Конец осиного гнезда. Это было под Ровно(изд.1970)
Шрифт:
– Куда собрались, господин хороший?
– Хочу воздуха зимнего глотнуть.
– Ну, ни пуха ни пера, гуляйте!
Я вышел со двора.Тропку, которой обычно пользовались,идя в город, занесло снегом, и я пошел по дороге, наезженной автомашинами.
Морозец пощипывал кончики ушей. Острые струйки студеного воздуха проникали под одежду и приятно холодили тело.
Лес наполняли зимние, горьковатые запахи хвои. Я дышал глубоко, всей грудью.
Кольчугин оказался прав.Не успел я добраться до города,как
За последние десять дней я уже третий раз приходил в город, но слежки за собой не замечал. Не заметил ее и сегодня, хотя все время был начеку.
Я шел не торопясь,с видом праздношатающегося, останавливался у плакатов и объявлений. Время я рассчитал строго.
Местом для встречи с Криворученко был намечен небольшой район,где я загодя поставил условный знак. По договоренности удаляться от знака в ту или другую сторону разрешалось не больше чем на сто шагов. Недалеко от единственного оставшегося в городе кинотеатра, где крутили немецкие фильмы, на деревянном заборе я разглядел свой знак.
По улице торопливо сновали прохожие.
Я пошел дальше, сдерживая нарастающее волнение. В моем распоряжении оставались считанные минуты.
Я считал шаги: двадцать… тридцать… семьдесят. Довольно.
Я остановился возле объявления бургомистра, недавно вывешенного на всех улицах, и стал его читать. Бургомистр настойчиво призывал трудоспособных горожан записываться вместе с семьями на отъезд для работы в германской промышленности и сулил им молочные реки в кисельных берегах.
С обращением я познакомился на всякий случай заранее. Сейчас я его не читал. Я смотрел на него, и буквы плясали у меня перед глазами. Волнение ширилось, нарастало, а снег все валил и валил…
Я отсчитывал про себя секунды: семь… восемь… двенадцать… и замер, скосив налево глаза,– рядом со мной кто-то остановился. Я увидел только большой волчий треух и шелковистую курчавую бородку, запорошенную снегом. Да и весь человек, залепленный снегом, походил на елочного деда-мороза.
Неизвестный тоже решил, видимо, прочесть объявление до конца.
Его соседство меня совсем не устраивало. Вот-вот должен подойти Криворученко.Я не допускал мысли, что он заговорит со мной при постороннем. Криворученко, конечно, пройдет мимо.
Я с досадой подумал: «Черт его принес, этого дядю! Не нашел другого времени».
Я решил отойти и раздумывал над тем, в какую сторону отойти лучше. Но едва я сделал движение, как неизвестный шепнул:
– Кондратий Филиппович, дорогой!.. Это я…
Нет,я даже не повернулся. В этом не было нужды. Голос Семена я мог различить из тысячи голосов. И я его узнал.
Впившись глазами в обращение, я вздохнул:
– Семенка!..
А как мне хотелось расцеловать его!
– Да, да, я… Все в порядке!– шепнул он.
– Времени в обрез,– процедил я сквозь зубы.
– У меня тоже… И подвода ожидает,– торопливо проговорил Семен.
– Ш-ш…
Подошла женщина.Ее, очевидно, привлекло любопытство:двое читают,почему ей не почитать. Может быть, что-нибудь интересное. Но, пробежав глазами текст обращения, она шумно вздохнула и ушла своей дорогой.
– Говори скорее,– торопил я.– Где бросили якорь?
– В двенадцати километрах.Лес густющий, болото,глухомань. Назначайте, где лучше встретиться.
– В кино. Запомни, в кино. Я укажу дату и время…
– Не пойдет,– прервал меня Криворученко. – В городе меня уже знают– я три раза привозил в баню дрова из леса и сейчас привез… Личность для посещения кино неподходящая…
Это меня обескуражило. Другого варианта я не подготовил.
– У вас на Опытной станции,– продолжал Криворученко, – есть истопник Кольчугин. Попытайтесь его использовать.
Я не поверил собственным ушам.
– О ком ты?
– О Кольчугине, Фоме Филимоновиче.
– Откуда ты его знаешь?
Криворученко молчал. Приближались мужчина и женщина. Они тащили за собой санки, на которых была укреплена бочка с водой. Когда они прошли, Семен ответил:
– Сказал командир партизанского отряда.Я был у него. Кольчугин– участник городского подполья. Он прорвался к вам при содействии старшего подпольной группы,а тот работает в управе…У Кольчугина два сына на той стороне. Одного звать Петром, второго– Власом.
– Тут не провокация?
– Что вы! И лесник говорил мне о Кольчугине.
– Какой лесник?
– Связной между партизанами и подпольем.
– Что он говорил?
– Что Фома Филимонович вернейший человек. Его сразу не раскусишь.
«Куда там!» – подумал я и спросил:
– Кольчугин знает, кто я?
– Откуда он может знать? Никто не знает, кроме командира отряда, а он – здешний секретарь райкома.Я было решил встретиться с вами через Кольчугина, но потом не рискнул. Лучше вы сами с ним сговоритесь. Он считает вас предателем, сообщил об этом подполью, и подпольщики уже хотели казнить вас…
– Здорово! Только этого и не хватало… Вас двое?
– Да, я и радист. Это уже второй… Тут целая история…
– Ладно.Это потом.Отстучи сегодня же, что у меня все в порядке, а подробности после беседы. Да… Передай срочно, что между городом и селом Поточным разбазирован авиаполк. Пусть его кроют. Пусть немедленно положат кого-нибудь из наших в больницу под именем Брызгалова. Все. Иди. Дня через три жди мои сигналы. Понял?
– Да, да… А если Кольчугин будет ломаться, вы ему шепните: «Как лес ни густ, а сквозь деревья все же видно». Это их пароль.