Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия

Коллектив авторов

Поражение Испании в войне с США в 1898 г. способствовало ослаблению позиций как традиционализма, так и либерального консерватизма. Общество искало выходы в анархизме, социализме, жестком отвержении традиционных ценностей, доходящем до применения массового насилия (эти события достигли своего апогея во время гражданской войны), что во многом стало следствием «зажатости» испанского общества, отсутствия практик цивилизованных компромиссов. Как альтернатива революционному подъему появилась реакция, испанский вариант фашизма.

В то же время поражение привело к появлению феномена «поколения 1898 года»: испанских интеллигентов, искавших новые ответы на трудные вопросы как в истории (апеллируя к культурному наследию Кастилии), так и в современности. Люди «поколения 1898 года»

различали официальную демонстративную и подлинную глубинную Испанию, но понимание этой «подлинности» было разным. Одним из них был философ и публицист Рамиро де Маэсту, проделавший эволюцию слева направо. Критик капитализма, проявлявший интерес к социалистическим учениям, но при этом убежденный государственник, Маэсту после Первой мировой войны стал идеологом иерархического общественного устройства и корпоративизма, которые, в его представлении, позволят преодолеть индивидуализм, ведущий к деградации общества. Во второй половине 1920-х гг. он стал более благожелательным по отношению к капитализму, ища возможности для гармонии между трудом и капиталом. После свержения монархии он обратился к традиционализму, видя в религии возможность объединить в единое целое испанскую нацию, отождествляя с последней испанскую идею. Усиление влияния крайне левых, не гнушавшихся насильственными действиями, привело Маэсту к 1934 г. к поддержке идеи жесткой контрреволюционной диктатуры и сближению с реакцией. После начала гражданской войны в 1936 г. он был расстрелян республиканцами (Кулешова, 1979, с. 106–134).

В отличие от Маэсту, Хосе Антонио Примо де Риверу можно считать основателем испанской реакции, которая претендовала на роль преемника традиционализма (личным идеалом Примо де Риверы был средневековый рыцарь-монах), но преемника более жесткого, вписывающегося в европейский ультраправый тренд 1920–30-х гг. В 1933 г. он создал партию «Испанская фаланга», проповедовавшую необходимость национальной диктатуры, признававшей Испанию высшей ценностью, отвергавшей коммунизм и капитализм, а также делавшей ставку на «прямое действие» (включая антиреспубликанский переворот) – так что Хосе Антонио можно назвать «консервативным революционером». По его словам, «государство будет тоталитарным орудием на службе целостности нашей Родины» (Примо де Ривера, 2010, с. 116). После объединения в 1934 г. Испанской фаланги с Хунтой национал-синдикалистского наступления (ХОНС) в программу движения вошли идеи ее лидера Рамиро Ледесмы Рамоса о корпоративном государстве.

В 1936 г. Примо де Ривера и Ледесма были расстреляны республиканцами. В следующем году Франсиско Франко в условиях военного времени подчинил себе Фалангу, разгромив группу наиболее радикальных последователей Примо де Риверы, не желавших подчиняться жесткой дисциплине. Во франкистской Испании основатель Фаланги был причислен к национальным героям; его антикапиталистические идеи потеряли актуальность, тогда как антикоммунизм, антилиберализм и антимасонство ее сохранили. Место радикального антикапитализма занял ментально близкий Франко традиционализм, представители которого поддержали франкистов во время гражданской войны.

Начиная с 1950-х гг., либерально-консервативные тенденции стали размывать франкистский режим. Это было связано как с экономической целесообразностью, обусловливавшей повышение инвестиционной привлекательности и открытости страны, так и развитием Европейского союза, сближение с которым стало целью для испанских элит. Традиционалисты сдвинулись в сторону либерального консерватизма, влияние жестких реакционеров уменьшилось. Существенную роль в размывании режима сыграла и католическая церковь, которая сохранила свою функцию защитника традиционных морально-нравственных ценностей, но отказалась от идентификации с антикоммунистическим авторитарным режимом после Второго Ватиканского собора. Испанский епископат из союзника режима превратился в 1960-е гг. в его критика.

Можно выделить три центра притяжения, которые включали в себя знаковые фигуры либерально-консервативного толка:

1. Католики-монархисты, группировавшиеся вокруг дона Хуана графа Барселонского, отца будущего монарха Хуана Карлоса I. Несмотря на то что испанцы в 1947 г. на референдуме проголосовали за восстановление монархии, дон Хуан был неприемлемой для Франко фигурой, но как глава Дома испанских Бурбонов и отец наиболее вероятного претендента на престол он обладал в Испании определенным влиянием.

2. Технократы, входившие в правительство страны и связанные с католической организацией «Опус Деи», созданной в 1930-е гг. священником Хосе Мария Эскрива де Балагером. «Опус Деи» выступал за соединение католического благочестия и деловой эффективности, что неизбежно приводило к прагматизации подхода к решению конкретных экономических задач.

3. Политики, проделавшие эволюцию от авторитаризма к либеральному консерватизму, выступавшие за повышение открытости страны. Ключевыми фигурами в этой среде были Торкуато Фернандес-Миранда (в последние годы франкизма бывший министром по делам Фаланги и вице-премьером) и Мануэль Фрага Ирибарне, который в 1960-е гг. возглавлял министерство информации и туризма и стал инициатором либерализации законодательства о печати, а также создания гостиничной инфраструктуры для туристической отрасли, что способствовало увеличению потока туристов из демократических стран. Выдвинув лозунг Spain is different! («Испания – иная!»), он способствовал смягчению ее имиджа как закрытой страны с диктаторским режимом.

Подобная ситуация привела к тому, что судьба режима зависела только от состояния здоровья Франко. Меньше чем через год после его смерти режим развалился.

Переход к современному консерватизму

Ключевую роль в процессе демонтажа франкизма сыграли либеральные консерваторы, в первую очередь наиболее близкий к взошедшему на испанский трон Хуану Карлосу политик Торкуато Фернандес-Миранда. Монарх инициировал назначение своего бывшего учителя на важные посты председателя кортесов и председателя Королевского совета. Именно Фернандес-Миранда предложил эволюционную схему «демократического транзита», согласно которой старые законы не аннулировались, а видоизменялись в либеральном духе в строгом соответствии с правовыми нормами (по принципу «надо идти от закона к закону»). Используя свое политическое влияние, он с помощью негласных консультаций преодолевал сопротивление реформам со стороны крайних консерваторов. По словам Хуана Карлоса, «все его слушали и все уважали, потому что это был человек огромного морального авторитета, который умел ценить людей, готовых к борьбе» (Вилальонга, 2003, с. 107–109).

Фернандес-Миранда рекомендовал королю назначить сторонника реформ Адольфо Суареса премьер-министром и был основным автором закона о политической реформе, принятого кортесами и одобренного на референдуме в 1976 г. Он являлся сторонником формирования в Испании двухпартийной системы, в которой могли бы действовать правоцентристская и левоцентристская партии (в качестве последней он видел Испанскую социалистическую рабочую партию, в связи с чем выступал за ее легализацию). Сыграв большую роль в переходе Испании к демократии, Фернандес-Миранда оставался при этом политическим консерватором. Ряд проектов правительства Суареса, такие как легализация Коммунистической партии Испании и частичная децентрализация, вызвали его недовольство и привели к отставке с поста председателя кортесов еще до демократических выборов, состоявшихся в июне 1977 г.

Следующий этап политической либерализации (1977–1978) прошел уже под политическим руководством премьера Суареса и завершился принятием новой Конституции в конце 1978 г. В октябре 1977 г. основные политические силы страны подписали так называемый Пакт Монклоа, который предусматривал набор мер в области политики и экономики по завершению перехода страны к демократии и стал классическим примером компромисса между различными партиями на основе общенационального консенсуса для реализации общих задач в «переходном» обществе. Пакт одобрили представители всех основных политических сил страны, включая легализованных к тому времени коммунистов и консервативный Народный альянс.