Конфетти и серпантины. Сборник рассказов

Мирон Высота

Правда или нет был тот случай в тайге, Малюта так и не выяснил, но в туристический кружок, который по совместительству возглавлял учитель труда, никто не записывался.

В кабинете было тихо. Малюта смело пошел вдоль верстаков – если пройти до конца, там будет тамбур, а за ним выход из школы, который используют для разгрузки машин.

– Малютин! – вдруг прогремел на весь кабинет звонкий голос.

Малюта вздрогнул и огляделся. За учительским верстаком кто-то сидел.

– Подойди, – приказал голос.

Малюта сделал маленький шаг, потом еще один. А потом не смог. Что-то не пускало. Ремень спортивной сумки зацепился за тиски.

– Ну ты че там, телишься?

Малюта сбросил сумку с плеча. Подошел еще ближе. Тусклая лампа выхватывала из темноты круг света на поверхности верстака. В этом круге света – две заскорузлые ладони и жестяная миска. Над миской идет пар.

– Суп хочешь, Малютин?

Малюта сглотнул. От супа шел такой сладкий дух, что его затошнило. На поверхности плавали желтые блестящие пятна жира.

– Бери ложку, чего ты?

Малюта дрожащей рукой взял лежащую тут же алюминиевую ложку.

– Снизу загребай. Погуще.

Малюта сунул ложку в варево.

Что я делаю, подумал он. Почему я стою здесь и мной управляет давно сдохший трудовик? И почему в школьном кабинете труда во всю стену горит неоном логотип компании, из которой его только что уволили?

– А что значит «я пропуск забыл»? Как я вас теперь пропущу?

В круге света всплыла очкастая физиономия. На столе перед ним стояла упаковка с быстро заваривающейся лапшой.

– Откуда я знаю, что вы и есть Малютин?

Малюта протиснулся мимо торчащих штырей ограничителей.

– Стой! – закричали ему вслед.

– Чего? – развернулся он и вовремя. Мимо пролетела деревянная киянка.

Малюта ломанулся, выпрыгнул в темный тамбур, щелкнул задвижкой и оказался в школьном дворе.

Вечерняя прохлада приятно освежала.

Телефон завибрировал. Малюта ответил.

– Малютин Валентин Сергеевич? Это дилерский центр. Вы у нас брали червя-паразита недавно.

– Ну, – ответил Малюта.

– Валентин Сергеевич, вам нужно срочно приехать к нам. Произошла чудовищная ошиб…

Связь прервалась. Экран телефона погас и не подавал признаков жизни.

Ага, сейчас, подумал Малюта. Все бросил и поехал.

– Вон он, пацаны, – вдруг услышал Малюта чей-то голос во тьме.

Малюта нырнул в сухие ветки кустов, продрался сквозь них. Потом перемахнул через забор-рабицу, но не удержался и завалился в грязь.

– Осторожнее, мужчина, – взвизгнул кто-то рядом.

– Не обращай внимания, он же бухой.

Малюта извинился, обогнул проходящую пару.

Малюта шел через темные дворы. Гопники, начальники, трудовик – это все глюки, повторял он снова и снова. Их нет. Я сам себе хозяин, а не какой-то там червяк. Я – хозяин себе. Ведь интересное дело, продолжал размышлять Малюта, вот если бы я читал о чем-нибудь подобном, решил, что это неправда, так не бывает. Ничего же непонятно.

Когда он уже подходил к дому, навстречу из-за угла вырулила троица подростков. Малюта внутренне подобрался. Утвердиться в этом зыбком мире можно было только собственной волей. Подавить ублюдочные глюки внутри себя и всего делов. Воля и разум!

Поравнявшись с подростками Малюта, специально выставил плечо и толкнул одного, самого крупного. Тут же развернулся к нему лицом. Достал руки из карманов.

Парень шарахнулся от него, буркнул «извините» и вся троица зашагала дальше, сверкая голыми лодыжками.

Ха, подумал Малюта. Вот так. Вот так и будет. Это я хозяин своей жизни. Я.

Около подъезда стола красная «чебурашка». Малюта, не замедляя шаг, смачно сплюнул в ее сторону. Пошла ты. Ты давно сгнила. Нет сейчас таких машин. Не дожили. Он потянул за ручку подъезда, отметив где-то в сознании, что куда-то делась железная дверь с кнопками домофона и пластиковая доска с объявлениями.

Тут губы и нос ему сплющила чья-то широкая ладонь, зажав так, что не пискнуть, не крикнуть. Даже вздохнуть нельзя. Какая-то сила оторвала его от земли и понесла. Малюта размахивал из стороны в сторону руками и ногами, но они были какие-то слишком маленькие, ненадежные по сравнению с этой грубой силой, которая запихала его в багажник красной «чебурашки». Дверцы с противным скрежетом захлопнулись.

Внутри было тесно и душно, как в яме. И темно. Пахло землей и лежалым мясом, которое достал из морозилки размораживаться да так и забыл. Под ногами хлюпало. Малюта отчаянно застучал кулачками по обшивке.

Машина, внутри которой он сидел, резко рванула с места, и он упал, уткнулся носом обо что-то твердое. Только недавно сросшийся нос хрустнул – на подбородок и грудь потекло.

Малюта кричал. Его бросало по всему багажнику, било о холодные борта. Но он держался, вставал на колени и колотил руками, что было сил. Он кричал. Кричал. Боролся. Кричал и боролся, пока не осип и не устал.

Он снова ударился лицом о стенку. Машину подбросило на очередной яме. Малюта ухватился за что-то, потянул на себя с ужасом понимая, что он держит чью-то руку с холодными, безжизненными пальцами. И эта рука поддается, не сопротивляется, потому что она как бы существует сама по себе и к ней не прилагается какое-нибудь тело.

Тогда Малюта решил, что с него хватит и потерял сознание.

***

Холодно.

Холодно и мокро.

Малюта сел. Все тело болело. В позвоночник, казалось, воткнули ледяной штырь. Малюта сильнее запахнулся в кожаную куртку. Черт возьми, где это он?

Желтое над головой, зеленое со всех сторон. Надпись маркером «даша – скотина». Квадратная дыра в стене – в ней серое небо. Курлыканье и легкий скрежет ноготков по жести. Вонючие голуби. Ванечка, Ванечка, – причитает над самым ухом старушечий голос.