Конец цепи
Шрифт:
– А до того, как ты сделаешь это? Сядешь в нашу машину. Может, расскажешь, кто ты?
Еще несколько шагов.
Словно он не хотел представляться громко.
Кругом шли люди, топот их каблуков эхом отражался от каменного пола, и незнакомец ждал, продолжая идти позади них, пока никого не будет в зоне слышимости.
– Меня зовут Альберт ван Дийк. Я понял, что вы ищете меня.
24
Если бы Кристина и Лео обернулись, когда выходили наружу через ворота Д61 и посмотрели далее в сторону таможенного поста и большого зала прилетающих
У терминала Е его ждал «Аэробус А380».
Ему предстояло пилотировать в Лос-Анджелес переполненный самолет, а он пребывал не в лучшем настроении, и это было плохое начало дня.
Он ненавидел пользоваться арендованными автомобилями.
Среди всей чертовщины, связанной с ночевкой в собственном доме, вроде бесконечных разговоров о конфликтах, самостоятельно угасавших за время его отсутствия, и добровольно-принудительного времяпрепровождения с потомством, честно говоря, взявшимся неизвестно откуда, поскольку Адам и его жена, находясь вместе, главным образом занимались обсуждением минусов их семейной жизни, все-таки существовало одно светлое пятно. Он обожал водить свой автомобиль. Любил опуститься на кожаное сиденье темно-синего «мерседеса», наслаждаться шумом двигателя, когда явно излишнее количество лошадиных сил выносило его из гаража, а потом выключить радио и кондиционер, слушать тишину в салоне, несмотря на все попытки ревущего впереди двигателя во весь голос заявить о себе.
Это, положа руку на сердце, было единственным, из-за чего ему нравилось находиться дома.
А сейчас «мерседес» Адама Рибека оказался в ремонте.
Не по его вине. Он ехал не быстро и со всем вниманием относился к ситуации на дороге, но случившегося уже было не изменить, и теперь ему пришлось все выходные кататься в чертовом «сеате», который каким-то магическим образом провонял сигарами, хотя, по словам клерка из прокатной фирмы, в нем никто не курил. А теперь выходные закончились, и, пожалуй, к лучшему.
Они шли к самолету молча, его раздражение как бы передалось остальным членам экипажа, и все знали, что, как только они улетят из Амстердама и приземлятся где-нибудь в другой точке мира, Адам Рибек станет веселым и приятным, совсем другим человеком.
Первым осмелился задать ему вопрос штурман.
– Почему у тебя автомобиль из проката? – поинтересовался он, занимая свое место в кабине пилотов и застегивая ремень безопасности.
Рибек обжег его взглядом. Он не имел ни малейшего желания разговаривать об этом.
– Тебе стоит читать газеты хоть иногда.
Штурману понадобилось время, чтобы он понял.
– Ты шутишь, – сказал он. – Серийная авария?
Рибек только кивнул в ответ. Ничего не поделаешь. Будь ты даже гениальным водителем, все равно трудно избежать столкновения, когда на дорогу перед тобой откуда-то сваливается «тойота».
– Он сказал, что мне надо радоваться такому исходу.
– Кто?
– Врач. Обследовавший меня. Так ты читал или нет?
Штурман кивнул. На том разговор и закончился.
Когда несколько
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Да, – сказал Рибек, и она посмотрела на него в ожидании продолжения.
– Хорошо, если бы кто-то почесал мне спину.
Стюардесса одарила его такой усталой улыбкой, что с тем же успехом могла бы показать ему средний палец. Но их ждал долгий полет, и она предпочла перевести все в шутку.
– Я думаю, это задача штурмана, – сказала она просто. – Согласно профсоюзным правилам, я здесь ни при чем.
А потом повернулась и оставила кабину, предоставив мужчинам разбираться со всей оставшейся рутиной.
Капитан Адам Рибек посмотрел ей вслед весело и разочарованно одновременно.
Это действительно была правда. У него зудела спина. Просто дьявольски, честно говоря, и так продолжалось все утро.
Но этого он не сказал. Взамен кивнул штурману продолжить то, на чем они остановились, и в такт с тем, как тот шел по списку и называл один регулятор за другим, проверял их и подтверждал, что они находятся в правильном положении. При этом не вынимая ручку из пространства между воротником рубашки и шеей в попытке добраться до особенно досаждавшей ему области.
Он был слишком занят перечнем, поэтому ему и в голову не пришло, что странное тепло, распространявшееся по его спине по мере того, как он чесался, было кровью.
25
Сидевший за рулем молодой человек так плохо следил за дорогой, что у Альберта ван Дийка уже появились опасения относительно правильности сделанного им выбора. Пожалуй, у него было бы больше шансов выжить, если бы он сдался ожидавшим около его дома мужчинам.
– Здесь направо, – сказал он с нотками отчаяния в голосе, ставшими сюрпризом для него самого.
– Повернуть? – спросил Лео. – Сейчас?
– Нет. Надо держаться правой стороны дороги.
Вот черт! Лео сместился в правый ряд и продолжил вести машину молча, ему стало жарко под пиджаком, хотя в салоне было не более пятнадцати градусов, и от этого его настроение нисколько не улучшилось.
Он хорошо вел машину. Чего там скромничать. Правда, не успел вовремя сориентироваться, когда дорога с односторонним движением внезапно превратилась в двустороннюю. И по глубокому убеждению Лео, дорожные знаки наверняка заранее предупредили его об этом, но сейчас он сидел за рулем на пути из города, где, казалось, висело слишком много таких знаков, было полно трамвайных путей, и, кроме того, он понятия не имел, куда ехать.
Альберт медленно отвел от него взгляд.
Рядом с парнем на пассажирском сиденье расположилась женщина, звонившая его ассистенту, и он успокоился, попытался сфокусироваться на ней. Ее визитка рассказала ему, что ее зовут Кристина Сандберг, она – журналист, и им, конечно, требовалось поговорить, но они никак не осмеливались, поскольку, казалось, боялись, что водитель угробит их, стоит им начать.
На какое-то время воцарилась тишина, а потом Кристина ее нарушила.
– Почему тебя ищут? – спросила она.