Конкистадоры

Лиелайс Артур

После разгрома столицы рухнуло все огромное ацтекское государство. Племена из самых отдаленных провинций стали посылать в Теночтитлан своих гонцов, чтобы убедиться, действительно ли этот некогда великий, могущественный город превращен в руины, как гласила людская молва; и правда ли, что наголову разбиты их угнетатели – ацтеки. «Когда же всякие сомнения на этот счет исчезли, – писал Берналь Диас, – местные касики перепугались и начали слать послов за послами с изъявлениями покорности и богатыми подарками. Они брали с собой и своих сыновей и показывали им поверженную Мексику, как в древности рассматривали разрушенную Трою».

Прибыли посланцы и от могущественного и независимого Мичоакана – области, расположенной на западе, между Мексиканской долиной и Тихим океаном. Вскоре в лагерь Кортеса прибыл и сам властелин Мичоакана. С удивлением взирал он на чужеземное войско, невиданное оружие, лошадей и вместе с испанцами обошел на бригантине все озеро, по берегам которого еще дымились пожарища. Под впечатлением этой страшной картины он попросил испанцев взять его народ под свое покровительство. То же сделали и посланцы других дальних областей, где испанцы еще и не появлялись. Например, многие племена Оахаки, напуганные злодеяниями испанцев, добровольно согласились стать вассалами испанского короля.

Так горстка завоевателей повергла в прах огромное государство ацтеков, население которого, по утверждению историков, достигало девяти, одиннадцати и даже двадцати пяти миллионов человек.

Поражение ацтеков в борьбе с белыми завоевателями было неизбежно. Ацтеки не способны были создать сильное государство, ассимилировав и включив в его состав покоренные племена. По всей обширной территории Мексики постоянно вспыхивали восстания, независимые города-государства враждовали между собой и не могли объединиться для борьбы с испанцами. Подвластные ацтекам племена встречали Кортеса как своего избавителя и помогали ему в борьбе с Теночтитланом. Ацтеки остались в изоляции. Кортесу же удалось сплотить разноплеменных индейцев и объединить их вооруженные силы для борьбы с ацтеками. Победа Кортеса явилась также победой одних индейских племен над другими.

Ацтекское общество раздиралось изнутри классовыми противоречиями. Господствующие классы жили в роскоши и богатстве, народ же был обречен тяжким трудом добывать себе скудное пропитание. Рядом с роскошными дворцами, пышными храмами и огромными пирамидами теснились глинобитные хижины бедняков, крытые пальмовыми листьями. На улицах Чолулы и Теночтитлана конкистадоры видели толпы нищих, просивших у прохожих милостыню. Естественно, что бедняки считали борьбу ацтеков с конкистадорами делом аристократов и богачей и, по крайней мере первое время, относились к ней довольно равнодушно. Лишь потом, когда уже было поздно, началась народная война против завоевателей.

Здесь, на Американском материке, столкнулись две общественные формации: у индейцев еще только складывалось классовое общество, в то время как абсолютная монархия в Испании представляла собой высокоразвитый феодализм.

Велико было и превосходство военного искусства испанцев. Индейцы во время сражений собирались огромными толпами. Испанцы косили их своим огнем и врезались в них сомкнутыми рядами. Однако испанцы были вооружены не только стальными клинками, копьями, аркебузами и пушками, у них было еще более сильное оружие – прогрессивный для того времени общественный строй, во всем превосходивший общественный строй ацтеков. Именно поэтому победа испанцев была предрешена.

Поражению ацтеков способствовала еще одна сила, хотя она, казалось бы, была призвана защищать их государство, заботиться о его несокрушимости. Этой силой являлась религия ацтеков. Их боги требовали бесконечных человеческих жертв. Если не было военнопленных – ацтеки устраивали так называемые «цветочные бои», на которых воины покоренных племен, вооруженные лишь символическим игрушечным оружием, должны были вступать в борьбу с хорошо вооруженными ацтеками, и ацтеки брали в плен столько людей, сколько им было нужно для жертвоприношения. Естественно, что это настраивало индейцев других племен против ацтеков. К тому же эти племена облагались тяжелой данью. Таким образом, все покоренные народы являлись потенциальными союзниками любого врага ацтеков. Большую роль сыграла также легенда о возвращении потомков Кецалькоатля. К этому можно еще добавить, что борьба против человеческих жертвоприношений воодушевляла конкистадоров, давала им возможность хотя бы в собственных глазах оправдывать свои злодеяния.

После столь блестящей победы Кортес стал добиваться признания своих заслуг королем Испании Карлом V и назначения вице-королем покоренной страны. Ведь в Испании Кортес пока еще слыл самоуправцем, авантюристом, которого следует арестовать и приговорить к смерти.

Желая добиться прощения, Кортес снаряжал в Испанию один корабль за другим, отправляя богатые дары и высокопарные послания, в которых восхвалял свои заслуги. Берналь Диас сообщает, что в 1522 году испанскому королю были отправлены не только золотые слитки на восемьдесят восемь тысяч дукатов, но и личные сокровища Монтесумы – поистине королевский подарок! – ибо там были жемчужины, величиной с орех, большое количество драгоценных камней и других дорогих предметов. Но все эти сокровища попали в руки одному французскому пирату, который отправил их впоследствии своему королю Франциску I – злейшему врагу Испании, непрерывно воевавшему с Карлом V. Французский король не мог надивиться на эти заморские сокровища и завистливо воскликнул, что, обладая такими средствами, легко вести любую войну. Он-де не прочь был бы увидеть тот пункт Адамова завещания, по которому испанские и португальские короли поделили между собою Новый Свет.

Но хотя богатые дары и удивительные рассказы о подвигах Кортеса и вызывали по всей Испании восторг и восхищение, председатель совета по делам Индий епископ Фонсека – сторонник губернатора Кубы Веласкеса – по-прежнему требовал суда над Кортесом.

И в Мексику прибыл королевский комиссар, наделенный широкими полномочиями, с приказом арестовать вождя конкистадоров, отстранить его от всех должностей и, заковав в цепи, привезти в Испанию.

Эта нелегкая задача была поручена Кристобалю де Тапиа из Санто-Доминго, человеку нерешительному и не слишком пригодному для ее выполнения. Комиссар прибыл в Веракрус. Его встретили очень холодно, усомнились в его полномочиях и не разрешили отправиться в глубь страны для встречи с Кортесом. Правда, капитан-генерал прислал комиссару учтивое письмо, в котором приветствовал его как «своего старого друга» и поздравлял с прибытием в Новую Испанию. Однако Кортес добавил, что правители Мехико и других вновь основанных городов не желают, чтобы он – командующий всеми вооруженными силами – покинул Мексиканскую долину для встречи с Тапией, ведь в его отсутствие индейцы могут взбунтоваться.

Командующий хорошо знал своего «старого друга» - и прекрасно понимал, что того больше всего интересует золото. Кортес предложил купить у Тапии за высокую цену всех лошадей, рабов и другое имущество, и тот, не будучи в силах отказаться от такого искушения, принял взятку. Убедившись, сколь обширные земли завоевал Кортес и как безгранична его власть над ними, королевский комиссар убрался восвояси и увез с собою немалый груз золота.

Тапиа, а с ним и освобожденный Кортесом Нарваэс прибыли в Кастилию и при содействии епископа Фонсеки стали возводить всяческие обвинения на Кортеса – он, дескать, действовал самовольно, захватил корабли Веласкеса, бесчеловечно обходился с туземцами и со своими воинами, а также с Нарваэсом; утаивал причитающуюся королю пятую часть добычи, транжирил государственные средства на строительство новой столицы Мехико.

Находившиеся при дворе друзья и приверженцы Кортеса всячески старались опровергнуть эти обвинения. Однако решающее влияние, как сообщает Эррера, имел блестящий результат военных походов Кортеса. Ведь этот человек, вопреки всем препятствиям и чрезвычайным трудностям, которые ему пришлось преодолеть, имея в своем распоряжении лишь ничтожный отряд, покорил для Кастилии такое государство, над каким не властвовал еще никто из европейских королей!

Ничто не могло затмить этот блистательный успех. Каждый понимал, что было бы величайшим позором и бесчестием отплатить за столь великие достижения черной неблагодарностью.