Константин Киба. Дилогия
Шрифт:
— Глупости, — тяжело улыбается зам. — Из школы невозможно исключить. И я не настолько невежественен, чтобы держать таких, как ты, подальше от себя. Держи друзей близко, а…
— Врагов еще ближе, — дополняю я директора.
Он кивает в ответ, тяжело улыбается:
— Тебе тут Валера привет передает.
— Валера? Тот доктор, что меня в лесу держал? Вы его не убили?
— Нет, конечно. Жестокий ты, Константин. Да и непрактично это. Он очень хороший зельевар.
— И зачем вы мне это говорите?
— Хочу, чтобы ты знал, что в Исталах ценят своих людей.
Ого, а вот и самореклама.
— Вы меня вербуете?
— Ни в коем случае, Константин, — отмахивается зам. — Зачем мне нужен настолько непредсказуемый человек с совершенно непонятной историей. Просто, если вдруг ты захочешь все рассказать, поделиться или может… выразить свою преданность Исталам, то… ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я человек надежный и благодарный. Но не за просто так. Дай мне соломинку, за которую я смогу потянуть, чтобы понять… что ты за фактор риска. Можешь начать с Элеоноры и рассказать что-нибудь о ней. Последнее время она тобой очень заинтересована и зачем-то привлекает к этому мое внимание. Трюк с жвачкой на камере мне показался слишком провокационным.
Заместитель директора встает, подходит к стойке, наливает себе коньяк, делает маленький глоток. Я же встаю:
— Разрешите идти, заместитель директора? Я подумаю по поводу ваших слов.
Делает глоток:
— Ясно. Хорошо, ты свободен, Константин.
Спускаюсь на первый этаж. Коридоры пустынны. Все на занятиях. Я прихожу ближе к одиннадцати. Понедельник у нас Элеонора. Снова рассказывает о теории суммы. Стучусь, открываю дверь:
— Извиняюсь за опоздание. Заместитель директора меня, — замираю с полуоткрытой дверью, — задержал…
Элеонора в своем белом латексе стоит над лежащим навзничь Кевином. Его голова прямо между ее ног. Тело его облеплено материалом, похожим на жвачку. Он еле-еле двигается, шипит что-то нечленораздельное.
Элеонора с безразличным лицом надувает пузырь. Он соскальзывает с ее губ, медленно стремится к лицу Кевина. Так он и сдохнуть может.
Многие ученики сидят, делая вид, что ничего не видят. Кто-то скромно возмущается беспределом. Веснушчатый кричит про то, что так делать нельзя, ведь Кевин умрет. Замечаю нескольких, записывающих происходящее на телефон.
ВЖИИИИИИИИХХХХ!
Кунай из рукава устремляется в пузырь. Слава Шииле, что он не сильно усилен и легко лопается. Нить сжимается и кунай возвращаетсяя обратно в рукав.
Становится тихо, на меня уставились. Запоминаю тех, кто записывает видео. Спрашиваю:
— Учитель Элеонора, прошу прощения, но у вас тут беспредел. Моего хорошего друга пытаются убить прямо на уроке.
Элеонора ядовито улыбается, с места не сдвигается:
— А-а-а, это же наша звезда. Константин Киба собственной
Кевин бессмысленно вырывается, рычит мне, прищурив один глаз:
— Практическое занятие. Только почему-то…
Элеонора наступает Кевину шпилькой на грудь, тот пучит глаза, скрежещет зубами.
— Тихо, Кевин. Твоя задача сконцентрироваться на выработке адреналина и попробовать освободиться. Ты же хочешь пробудиться? Я делаю тебе одолжение. В твоем возрасте это единственная возможность.
Обращаю внимание, что Лики нет. Она сейчас должна заниматься арендой помещения для Клуба. Подхожу ближе, склоняюсь над Кевином:
— Тебе нормально?
— О-о-о… бл… я…
Выпрямляюсь, пожимаю плечами:
— Похоже, ему не очень.
— О, Константин, это во имя его же блага. Сядь на место.
Ну и школа. Нет, я, конечно, уже понял, из-за чего происходит пробуждение, но в данном случае чувствую запах дерьма. Больно грязно и прямолинейно.
Патрик. Медиокрис из клана Вальтешафт. И того же, что и Элеонора. Но только она не аристократка, в отличие от него. Предполагаю, что он потребовал у Элеоноры тиранить всех, кто связан с клубом.
Похоже, ей нравится то, что она делает. Наслаждается чужой болью и страданием. Не двигаюсь. Элеонора угрожающе улыбается:
— Ты услышал, что я сказала, Киба?
Не отвечаю. Тишина. Просто гробовая тишина. Даже самые смелые беляки стараются двигаться не сильно громко. У кого-то вибрирует телефон и треть класса подпрыгивает.
Элеонора раздраженно цыкает, смотрит на «телефонщика», убирает ногу с Кевина.
— Сейчас что-то будет, — слышу шепот пухлой девушки.
Неожиданно для всех и даже для меня, Элеонора ступает к себе за стол, садится.
— Тишина. Кевин и ты, — показывает пальцем на побелевшего парня с телефоном. — Сегодня после занятий зайдите ко мне. Поговорим о ваших отработках.
Кевин самостоятельно освобождается от пут, встает:
— Это… за что еще?…
Элеонора берет указку со стола, тыкает в него:
— За то, что ты бесполезен. Второй раз идешь на обучение и ни на что не способен. Я тебя уже пятый год обучаю по второму кругу и что? Тебе на все плевать. Ты флегматик что ли? Кевин, зря ты поступил второй раз. Пошёл бы в грузчики. Или таксисты. Тратишь свои деньги и мое время.
Щека Кевина дергается, но это максимум, что он позволяет выразить на своем лице. Я слышу, как быстро бьется его сердце, но внешне это никак не выражается. Кивает мне, мол, садимся на места. Что я и делаю. Аннета, как всегда, позади меня. Ее явно радует ситуация. А Элеонора будто на иголках. И не очень понятно, что ее так нервирует.
Встает, подходит к доске, берет маркер:
— Сегодня поговорим о…
Что ж, видимо сейчас будет не очень уместно покупать прогул. Жаль, ведь занятие оказывается не очень интересным. Элеонора рассказывает про клановые особенности Вельтешафт, их предрасположенность, любовь к магии разума и как сильно их умения повлияли на мировую политику.