Конец и вновь начало
Шрифт:
Ослабление, а потом и унижение такой мировой державы, как Багдадский халифат, трактовались неоднократно и разнообразно. В аспекте этнологии мы уже говорили об этом, и проблема ясна: полигамия и привоз разных рабов из Азии, Африки и даже Европы создали в арабских странах этническую пестроту, для удержания которой в рамках системы требовалась огромная затрата энергии, то есть высокий уровень пассионарного напряжения. Но и это не спасало, потому что дети грузинок, половчанок, гречанок и африканок наследовали пассионарность своего арабского отца и вкусы своих матерей, вследствие чего часто становились врагами друг друга. При спаде пассионарности в фазе надлома это усугубилось, и наиболее сильными оказались этнические монолиты, например дейлемиты, захватившие Багдад в 955 г.
Так арабам X–XIII вв. не повезло,
ФАЗА НАДЛОМА — ЭТО ВОЗРАСТНАЯ БОЛЕЗНЬ ЭТНОСА, КОТОРУЮ НЕОБХОДИМО ПРЕОДОЛЕТЬ, ЧТОБЫ ОБРЕСТИ ИММУНИТЕТ. Этнические коллизии в предшествующей, акматической, и последующей, инерционной, фазах не влекут столь тяжелых последствий, ибо не сопровождаются столь резкими изменениями уровня пассионарности, как при надломе, и раскола этнического поля в этих фазах не происходит.
Глава восьмаяКонтакты на уровне суперэтносов
Поляризация в суперэтносах
Суперэтносы имеют одну интересную особенность – внутри системы происходит поляризация. Как монолиты они ведут себя только в фазе пассионарного подъема, а затем, подчиняясь диалектическому закону единства противоположностей, они находят направления для деятельности, осуществляющие устойчивое равновесие в постоянной борьбе между собой. Однако по отношению к другим суперэтносам они выступают как целостность, хотя разные половины системы ведут себя неодинаково. Поясним этот тезис на некоторых примерах.
Еще Фукидид заметил, что эллины, единодушно сражавшиеся с персами, раскололись на партии, аристократическую и демократическую; первую возглавила Спарта, вторую – Афины. Теперь, после многих исследований, ясно, что эти названия отнюдь не отражали классовых противоречий. И та и другая сторона были равно рабовладельческими, а присвоенные ими наименования не более как клички. То же самое наблюдается в эллинизированном Вечном городе – Риме. Там «демократами» были богатейшие всадники: купцы и ростовщики, а «аристократов» поддерживали обнищалые крестьяне, ставшие для пропитания легионерами. И вождем «демократов» был член древнего патрицианского рода Юлиев – Цезарь, а главный его противник Лабиен начал карьеру как народный трибун, то есть плебей. Да, дело не в названиях, а в смысле событий. Ведь когда обе партии исчезли, а остались только тихое население и легионеры, эти последние постоянно схватывались друг с другом без каких-либо политических программ. Это была эпоха солдатских императоров (III в. н. э.).
Ту же самую коллизию можно увидеть в Византии, которая начала делиться на православных и еретиков начиная с IV в. В Арабском халифате единый ислам раскололся на три партии: суннитов, шиитов и хариджитов, причем последние впоследствии примыкали к шиитам. В средневековом Китае тоже боролись направления: имперское, династии Тан, опиравшейся на кочевников, и шовинистическая оппозиция, победившая в X в. и погубившая свою страну.
Но самая наглядная картина – это Западная Европа, Христианский мир, ставший в XIX в. «миром цивилизованным». Там под христианством понимался только католицизм, причем папы имели опорой императоров. Так вот они и ссорились между собой. При кульминации борьбы в акматической фазе сторонники Папы назывались в Италии – гвельфы (от фамилии своих немецких союзников саксонских герцогов Вельфов), а их противники – гибеллины, защищавшие швабских императоров – Гогенштауфенов. Однако в Крестовые походы они ходили вместе.
Но это еще пустяки, а вот в фазе надлома настала Реформация: паписты и протестанты схватились насмерть, а когда выяснилось, что силы равны и надо думать не столько об убийствах из-за тонкостей в обряде, сколько о политике и экономике, те и другие успокоились. Был провозглашен циничный лозунг: «Чья власть, того и вера»; и подданным было запрещено выбирать себе исповедание.
Война в Западной Европе не утихла, но приняла иной характер, свойственный инерционной фазе этногенеза. Прошедшие бури Реформации унеслись в прошлое, оставив после себя различия в этнографическом облике и психологическом складе католиков и протестантов. Внутри европейского суперэтноса эти особенности постепенно стирались, но за океанами они ощущались настолько сильно, что обойти их вниманием неправомерно и невозможно.
В Америке
Раскол единого поля в Христианском мире совпал с эпохой Великих открытий. И представители обеих сторон этнической
Надо сказать, что создавшиеся в XII в. государства: ацтекское (Анагуак), инкское (Тахуантинсуйу) и муисское (Чибча) – к XVI в., к моменту появления испанцев, были на самых ранних фазах этногенеза. Поэтому ацтеки, инки и муиски вели себя очень жестоко по отношению к покоренным, которых сделали низшими сословиями, низшими классами. Например, муиски (это народность, которая заселяла современную Колумбию), составлявшие высший, господствующий класс, то есть господствующие племена, завоевавшие местное население, считали, что если к ним, к господину, вождю или аристократу, должен подойти по какому-то делу обыкновенный индеец, то он должен раздеться голым, сесть на карачки, ползти спиной, уткнув голову в колени, и в таком виде произносить свою просьбу, которая будет либо удовлетворена, либо нет. А если он нагло посмотрит на своего повелителя, на человека, принадлежащего к высшему классу, то в лучшем случае с него могли просто снять кожу живьем, в худшем случае бросали в подземные пещеры, заполненные водой до половины, и он в полной темноте там плавал, пока его не кусала ядовитая водяная змея. Вот такие наказания были за непочтительность.
И когда Кесада завоевал эту территорию, назвав ее Новой Гренадой, то он этих аристократов, захватив в плен, конечно, крестил и сделал своими приближенными. Один из них, уже став очень образованным человеком, хорошо писавший по-испански, говорил Кесаде: «Странно, ты, Кесада, себя ведешь, я вижу, к тебе подходят твои солдаты, они тебе что-то говорят и даже смеются, а ты им отвечаешь, потом они посмеются, поговорят и отходят». Для испанца-конкистадора солдаты были его боевыми товарищами, а для цивилизовавшегося индейца – низшая каста; ему непонятно было, как солдат смел взглянуть на своего предводителя, его надо было бы убить немедленно или проучить.
Инки, которые создали хорошо продуманную административную систему, ввели одновременно с ней полицию нравов – например, за гомосексуализм они сжигали живьем, запретили передвижение местного населения из одной деревни в другую, ввели жесткую трудовую повинность, запретили грамотность, которая до них была, уничтожили все письменные исторические документы, которые были написаны на древних, доинкских языках, чтобы покоренные индейцы забыли свою историю. А ацтеки устроили службу спасения мира от стихийных бедствий. По их теории, мир четыре раза погибал и должен погибнуть в пятый раз. Один раз мир погибал от страшных ураганов, другой раз – от наводнений, третий – от землетрясений, четвертый – от огня, и пятый раз он должен был погибнуть от голода. Для того чтобы спастись, надо умилостивить солнце, а «солнце любит цветы и песни». Под цветами ацтеки разумели кровь из живого сердца, и они хватали людей и приносили их на своих теокалли в жертву солнцу – вырывали у них сердце из груди, для того чтобы спасти весь мир. «Ну, что там, – рассуждали они, – несколько человек мы убьем, зато остальные спасутся». Но индейцы, у которых брали юношей для принесения в жертву, относились к этому без всякого энтузиазма и поэтому предпочли поддержать испанцев. Испанцы заставили этих освобожденных индейцев работать в своих гасиендах, очень сильно эксплуатировали их, так как вывозили колониальные товары на продажу в Испанию и получали большие барыши. Они загнали их в серебряные рудники, но таких издевательств, какие индейцы терпели раньше от местных своих властителей, испанцы не допускали. Вместе с тем испанцы привезли сюда скот, вьючных животных, облегчив передвижение для индейцев, они учили крещеных индейцев грамоте, а инкским и ацтекским вождям давали титул «дон», то есть причисляли к дворянству, и те не платили налогов, а должны были только оружием служить испанскому королю. Браки испанцев с индеанками сразу стали обычным явлением.