань, — попросила меня Лариса и ее рука явственно задрожала, а голос сорвался. — Я не могу об этом слышать. Я не могу об этом думать. Ах, Боже мой, зачем я об этом вообще знаю?
Она опрокинула стакан себе в рот, но захлебнулась и поставила его на место. Она все же проглотила половину содержимого стакана и принялась лихорадочно закусывать тем, что она поставила на стол.
Ничего особенного там не было — так, банка анчоусов, банка сардин да нарезанный хлеб…
— Зачем мне об этом сказали? — повторила она.
— Как же было не сказать тебе об этом? — напомнил я ей. — Ведь мы и хоронить его будем в закрытом гробу. Это было от тебя не утаить.
— Да, я понимаю, — ответила она и опустила глаза. — Какая все-таки жестокость… Какая судьба у Васи оказалась…
Потом, когда мы выпили почти всю бутылку, я счел себя достаточно пьяным, чтобы лечь спать. Иначе я не уснул бы. Теперь же, стоило мне добраться до постели, как я «отрубился» и проспал до позднего утра мертвым сном. Ведь я не спал и предыдущую ночь в поезде.
Наутро я проснулся от страшных криков в соседней комнате. Я вздрогнул и чуть не вскочил с кровати. Не сделал я этого только потому, что у меня ужасно болела голова после выпитого накануне. Так что я испугался и проснулся, но все же остался лежать неподвижно. «Будь что будет, — решил я. — все-таки что же это? Кто это и почему крики такие громкие?»
Через несколько мгновений я все-таки понял, что это такое. Никаких страшных криков не было. Это мне просто показалось. Я слишком много переживал накануне, да еще выпил водки, и вот, у меня получилась неадекватная реакция.
Дело было в том, что в соседней комнате действительно разговаривали три человека. Причем говорили они одновременно. Два женских голоса, из которых один был Ларисин, и один мужской.
Накануне в квартире была тишина, царила торжественность и печаль, а сейчас все трое говорили одновременно. Может быть еще и поэтому мне показалось, что они кричат…
Я натянул на себя одежду и вышел.
— Познакомься, Марк, — сказала Лариса, указывая мне на женщину в красном брючном костюме и с обилием украшений в ушах и на шее, — это Лида — моя подруга.
Я окинул женщину мимолетным взглядом, но мне его вполне хватило для первого впечатления.
Лиде было на вид лет сорок. Это была довольно крупная блондинка, с широкими бедрами, еще более подчеркнутыми красным брючным костюмом. Зачем она сшила себе такой, имея столь внушительную фигуру? Оставалось
— А это Боря, — сказала Лариса, указав мне на сидящего в кресле мужчину лет сорока. Он был с бородой, довольно длинной и выдававшей в нем то ли человека искусства, то ли ученого… — Боря — тоже наш друг, — сказала Лариса, но тут мы с этим человеком узнали друг друга. Мы виделись несколько раз тут же, в доме у Василия. Еще начиная со свадьбы, где мы были оба. — Ну, мы поехали, — сказала Лариса, и я заметил, что она уже полностью одета и в руках у нее несколько хозяйственных сумок из полиэтилена. Ах да, она же собиралась с этой Лидой ехать по магазинам за продуктами для поминок, я совсем позабыл об этом.
— Мне подождать? — спросил я Ларису, — а то у меня нет ключа от квартиры… Вы скоро вернетесь?
— Ключ я тебе дам, — сказала она. — Васин ключ… Вот он, — она достала из стола ключ и протянула мне, — так что ты теперь можешь чувствовать себя совершенно свободно. Хотя мы скоро вернемся.
— Нам надо очень много поработать, — сказала вдобавок Лида, беря Ларису под руку. Рядом они на самом деле казались матерью и дочкой…
— Я останусь еще ненадолго? — спросил вдруг Боря, вставая со своего места и переводя вопросительный взгляд с Ларисы на меня и обратно. Чувствовалось, что он несколько смущен своими словами и не исключает возможности, что ему почему-либо не разрешат остаться… — Я плохо спал, — добавил он, — и хотел бы выпить кофе. А то у меня сегодня еще будет тяжелый день.
— Конечно, — быстро сказала Лариса, но я почувствовал в ее голосе крытое недовольство. — Оставайся сколько захочешь… Выпейте вместе кофе, — бросила она уже на ходу, — ты же свой человек.
С этим я, пожалуй, был согласен. Боря действительно был своим человеком в этом доме, это я замечал и прежде. Василий был с ним дружен давно, еще с институтских лет. А потом их объединяла страсть к антиквариату…
Женщины ушли, а мы с Борей пошли на кухню. Он уверенно шел впереди и, казалось, каждым своим движением хочет подчеркнуть, что он тут даже еще более свой человек, чем я.
В каком-то смысле это было действительно так. Он, в отличие от меня, знал, где стоит банка с растворимым кофе и где сахарница. А когда выяснилось, что сахар в ней кончился, у Бори появилась возможность доказать, что он на самом деле свой человек. Он залез на табуретку и снял с верхней полки антресолей кулек с сахарным песком. Можно было сказать с уверенностью, что тест на «своего» человека Борей пройден…
В самом деле, случайные знакомые не знают, где в доме хранится куль с сахаром. Для этого нужно иметь близкие отношения и быть частым гостем…