Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства
Шрифт:
Четко осознав значение Эчмиадзина для армян, Петербург стал вмешиваться в выборы католикоса уже в конце XVIII века [391] . Тогда Эчмиадзин еще находился в Персии, но в выборах католикоса также был заинтересован турецкий султан, имевший под своей властью многочисленное армянское население. Обычно эчмиадзинская община и представители персидско-армянской общины избирали одного или нескольких кандидатов на вакантный престол. Затем константинопольская община от имени турецких армян выбирала одного из предложенных кандидатов, которому султан вручал берат, признавая его духовную власть над армянами Османской империи. В силу влияния Порты и константинопольской общины, а также ослабления Персии католикосом обычно становился турецкий подданный, а часто и сам константинопольский патриарх [392] .
391
О раннем участии России в выборах см.: Эзов Г. А. Указ. соч.; Папаян С. Указ. соч. С. 9–10.
392
О выборах до российского вмешательства см.: Эзов Г. А. Указ. соч. С. 12–14; Kane E. Op. cit. Р. 124–126; Избрание Верховного Патриарха Католикоса Армянской-Григорианской церкви. СПб., 1843. С. 6–7. Судя по всему, говорить о каком-либо четко определенном порядке выборов нельзя.
Вначале главная забота России состояла в упрочении своего влияния на процесс избрания и утверждения католикоса
393
Эзов Г. А. Указ. соч. С. 41–53; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 6–7; Аракелян Г. Х. Духовный центр Эчмиадзина в сфере противоборства России и Ирана в первой четверти XIX века по персидским и турецким документам Матенадарана. Автореферат канд. дис. Ереван, 1991. О Иосифе, см.: Юдин П. Католикос Иосиф, князь Аргутинский-Долгорукий: К истории гайканского народа в России // Русский архив. 1914. № 9. С. 58–96.
394
Краткий обзор этой сложной ситуации можно найти в следующих работах: Maksoudian K. V. Op. cit. P. 96–99; Ashjian M. Op. cit. P. 49–53; Bournoutian G. Eastern Armenia from the Seventeenth Century to the Russian Annexation // The Armenian People from Ancient to Modern Times / Ed. by Richard G. Hovannisian. London, 1997. Vol. 2. P. 98–99; Агаян П. Присоединение Восточной Армении к России: Сб. документов. Ереван, 1972. С. 20–24.
Однако этот успех был достигнут ценой снижения авторитета католикоса за границей. Поскольку на патриаршем престоле находился подданный государства, враждебно настроенного к Турции и Персии, армяне этих стран опасались слишком открыто признавать свою духовную подчиненность Эчмиадзину. К тому же, войны России с Турцией и Персией в 1826–1829 годах нарушили связи между Эчмиадзином и армянами к югу и западу от него. Турецкие армяне оказались отчуждены еще больше в 1831 году, когда клубок сложных обстоятельств вынудил Россию организовать выборы нового католикоса Иоаннеса (Карпеци) без их участия и с нарушением еще нескольких установленных порядков [395] . Вместе с тем константинопольский патриарх пытался сохранить свою уже приобретенную самостоятельность, а сисский католикос временами был готов принять под свое духовное покровительство тех, кто больше не желал признавать Эчмиадзин. Таким образом, из-за прерванных отношений с Эчмиадзином и соперничавших с ним духовных учреждений восстановление авторитета католикоса требовало от России значительных усилий.
395
ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 687. Л. 6–8 oб.; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 15; Избрание Верховного Патриарха. С. 13–14; Вартанян В. Г. Армянско-Григорианская церковь в политике императора Николая I. Ростовна-Дону, 1999. С. 15–22. По мнению А. Д. Эристова, Иоаннес был поставлен во главе армянской церкви кавказской администрацией против воли самих армян. См.: Эристов А. Д. Патриарх всех армян Нерсес V и князь Михаил Семенович и княгиня Елисавета Ксавериевна Воронцовы в их частной переписке. Тифлис, 1898. С. 8; и также: Гукасян В. Г. Константинопольские армяне и национально-просветительское движение 30–60-х годов XIX века. Ереван, 1989. С. 44–46.
Интронизация в 1831 году католикоса Иоаннеса была обставлена российским правительством с особой торжественностью. В церемониальных речах униженность армянской церкви при персидских ханах противопоставлялась ее вновь приобретенной свободе под русским патронажем [396] . Для того чтобы «придать сему празднеству более пышности и блеска», местные власти доставили в Эчмиадзин батальон пехоты и артиллерию, чтобы ритуальное помазание нового католикоса сопровождалось не только пением хора и звоном церковных колоколов, но и громкими выкриками «Да здравствует патриарх!», оружейным салютом и сто одним выстрелом из пушек. Официальное сообщение гласило: «Все это, многократно повторенное эхом церковных сводов, придало сей минуте нечто столь торжественное, столь величественное, что трудно словами выразить». Вечером торжества завершились обильным ужином и фейерверком [397] . Таким образом, заключил В. Г. Вартанян, «правительство хотело показать всем армянам, особенно зарубежным, как высоко в России чтут главу Церкви» [398] . В 1837 году Николай I посетил Эчмиадзин, подтверждая своим визитом имперское покровительство [399] .
396
Разумеется, положение армянской церкви при ханах было несколько сложнее, чем говорилось в этих речах. См.: Bournoutian G. Op. cit. Р. 70–92.
397
Описание торжественного помазания Тифлисского архиепископа Иоаннеса Капринского в Патриархи всех Армян // Журнал Министерства внутренних дел. 1832. Ч. 6. Кн. 1. С. 67–86 (цитаты на с. 73 и 81). Это описание было сделано по заказу начальника Армянской области кн. Бебутова. См.: ССЦСА. Ф. 11. Оп. 1. Д. 118. Л. 18–29.
398
Вартанян В. Г. Указ. соч. С. 22.
399
О посещении Эчмиадзина Николаем, см.: Высочайшие Указы и Акты, относящиеся до церкви Армяно-Грегорианского исповедания в России. М., 1842. С. 324–328; Пребывание Императора Николая I в Эчмиадзине и в Тифлисе по данным армянского археолога // Русская старина. 1909. № 7. С. 63–80.
В то же время такие проявления покровительства были недостаточны для того, чтобы гарантировать подчинение константинопольской общины. То ли из страха возбудить подозрения Порты, то ли из желания сберечь собственную власть армянские патриархи Константинополя и Иерусалима сопротивлялись планам Иоаннеса послать в Османскую столицу делегацию с официальным документом, провозглашавшим его избрание католикосом. В ответ на это Иоаннес запросил помощь российского правительства в получении соглашения турецких армян на ряд требований, включавших помещение в Константинополе постоянного нунция. Российский посол семь лет вел переговоры от лица Эчмиадзина и наконец в 1838 году добился компромисса, включавшего признание первенства Эчмиадзина, но не помещение в Османской столице нунция [400] .
400
ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 687. Л. 7–8 об.; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 18–21 oб.; ССЦСА. Ф. 11. Оп. 1. Д. 118; ССЦСА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 4629; Kane E. Op. cit. С. 130–141; Попытки католикоса и Петербурга учредить викариатства в Османской столице также окончились неудачей. См.: ССЦСА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 263; ССЦСА. Ф. 5. Оп. 1. Д. 763.
Санкт-Петербург понимал, что авторитет католикоса за границей зависел от участия в его выборах иностранных армян. Некоторые чиновники относились к этому настороженно, но министр внутренних дел Д. Н. Блудов признавал, что устранение от выборов зарубежных армян нарушит установившуюся историческую традицию. Поэтому их исключение в 1831 году в силу обстоятельств воспринималось им как вынужденное, а новый порядок замещения престола должен был обязательно допускать участие зарубежных армян. Более того, правительство, настаивая в 1831 году на избрании католикосом российского подданного, подчеркивало, что в будущем оно «отнюдь не намерено устранить достойнейших армянских святителей, обитающих в Турции, от занятия Эчмиадзинского престола, если выбор падает на кого-либо из них» [401] . Временная система, принятая в 1831 году, действительно была заменена в 1836 году, когда правительство опубликовало «Положение для Армяно-Григорианского исповедания», позволявшее более значительное иностранное участие в выборах. Согласно этому Положению, все армянские епархии как в России, так и за ее пределами имели право послать в Эчмиадзин двух кандидатов, которые вместе с местными монахами и членами Синода должны избрать двух кандидатов на пост католикоса. Затем российский император выбирал и утверждал бы одного из них. Иностранные граждане имели право баллотироваться, но занятие ими престола обусловливалось принятием российского подданства. Стоит подчеркнуть, что число иностранных епархий далеко превосходило число российских, предоставляя иностранным подданным солидное влияние на ход выборов, во всяком случае формально. Находя, «что неизлишне было бы обратить внимание Армянского Патриарха в Константинополе на важность прав, предоставленных у нас заграничным армянам Положением об управлении делами церкви Армяно-Грегорианской», российское правительство устроило доставку Положения в армянском переводе в Османскую столицу через свою миссию [402] .
401
Вартанян В. Г. Указ. соч. С. 15–21 (цитаты на с. 19–20).
402
См.: Свод законов Российской Империи. 1857. Т. 11. Ч. 1. Статьи 916–923. Описание самого процесса выборов можно найти в издании: Избрание Верховного Патриарха. С. 15–48. Подробные правила, регулирующие выборы, были разработаны в 1843 году, ко времени первых выборов после издания Положения (см.: РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 830.
Л. 14–18). О сообщении Положения в Турцию см.: ССЦСА. Ф. 2. Оп. 1. Д. 4679. Л. 22–37 (цитаты на л. 22–22 об.).
Баланс внутренних и внешних интересов
В то время как Положение 1836 года явилось важным для престижа католикоса за границей, его также нужно рассматривать в свете внутренних административных требований Российской империи. Пользуясь опытом более ранних законов, регулировавших православие и католицизм, государство с целью более четкого определения иерархической структуры различных конфессий, а также прав и обязанностей их приверженцев выработало уставы для мусульман Крыма (1831), протестантов (1832), евреев (1835) и караимов (1837). Придавая определенную законную силу нормам каждой религии, государство в то же время подчиняло их канонические установления собственным требованиям и интересам [403] . Иерархии различных конфессий превратились теперь в государственные институты, а их члены — в государственных служащих.
403
Роберт Круз замечает, между прочим, что этот процесс позволил правительству самому принимать участие в определении канонов и правил каждой религии. См.: Crews R. Empire and the Confessional State: Islam and Religious Politics in Nineteenth-Century Russia // American Historical Review. 2003. Vol. 108. № 1. P. 50–83.
В этом отношении Положение 1836 года было вполне типичным. В значительной степени оно придало армянской церкви институциональные формы, использовавшиеся в регулировании православия. Должность католикоса, правда, была сохранена, в то время как православного патриарха в 1721 году заменили Святейшим Синодом, но во многих других отношениях институционально армянская церковь стала более походить на православную. Даровав достаточно значительную власть Синоду, созданному в 1807 году, Положение установило коллегиальный принцип как ограничитель власти католикоса. Некоторые решения, раньше находившиеся в ведении самого католикоса (например, назначение епархиальных епископов), теперь нуждались в утверждении императора. Положение также создало должность прокурора для наблюдения за управлением церковью, а на уровне епархий ввело консистории и духовные правления. В целом можно констатировать, что Положение, хотя и основывалось на установлениях армянской церкви, в то же время в существенных вопросах уклонялось от ее церковных канонов и традиций [404] .
404
Ashjian M. Op. cit. Р. 16–18; Санкт-Петербургский филиал Института востоковедения Российской академии наук, Архив востоковедов (далее СПб ФИВ РАН АВ). Ф. 58. Оп. 1. Д. 118. Л. 9–9 об.; Там же. Ф. 58. Оп. 1. Д. 141. Л. 1–5; Там же. Ф. 58. Оп. 1. Д. 123. Л. 1–3 об. Хороший обзор содержания Положения см.: Вартанян В. Г. Указ. соч. С. 10–15, 23–45. Там же представлено само Положение (с. 46–70), которое перепечатано и в: Высочайшие Указы. С. 12–117. См. также другие оценки: col1_0 Armenia: Travels and Studies. Beirut, 1967 (репринтное издание). Vol. 1: The Russian Provinces. P. 233–236; Maksoudian K. V. Op. cit. P. 102–106. О процессе создания Положения см.: Тунян В. Г. «Положение» армянской церкви, 1836–1875. Ереван, 2001. С. 3–52.
Теоретически Положение 1836 года установило баланс между внешними и внутренними требованиями Российской империи в отношении армянской церкви. На практике же правительству зачастую приходилось выбирать между двумя необходимостями, так как подчинение формальным требованиям государства имело тенденцию ослаблять престиж католикоса за рубежом. Перед правительством встал вопрос о том, сколько «произвола» оно было готово терпеть со стороны католикоса в обмен на перспективы большего влияния на зарубежных армян. С этим вопросом был тесно связан вопрос о подданстве католикоса: подданный какой страны — России или Турции — мог обеспечить более устойчивый баланс между логикой внешнего влияния и внутреннего контроля. К середине XIX века сопротивление константинопольских армян полному духовному подчинению Эчмиадзину вынудило самодержавие отдать предпочтение османским кандидатам.
Российским властям пришлось потратить немало времени на восстановление связи с Эчмиадзином и обеспечение полноценного участия турецких армян в выборах католикоса. Многие зарубежные армяне были недовольны Положением 1836 года, которое создавалось без их участия и, с их точки зрения, чрезмерно ограничивало власть католикоса за счет, прежде всего, вверения слишком больших полномочий Синоду [405] . В 1843 году в ходе первых выборов после публикации Положения российское правительство продемонстрировало свою заинтересованность в участии зарубежных армян вплоть до готовности утвердить на престоле хорошо расположенного к России турецкого подданного. Константинопольские армяне решили вместо делегации послать официальный документ со своим волеизъявлением. Армяне, находившиеся под властью Иерусалимского патриарха, последовали их примеру. В конце концов письменные волеизъявления прибыли также из Индии и Персии, а представитель Константинопольского патриарха оказался единственным иностранным подданным, лично присутствовавшим в Эчмиадзине. Тем не менее этот представитель имел полномочия говорить и голосовать за всех многочисленных турецких делегатов — таким образом иностранное участие в выборах состоялось. Похоже, что победивший кандидат Нерсес пользовался поддержкой турецких армян [406] .
405
По поводу этого недовольства см.: СПб ФИВ РАН АВ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 141; ССЦСА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 889, особенно л. 21–33 об.; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 1. Л. 16–36, 151–189; РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 830. Л. 41; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 15 об., 63–65, 76; Ashjian M. Op. cit. P. 70–71; Bardakjian K. B. Op. cit. Р. 100; Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма, XIX — начало XX вв. СПб., 1998. С. 701–711.
406
Избрание Верховного Патриарха. С. 15–48; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 31. Л. 117–141; ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 687. Л. 8 об.–9; Эристов А. Д. Указ. соч. С. 14.