Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн
Шрифт:
Макиавелли обосновывает своё негативное отношение к кавалерии тем, что она не могла выдержать атаки пехоты. Он не понимал, что конница ни в древности, ни в его время вовсе не предназначалась для лобовой схватки с пехотной фалангой или терцией. Разумеется, такие попытки были обречены на провал. Именно поэтому в качестве основной ударной силы он выдвигает пехоту:
«Скажу вам прежде всего, что конница не
Если конница приведена в расстройство натиском неприятеля, то даже при неудаче нападения трудно восстановить в ней порядок; с пехотой это бывает крайне редко. Кроме того, часто бывает, что храброму всаднику попадается пугливая лошадь, а трус сидит на горячем коне, — это нарушает единство строя и приводит к беспорядку. Нет ничего удивительного в том, что небольшой отряд пехоты может выдержать любой конный налёт: лошадь — существо разумное, она чувствует опасность и неохотно на неё идёт (68, с. 67).
Для организации конных отрядов Макиавелли предлагает древнеримскую военную систему и считает, что вооружение всадников должно быть следующим:
«Что касается оружия, я оставил бы существующее вооружение одинаково как для лёгкой, так и для тяжёлой конницы. Мне только казалось бы полезным дать всей лёгкой коннице арбалеты и присоединить к ним некоторое количество фюзильеров, которые, правда, мало полезны в бою, но великолепны для устрашения противника и лучше всего могут заставить его бросить охраняемый проход; одно ружьё стоит двадцати штук любого другого оружия.
Обращаясь к численности этих войск, я должен сказать, что подражал бы римскому примеру и образовал бы при каждом батальоне отряд не больше чем в 300 лошадей, причём 150 пришлось бы на тяжеловооружённых жандармов, а остальные — на лёгкую конницу. Во главе каждого эскадрона стоял бы особый начальник и при нём — 15 декурионов, знамя и музыканты. Каждые 10 жандармов получают 5 повозок, а 10 всадников лёгкой конницы — 2 повозки, нагружаемые палатками, котлами для пищи, топорами и кольями, а если будет возможность, то и другим походным снаряжением» (68, с. 95).
В Испании самым крупным военным теоретиком считался Бернардо Мендоза, написавший труд «Теория и тактика войны», вышедший в 1595 г.
Он не даёт каких-либо однозначных рецептов достижения победы, а конницу советует строить колоннами разной глубины, в зависимости от обстоятельство. Мендоза считает, что первостепенным оружием для всадника является копьё и также как Таванн предлагает разделить роту жандармов или кирасир на две-три части, чтобы удобнее было атаковать скученных в большом строю пистольеров, ферраруоли или рейтар с разных сторон (196, с. 127).
Георг Баста (род. в 1550 г.), уроженец Италии, воевавший с турками, будучи испанским генералом, написал сочинение о лёгкой кавалерии. Сравнивая тактические методы кирасир и жандармов-копейщиков [126] , он предпочитает иметь в составе конницы первых, так как копейщик больше нуждается в хорошей экипировке, отличном коне и длительном обучении (196, с. 127).
Обервахмистр города Данцига Иоганн Якоби фон Вальгаузен (вторая половина XVI в.) свои соображения изложил в трактате «Военное искусство на коне». И хотя он выступил с резкой критикой сочинения Басты, сам Вальгаузен предлагал несостоятельную тактику для того времени:
126
Термин «копейщик», как и «кирасир», был широким понятием в XVI-XVII вв. Так назывались жандармы, вооружённые копьями, а также имевшие их менее тяжёлые кирасиры. Кроме того, и в лёгкой кавалерии существовали копейщики (196, с. 120). Строгого разграничения родов конницы и их тактик
«Копейщик производит надлежащий эффект при атаке малыми эскадронами, построенными не глубже, как и две последующие шеренги, да ещё с интервалом между ними, и при том неплотно сомкнутым строем. Ибо, если во время атаки у переднего споткнётся или упадёт лошадь, то следующему за ним товарищу он не повредит и не помешает, а, напротив, оправившись, он потом может снова присоединиться к строю эскадрона.
Кирасир же должен держаться в плотно сомкнутом большом эскадроне и иметь сбоку и сзади других всадников; когда у него споткнётся, или упадёт, или будет ранена неприятелем лошадь, то, находясь в первой или второй шеренге, он не может подняться, даже если он сам ранен, а его товарищи по ряду, следующие за ним, натыкаются на него и топчут его ногами своих лошадей. Таким образом, жизни кирасира грозит гораздо большая опасность быть затоптанным лошадьми следующих за ним товарищей, чем та, которая угрожает ему от неприятеля. И вот, когда в одной из шеренг кто-нибудь из них упадёт, то едущий за ним не может ни свернуть вбок, ни объехать его спереди или сзади, ибо его настигает следующий, который не видел и не знает, что произошло. Так что нередко здоровые, нетронутые люди и лошади падают друг на друга, топчут друг друга и гибнут, что причиняет огромный ущерб, так как вследствие этого эскадрон расстраивается и сам приходит в смятение благодаря собственному несчастному случаю, а не от действий неприятеля» (196, с. 128-129).
Вальгаузен из-за боязни, что сзади стоящие всадники будут топтать передних в случае падения, полностью лишал кавалерию преимуществ сомкнутой атаки в рукопашном бою. Конники, стоявшие друг от друга на некотором расстоянии, не могли рассчитывать на поддержку товарищей. А если они пытались опрокинуть плотный строй, то каждому из солдат растянутой цепи противостояло 3—4 врага. Не надо долго гадать, за кем в этом случае окажется победа. Конечно, в плотном строю неизбежны потери коней и людей, но их процент был не настолько значителен, чтобы рисковать главным преимуществом во время атаки. Как показывает история войн, советами Вальгаузена никто из практиков не захотел воспользоваться, на полях сражений по-прежнему применялись старые, отработанные и проверенные временем методы.
Не обошёл вниманием проблемы кавалерийской тактики монах-иезуит Герман Гуго, написавший «О конном воинстве древнем и новом» (1630 г.). В своей работе он также утверждает, что копьё необходимо тяжеловооружённому всаднику, но, так как в строю в рукопашной участвует только передняя шеренга воинов, то он предлагает вообще вывести из состава рот копейщиков и объединить их в некое отдельное формирование. Конники должны строиться в 8 шеренг глубиной и атаковать последовательно, одна за другой, чтобы не мешать друг другу. Шеренги копейщиков могли выстраиваться и в две линии в шахматном порядке (196, с. 132—133). Но так как в этом случае копейщики были лишены поддержки легковооружённых: аркебузеров, пистольеров или карабенов, а те, в свою очередь, лишались прикрытия копейщиков, то предложение Гуго также оказалось несостоятельным, потому что тяжёлые всадники просто расстреливались бы шеренга за шеренгой, не успев сойтись с неприятелем вплотную.
Должное внимание тактике и вооружению конницы уделил Раймунд Монтекукули в трактате «Главные правила военной науки» (1664 г.). На русском языке он издавался в 1760 г. О вооружении современной ему конницы автор даёт следующие сведения:
«У нынешних конных полков половинные кирасы на груди и на спине. На шляпах железные кресты, или без шляп каски, с опускным ожерслком на шею, и с наушниками; а при том железные перчатки, на прикрытие руки, по самый локоть. Переднюю у лат, или у кирасы доску, надобно пробовать выстрелом мушкетной пули; а другие железные мелкие вещи пробуются стрельбой из пистолетов и рублением палаша. Наступательное у них ружье, пистолет; а при нём такая долгая и широкая шпага, которой бы рубить и колоть. У первой шеренги можно мушкетонам быть.