Конфликты и войны после распада СССР
Шрифт:
В расширенном мандате UNOMIG, кроме осуществления мониторинга в зоне конфликта, оговаривается осуществление наблюдения за деятельностью КСПМ.
UNOMIG систематически готовит недельную оценку (weekly assessment) и доклад об обстановке в зоне конфликта (situation report).
В UNOMIG отсутствует система собственной статистики, что может негативно повлиять на репутацию Миссии военных наблюдателей в случае, если Международный суд в Гааге решит расследовать факты геноцида или отдельных преступлений в зоне конфликта. Фактически мониторинг в зоне конфликта в полном объеме осуществляет и контролирует Россия.
Следует отметить, что между UNOMIG и другими органами ООН в Грузии отсутствует реальная координация и руководящая пирамида. Все эти органы действуют на независимой и нескоординированой основе.
Необходимо обратить внимание на появляющуюся тенденцию конкуренции между ООН и ОБСЕ в Грузии, которая проявляется в частичном дублировании друг друга, в часности между Верховными комиссарами по делам национальных меньшинств ООН и ОБСЕ, в вопросах урегулирования грузино-абхазского конфликта. Не исключено, что такое положение дел является следствием критики ООН (которая контролируется Россией через СБ) со стороны грузинского руководства, за ее пасивную роль в урегулировании Абхазского конфликта и желание таким образом вовлечь ОБСЕ для более активных действий, где РФ не имеет такого весомого влияния. Подтверждением этому может служить принятие в Итоговом документе Лиссабонского саммита ОБСЕ (2–3 декабря 1996 года) пункта об этнической чистке грузинского народа в Абхазии в противовес желанию делегации России заблокировать этот пункт.
Характер взаимодействия КСПМ с грузинской и абхазской сторонами и с UNOMIG. Абхазия представляет наблюдателей, Грузия — военных наблюдателей на КПП по реке Ингури. На регулярной основе проходят встречи заместителя командующего Зугдидского сектора КСПМ и Командующего военными наблюдателями Грузии (п-к Тенгиз Ошхерели, штаб наблюдателей расположен в деревне Читац-кари, военные наблюдатели представлены на 13 постах в Зугдидском секторе ЗБ).
По средам проходят еженедельные встречи соответствующих представителей Абхазии, Грузии, UNOMIG и КСПМ СНГ на реке Ингури для обсуждения ситуации и проишествий в зоне безопасности (носят обычно кратковременный характер).
Офицеры UNOMIG могут посещать посты КСПМ на КПП.
На сегодня сложилась ситуация, когда безопасность UNOMIG обеспечивается КСПМ СНГ, что ставит их в определенную зависимость. Так на время выборов в Абхазии БМП КСПМ охраняли подступы к штабу UNOMIG в Гальском секторе зоны безопасности, а снайпер миротворческих сил вел боевое дежурство у здания напротив штаба Миссии в г. Гали. Неоднократны случаи сопровождения БТРами КСПМ патрульных машин UNOMIG. Таким образом, может быть нарушен принцип беспристрастия и Миссия может попасть в зависимость от КСПМ. Неоднократны случаи, когда желание со стороны Миссии военных наблюдателей ООН провести патрулирование отдельных районов Гальского сектора зоны безопасности наталкивались на «предупреждения» со стороны КСПМ, что в данных районах большое количество мин. Таким образом, КСПМ имеет возможность частично ограничивать передвижение патрульных машин UNOMIG и тем самым ограничивать проведение мониторинга.
По мнению представителя КСПМ, в Гальском секторе существует тесное сотрудничество между UNOMIG и КСПМ этого сектора (которое не носит официальный характер), в частности наличие оперативной связи между заместителем командующего КСПМ Гальского сектора и командующим данным сектором UNOMIG (специальный радиоканал, такая же система с абхазской стороной), обмен информацией, в частности о деятельности КСПМ. Как правило, обмен информацией происходит в субботу во время совместных совещаний. По мнению представителей UNOMIG, эти совещания и обмен информацией не носят регулярный характер. Вопросы проведения операций КСПМ против диверсионно-террористических групп не находятся в поле обсуждения КСПМ и UNOMIG, так что Миссия лишена возможности наблюдения за данной сферой деятельности КСПМ, ограничиваясь событийным мониторингом. Военные наблюдатели (по мнению командования миротворческих сил) не могут привлекаться к участию в операциях направленных против террористов, так как это сугубо боевые операции, а наблюдатели не имеют оружия. По мнению представителя командования КСПМ, эффективность деятельности миротворцев также зависят от скрытого управления и получения информации. Таким образом, российское военное руководство в зоне конфликта имеет целый ряд ограничивающих деятельность UNOMIG механизмов, не позволяющих последним полноценно проводить наблюдение за деятельностью КСПМ в Зоне безопасности.
Командование КСПМ поддерживают тесные связи с главой гэльской районной администрации (представитель абхазской администрации, Руслан Кишмария), при этом командованием оказывается помощь в административных вопросах и в содействии транспортом.
Политика России в Грузии. При оценке политики РФ по отношению к Грузии можно допустить утверждение, что на сегодняшний день у России отсутствует единая стратегия как по отношению к данной стране, так и по отношению к Кавказскому региону. О целосности политики России можно судить условно, рассматривая ее как совокупность корпоративных интересов различных политических сил в Госдуме, Правительстве, МИДе, МО, финансово-экономических и региональных элитах России, которые не всегда совпадают, но, в целом, могут солидаризироваться в вопросе востановления единоличного влияния России в этом регионе.
В реальности существует прямая взаимосвязь между процессом урегулирования конфликтов в Грузии с концепцией национальных интересов России на территории СНГ. Свою «посредническую/миротворческую» миссию правительство России увязывает с целым рядом требований по отношению к Грузии, которые заключаются в следующем:
1) совместная охрана границ;
2) военные базы России на територии Грузии;
3) единое таможенное пространство;
4) в будущем — единая финансово-кредитная система.
Если Грузия пойдет на эти условия, то руководство России будет способствовать восстановлению территориальной целосности данного государства.
Среди вышеперечисленных факторов преоблающее значение имеют вопросы военно-стратегического порядка, что накладывает отпечаток на характер двусторонних отношений (военные базы в Батуми, Вазнани, Ахалкалаки, Гудауте — 22 тыс. чел., 200 танков, 570 бронированых машин, 220 БМ-21 «Град». На территории Абхазии — Сухуми — пограничники, аэродром Су-25, иследовательский центр МО РФ (закрытый, подземный военный институт — сейсмологический центр МО РФ). Вопрос присутствия военных баз России в Абхазии Грузии предмет межгосударственных переговоров (только при условии территориальной целосности Грузии).
Преобладание военного компонента в политике России сводится в целом к долгосрочному закреплению военного присутствия в Грузии за счет узаконивания прибывания военных баз и совместной охране границ. Имея контроль за процессом урегулирования существующих конфликтов в Грузии, имея прямую заинтересованность в усилении своего присутствия в регионе и влияние на сепаратистские режимы, Россия использует существующие конфликты в качестве механизма реализации своего стратегического курса по отношению к государствам Содружества и, в часности, Грузии. В определенной степени можно утверждать, что Грузия, как стратегически важный центр Кавказа, стала ареной борьбы России с Турцией и другими заинтересованными государствами за сферы влияния в регионе. В процессе расширения НАТО на Восток военное давление России на Грузию будет усиливаться с целью закрепления своего военного присутствия и ограничения активности государств-членов НАТО, прежде всего Турции.
Исходя из вышеизложенного, консервация Россией процесса урегулирования грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов является характерной чертой посреднической/миротворческой политики России на данном этапе, призванной обеспечить силовую реинтеграцию Грузии в сферу жизненных интересов РФ. Данная политика способствует ориентации сепаратистских режимов на Россию, что дает последней дополнительные возможности воздействия на Грузию.
При оценке стратегических интересов России следует учитывать роль международных проектов транспортировки каспийской нефти и транскавказского транспортного коридора.