Конец цепи

Олссон Фредрик Т.

Он посчитал возможным открыть их, а сделав это, увидел рядом с собой сконцентрировавшего на дороге Лео, который как раз подал голос.

– Что, черт возьми, происходит, Альберт? Что, черт возьми, происходит? – спросил он сквозь сжатые зубы, не сбавляя скорости.

И Альберт попытался разобраться с ситуацией, понять, что означали люди у входа в здание вокзала, военные, припарковавшиеся повсюду, оцепление, сквозь которое они сейчас прорвались, но, обернувшись, сразу позабыл обо всем этом.

– Они у нас за спиной, – сказал он.

И, бросив взгляд

в зеркало заднего вида, Лео убедился в его правоте, сколь бы невероятным это ни казалось.

Черная «ауди» как раз материализовалась позади них, вырвавшись из подземного гаража точно там, где они сами сделали это. Автомобиль прорвался сквозь ограждения по проторенной ими дорожке, вынудив солдат броситься по сторонам, чтобы не попасть под колеса. Лео не стал повторять их маневр и помчался по тротуарам и через велосипедную дорожку, пока столбы и автобусные остановки не вынудили его выехать на автостраду всего в нескольких автомобилях за ними.

А Лео смотрел вперед.

Требовалось найти выход.

И как раз тогда он услышал голос Альберта.

– Красный! – крикнул тот.

И это действительно было так.

Прямо перед ними на натянутом над автострадой тросе висел светофор, прежде всего для того, чтобы перекресток, к которому они сейчас приближались, невозможно было проигнорировать. Но именно это Лео сделал, действуя чисто инстинктивно, и не прогадал.

Он на полной скорости вклинился между тронувшимися с места с обеих сторон в поперечном направлении машинами, и ему оставалось скользить прямо вперед и по центру перекрестка, что он и сделал. И пусть его маневр снова сопровождался визгом тормозов, а Альберт, как обычно, прятал голову в песок и надеялся, что их спасут только подушки безопасности, если таковые имеются, тогда как Лео лишь невозмутимо давил на газ. И уже неизвестно, в какой раз за этот день случилось чудо. Они проскочили, перед ними была пустая дорога. И когда снова услышали визг тормозов, он уже не касался их.

Но сейчас к нему добавился характерный звук ударов, когда машины сталкиваются друг с другом, и, обернувшись, они увидели картину, которая не могла не порадовать их взор.

Посередине перекрестка стояла черная «ауди», преследовавшая их от самого подземного гаража. Спереди она выглядела как помятая консервная банка. Одно переднее колесо подогнулось под капот, и весь автомобиль как бы устало припал к земле, а вплотную рядом с ним стояло темно-серое такси, упершись носом в «ауди». Они въехали так глубоко друг в друга, что трудно было понять, где начинается одна, а заканчивается другая машина.

– Хорошая работа, – проворчал Альберт, а потом добавил: – Но никогда, никогда не делай этого снова.

И Лео кивнул.

А потом они поехали дальше.

И заговорили только гораздо поздней.

А у стекла перед Альбертом вибрировал желтый конверт.

Вибрировал и подпрыгивал, когда они проезжали неровности и ямы на асфальте.

И Альберт ни разу не отвел от него глаз.

42

Коннорс

торопливо миновал узкий, изобилующий поворотами проход, наклонившись, чтобы не разбить голову о низкий каменный потолок, а потом резво поднялся по спиральной лестнице.

Во внутреннем дворе, где лестница заканчивалась, стоял наготове вертолет. Его лопасти уже вращались, и шум двигателя, помноженный на отраженное от массивных каменных стен эхо, неприятно ударил по ушам генерала, когда он шагнул навстречу вечерней прохладе.

Молодой пилот сидел за своими рычагами. Как обычно, он барабанил пальцами по приборной панели, словно не у Коннорса, а у него где-то имелось важное дело, и терпеливо ждал, пока пассажир займет свое место. А потом они поднялись навстречу темному небу и смотрели, как замок уменьшался внизу под ними и исчез за горами, в то время как они сделали поворот над долиной и взяли курс на запад.

Замок.

Они долго обсуждали, как им поступить.

Многое говорило в пользу того, что они должны остаться. Мало кто даже знал о его существовании. Места труднодоступные. Замок казался надежным. Но только казался, а подобного было недостаточно в их ситуации. Если имелся хоть один шанс обратного свойства, они не могли рисковать.

Им требовалось место, куда зараза уж точно не проникнет.

Куда никто не сможет добраться. Откуда можно быстро перебазироваться, если кто-то попробует сделать это.

Все было уже готово. Часть всех материалов они собирались забрать с собой.

Ему не нравилось это. Но поступить иначе они не могли.

С высоты все выглядело как обычно, тот же самый идиллический пейзаж, однако он знал, что где-то там, в каком-то из домов скоро кто-то может начать кашлять, и сначала все будет напоминать простуду, но потом выяснится, что речь идет о чем-то гораздо худшем.

И он не должен был сдаваться. Ему требовалось продолжать поиски решения.

Но он не мог.

Это было не его дело, ему следовало заниматься только тем, что значилось в протоколе, так он заставлял себя думать, и каждый раз, прислушиваясь к собственным мыслям, знал, что лжет. В принципе он обвинял в происходящем себя самого.

Но было слишком поздно менять решение, и он пытался избавиться от чувства вины. Говорил себе, что люди, конечно, и далее будут умирать, но с этим ничего не поделаешь, что он только часть процесса и просто выполнял принятые некогда решения.

Он смотрел на дома, над которыми они пролетали.

Знал каждой частичкой своего тела, что не прав.

И задавался вопросом, какое наказание ждет его за это.

43

Сигнал тревоги пришел десять минут девятого в тот же вечер, и снова началась беготня по каменным коридорам, и проклятия сотрясали воздух, и никто не понимал, как они позволили этому случиться.

Знали ведь, что он пытался раньше.

И дали ему доступ ко всем его личным вещам: одежде, обуви, несессеру, всему.