Конкистадоры
Шрифт:
— Молодец, Ежик! — крикнул Саша, увидев в люке улыбающуюся физиономию поляка.
— Это не моя заслуга, пушки хороши, — смущенно ответил канонир.
— У хорошего танцора все девушки пляшут в такт.
— Сейчас кого будем бить? — спросил покрасневший артиллерист, и тут же добавил: — Дозволь того, с белым бушпритом.
И, не дожидаясь ответа, скрылся на артиллерийской палубе. Тут же бухнул одиночный выстрел, ядро проломило флейту левую скулу, правда, высоковато. Нижняя кромка пробоины была выше ватерлинии. Не беда, с такими повреждениями по морю не ходят, или выбросятся на
— Сеньор капитан! Посмотрите, что он делает!
Посмотреть было на что. Преследователи прижали «Аврору» к берегу, а бригантина неожиданно развернулась и пошла почти по линии прибоя, метя в узкую лазейку между берегом и грядой мелких скалистых островков. Раззадоренная погоня ринулась кто вслед, кто наперехват, в надежде поймать беглеца на выходе из пролива. Финал озадачил даже Сашу. «Аврора» неожиданно выскочила на чистую воду через какой-то неприметный проливчик. Зато свора преследователей выглядела более чем печально: одних выбросило на берег, другие сели на камни. И только один успел спустить паруса и пытался выгрести на веслах. Бесполезная затея для тяжелого флейта.
— Пан капитан, пан капитан!
Ежи Лисовский показывал на одинокий корабль, который пытался удрать под шумок общей свалки. Ну уж нет.
— Марсовые, к вантам! Приготовиться к повороту!
Глава 7
АМАЗОНИЯ
Как братья ни пытались сбежать из Картахены под предлогом встречи с вождями южноамериканских племен, рутина обязанностей заставила задержаться еще на две недели. Следствие дало неожиданный результат: оказывается, южнее Маракайбо находился маленький порт под названием Гибралтар. От него до месторождений аметистов было буквально сорок километров. Конкистадоры облюбовали этот порт и контролировали все прилегающие земли. Дон Хуан де Энарес выпросил разрешение на временное усиление гарнизона за счет солдат из Гваделупы и энергично готовился к карательной акции. В городе начались экзекуции в разновидности четвертовать или просто отрубить голову. Желая увильнуть от неприятного для себя процесса, братья пытались прицепиться к факту отсутствия официального палача. Какое там! На следующий день собралось более десятка добровольцев со своими топорами.
Казни проходили под вечер, за час до захода солнца. Поглазеть собирался весь город, не составляли исключения и наставники. Для священников стояли специальные кресла на балконе губернаторского дворца. Братья вынужденно сидели рядом в окружении своей свиты. Приговоренные к смерти по очереди поднимались на помост и сами становились на колени, толпа радостно гудела, палач осматривал топор и набрасывал на голову капюшон.
— Я как-то был уверен, что балахон и капюшон палача предназначены для сокрытия личности столь зловещей профессии, — белыми губами прошептал Вова.
— Спецодежда, — с трудом прошипел Саша, — чтобы кровь не забрызгала одежду и лицо.
Топор с хрустом перерубил кости, толпа радостно взвыла, из перерубленных артерий фонтаном ударила кровь. Палач аккуратно протер топорище и стал дожидаться следующего. Саша
— Разве так можно! Кровища ручьем, а народ аплодирует, как в цирке.
Вова покосился на брата, надо выручать.
— Слышь, Саша, скажи честно, откуда у тебя такие познания в парфюмерии? Не мог тебе Филиппок столько рассказать.
Вместо ответа Саша промычал что-то нечленораздельное.
— Только не увиливай, — настаивал Вова, — у филиппков общее образование ниже некуда.
— Помнишь Таньку Шубину? — сделав несколько глубоких вдохов, ответил брат.
— Не очень, ее же быстро удочерили.
— Я в нее сразу влюбился, а она — ноль внимания.
— А при чем здесь парфюмерия?
— Детские фантазии, решил стать великим парфюмером и завоевать ее сердце.
— Забавно! Ты стал заучивать состав губной помады? Зачем?
— Действительно забавно. — Саша улыбнулся, воспоминания детства отвлекли от неприятного зрелища.
— Не увиливай, давай колись.
— Чего тут рассказывать? Пошел к директрисе и заявил о желании стать парфюмером.
— А она что?
— Долго расспрашивала, почему да как дошел до этой мысли. Через неделю принесла всякие забавные книжки.
— Я-то грешным делом заподозрил тебя в заучивании надписей на тюбиках да баночках, — усмехнулся Вова.
— Да нет, книжицы из серии «Хочу все знать». Я даже проводил опыты по созданию лосьонов и кремов.
— Никогда бы не подумал. Неужели у нас была своя косметическая лаборатория?
— У нас много чего свалено в кладовках. Говорят, при ликвидации Выборгского дома пионеров к нам много полезных вещей привезли.
Священник провел свой обряд над последним на сегодня приговоренным, взмах топора, и публика начала нехотя расходиться. Мда, любителям средневековых балов и сонетов не помешало бы посмотреть на массовые казни.
— Что-то вы смурые, бояре? — К братьям подошел отец Филофей.
— Чему во время казни веселиться? — буркнул Вова.
— Как чему? — Наставник насмешливо посмотрел на юношей. — Врагов извели, разве не повод для веселья?
— Слишком много крови, — вступился Саша, — вот и мутит от запаха.
— Эко неженки, как девицы из светелки! Вам бы одну настоящую сечу пройти, да порадоваться, что живы остались!
— Сеча и казнь — то разные вещи, — возразил Вова.
— Не вещи, а дела! — поправил священник. — Пленный враг другом не станет. Или ты его, или он тебя.
— Мы привычные к морю, где с врагом лицом к лицу редко сходишься, — ответил Саша.
— Вы же в Африке были и сечу видели!
— И что?
— Или там пленных пощадили?
— Нет. — Мотнул головой Саша. — Пленных мы забрали и сюда привезли.
— Ах, да, запамятовал. Раньше с живых шкуру снимали.
— Где? В Африке? — Братья остановились.
— Не только, и в Европе, и в Азии. — Глаза наставника смеялись.
— Нельзя издеваться над пленными, — резко ответил Вова, — это садизм.