Конгрегация. Гексалогия
Шрифт:
Курт усмехнулся, качнув головой.
– Знаешь, Финк, от тебя я услышал, наверное, самое правильное определение нашей службы… Не беспокойся, – произнес он успокаивающе, заметив, как тот, чуть отодвинувшись, покосился в темноту. – Завтра утром я не передумаю. Тебя не тронут, я никому не скажу, с кем именно говорил.
– С другой стороны, это, выходит, измена? Ты ж был бы обязан…
– Светские пусть со своими делами разбираются самостоятельно. Извини, но я опять к делу, Финк. Это все? Все, что тебе известно, что ты хотел сказать?
– Все, Бекер. Больше
– И, – осторожно поинтересовался Курт, – сколько же добровольный помощник Конгрегации желает за свою помощь?
Финк отодвинулся еще дальше, уставясь на него ошеломленно.
– Бекер, да ты чего! – заспорил он почти с обидой. – Я ж не за деньги! Я ж не ради наживы, я от сердца! Я ж сказал – мы в колдовские дела не мешаемся, и пусть я хреновый, но зато честный христианин; грехи – одно, а вот такие непотребства – другое совсем!
– Я понял, извини, – примирительно улыбнулся Курт. – Однако же добросовестность должна быть награждена, не находишь?
– Ты что – с деньгами поперся сюда? Ночью? Один? Да ты спятил совсем.
– Неужто рискнули бы грабануть инквизитора? – он чуть приподнял с шеи цепочку Знака, до сих пор висящего поверх куртки, и Финк неопределенно покрутил головой. – Кроме того, сейчас мне уже не так легко повышибать зубы или ткнуть под ребро, как прежде. Поверь, не похваляюсь.
– Да, я много чего слышал о вашем брате… Только денег мне не надо. От тебя не возьму.
– А приятели твои с тобой согласятся? – кивнув в темноту вокруг, понизил голос Курт, ставя довольно тощий мешочек рядом на порог. – Возьми лучше. Будем считать, что я таковым образом забочусь о честных горожанах – ну как из-за этого незапланированного дохода вам получится выйди на дело на раз реже. Уже меньше на одного ограбленного кельнца.
Финк осторожно, точно бы боясь порезаться, взял холщовый кошелек двумя пальцами, глядя на него с сомнением, и смятенно хмыкнул.
– Черт возьми, я начинаю чувствовать себя… как это у вас…
– Завербованным? – мягко подсказал Курт; тот вскинул голову.
– Вот что-то вроде того, – уже тверже сказал он. – Или в самом деле вербуешь?
– Ну, как тебе сказать… Во-первых, не хочу, чтобы твои приятели косились на тебя после нашего разговора; я ведь кое-что еще помню, Финк, и знаю, что подаренная информация в душе зудит, как потерянный талер. То, что ты решил рассказать мне обо всем этом задарма – это говорит лишь в твою пользу, но навряд ли они тебя поймут. Тут немного, но довольно для того, чтобы они угомонились. Во-вторых… Да, Финк, буду говорить с тобой честно, у меня к тебе есть некоторая… просьба, так скажем.
– Черт, Бекер, ты ж знаешь – это уже другое. Работать на Инквизицию – это уже не по понятию.
– Я не прошу на меня работать, – возразил он. – Просто одна просьба – небольшая, но для меня значимая. Если ты скажешь «нет», Финк – клянусь, это ничего не изменит, я сдержу слово и никому о тебе не скажу, не сообщу о тебе светским, мое обещание останется в силе. Я не принуждаю, не запугиваю, не покупаю тебя. Если
– Ну, добро, – вздохнул Финк. – Говори, что ты хочешь, посмотрим. Выслушать уши не отвалятся.
– Все просто, – пожал плечами Курт. – Хотел просить тебя сообщить мне, если вдруг следом за студентами кто-то пожелает отправить меня. Это все.
– А, – облегченно перевел дух бывший приятель. – Это пожалста. Это вписывается. Кроме того, долг платежом красен, верно? Денег ты мне дал за сведения, а что касается обещанного тобой молчания – это все равно как не дать меня вздернуть. Стало быть, и я должен отплатить тем же. Будь спокоен, Бекер, если я узнаю, что на тебя кто-то нож точит – извещу сразу же.
– И еще кое-что, – добавил Курт негромко, и Финк рядом насторожился. – Это уже не просьба, так – дружеский совет. Для твоего же блага.
– Что-то кисло мне на душе становится, когда инквизитор начинает вот такими вот словами…
– Просто совет, – повторил он. – Не берись больше за такие дела. Не стоит.
Финк сидел безмолвно еще полминуты, глядя исподлобья в обступающую их темноту, и, наконец, неловко усмехнулся.
– Бекер, да ты, никак, меня раскаять затеял? Зря это; брось. Я, как уже сказал, и должность твою уважаю, и ты вот, я смотрю, нормальным парнем остался, хоть и инквизитор, посему и обещался по дружбе доносик подбросить. Ежели что… А только вот этого не надо. Не проповедуй – не место это для проповедей.
– Никаких проповедей, Финк, – возразил он. – Простая сделка. Если ты не будешь замечен в душегубствах, от всего остального обещаю тебя прикрыть, если попадешься.
– Вот даже как? – тихо произнес бывший приятель. – Покровительство предлагаешь? Стало быть, все ж вербуешь…
– Даю совет, Финк. Всего лишь. Скажу тебе честно – мне будет досадно, если тебя вдруг заловят; и потому, что ты мне сегодня оказал услугу, и потому что в прошлом тоже ты был одним из немногих, кто не шпынял малолетку-новичка при всяком удобном случае, даже по временам заступался и прикрывал… Но, как ты верно заметил, каждый должен соответствовать. Я смогу без потерь для должности и совести отмазать от петли грабителя и вора, но еще раз закрыть глаза на убийства не сумею. Я ведь не принуждаю ни к чему, просто предлагаю: хочешь моего покровительства – вот тебе условия. Нет – твое дело. Расстанемся сегодня приятелями, Финк, мне на тебя зла держать не за что, но если угодишь в магистратскую тюрьму за то, что тебя взяли над трупом, помощи не проси.
– Надо же, – хмуро засмеялся Финк. – Щенок Бекер предлагает мне защиту. Или сплю, или мир перепрокинулся.
– Ладно. Оставим это, – отмахнулся Курт. – Это, как ты верно заметил, для проповеди не место, а мои слова становятся на нее все более похожими. Я высказал предложение; думай.
– Искуситель, – высокопарно произнес Финк, качнув головой. – Черт, это как болото: хотел шагнуть и достать слетевшую шапку, а увяз по самые яйца… Бекер, еще лет пять назад я бы тебя с первых слов послал к едрене матери, даже слушать бы не стал.