Константинополь Тихоокеанский

Осадчий Алексей

Орлы! Герои! Чудо-богатыри! Так я нахваливал чёртову дюжину отважных гвардейцев-таёжников, выстроив ради такого случая гарнизон. И хотя имелись большие подозрения, что пробитая тропа петляет и так и сяк, накручивая дополнительные вёрсты, дело сделано воистину грандиозное. Владимир Клавдиевич Арсеньев счастлив был бы заполучить в свои экспедиции таких умельцев, что там какой-то гольд Дерсу Узала! По рассказам унтер-офицера Поскрёбышева, ставшего предводителем отряда разведчиков-первопроходцев, на пути им трижды попадались местные жители, по виду «сущие дикари» разбегавшиеся от отряда вооружённых людей.

— Дикий край, ваше императорское высочество. И народец тут весь дикий. Никаких китайцев и маньчжуров не нашли, хоть и с опаской двигались. Пустыня!

— Не видел ты, Прохор, ещё пустынь. Вот в Америку поедем, там говорят

такие пустыни — на много вёрст окрест песок и жаркое солнце! Поедешь со мной в Америку или тут понравилось?

— Так это, ваше императорское высочество. Известно же — куда вы, туда и мы.

— Ладно, ступай к своим, они в бане уже. Да, и не пейте больше трёх чарок, на квас налегайте. Передай, великий князь медаль за усердие в службе выправит чуть позже, потому как Петербург далеко. А по сотне рублей на каждого могу выдать хоть сейчас, хоть переслать родным, кого и где укажут. Мой совет — шлите деньги близким, здесь ещё заработаете, а я каждому для отцов-матерей по письму благодарственному на именном листе подготовлю. Скажи тем у кого родня в крепостном состоянии пребывает, — могут ко мне обратиться. Если их родители, братья-сёстры готовы переехать на Амур, решу с помещиками, вольную получат…

Поскрёбышев, оставив трёх человек, уже прошедших маршрутом Константиновская-Владивосток у нас, в качестве проводников (на всякий случай) отбыл обратно, ведя уже четыре десятка лыжников. Да, лыжи наше всё. Хорошо мне — выросшему на Чулыме и Кети, помогавшему отцу и дядьке по сугробам вытаскивать мясо «забраконьеренных» лосей к дороге. Опыт был, то-то народ дивился, до чего ловок великий князь, как будто в Сибири дальней и снегом заметённой родился. А так оно, в принципе и было…

Китайцы под Владивостоком так и не появились, зато наведались англичане, не скрывавшие, что хоть и шпионят во славу королевы, непременно передадут (да прямо скажем — продадут, торгаши, продадут) информацию о планах великого князя в Пекин.

С просвещёнными мореплавателями поговорил коротко и сурово, на карте указал примерную линию разграничения, просил донести до китайского императора и его советников простую как палка информацию — Россия знает о внутреннем неустройстве в Поднебесной империи, потому и забрала эти безлюдные земли. Во избежание эксцессов на ничейных территориях и размножения здесь разбойничьих шаек. А на то, что это «фамильные угодья» династии Цин, по сути, личный их удел, династии Романовых глубоко наплевать. Как говорится: «Было ваше, стало наше».

Если же уязвлённые азиаты попробуют разорить казачьи хутора и станицы, учреждённые Александром и Константином по Амуру и атаковать Владивосток, ответная реакция северного соседа будет страшной. Государь император, готов двинуть в помощь второму сыну, назначенному наместником дальневосточных территорий до двухсот тысяч отборных войск с лучшими полководцами.

Англии же крайне выгодно устремление России на Амур, потому как пока великий князь Константин Николаевич обретается в треугольнике Владивосток — Сахалин — Николаевск-на-Амуре, у русских фельдмаршалов «индийский вопрос» с повестки дня попросту снимается. Надеюсь, это господин полковник сумеет правильно объяснить советникам королевы, определяющим внешнюю политику ведущей морской державы? Не провоцируйте Россию и грабьте Китай далее, и Индию грабьте. Не будите лихо, пока оно тихо!

Полковник Гамильтон, только кивал, ошарашено взирая на высоченного юношу, дающего убеленному сединами колониальному офицеру (и разведчику) урок «мировой политИк».

Даже польстил, сука шотландская при расставании. Дескать, удивительно Константин напоминает своего великого предка — Петра Алексеевича. Где ты мог Петра Великого лицезреть, волынщик чёртов?!

Чувствовалось, что полковник удивлён информированностью русских. Не успели порт-крепость заложить, а уже в курсе внутрикитайских дел. Знают даже о недовольстве жителей южных провинций властью маньчжуров и прогнозируют крупное восстание в ближайшее время. Где — великий князь не сказал, лишь загадочно улыбнулся.

Ладно, всё равно попал «в яблочко». Хоть до выступления тайпинов, подавленного лишь при поддержке англичан и французов лет пять, но «внезапно» такие восстания, перерастающие в масштабные гражданские войны, не случаются, предпосылки наверняка есть. Что там Ильич говорил о революционной ситуации, какие три основных признака приводил? То-то же! Все они налицо!

И верхи не могут сдержать западные державы и низы не хотят подчиняться захватчикам маньчжурам и жрать нечего крестьянам. Диалектика, однако.

Вежливо, но твёрдо выпнув шпиона-полковника, (сослался на то, что Владивосток находится на осадном положении) сел за написание отчёта в Петербург.

Отцу и брату ситуацию в регионе расписал гораздо более подробно. Спрогнозировал скорую гражданскую войну в Китае, в которую обязательно вмешаются западные державы. Полковника Гамильтона сделал своим шпионом, перекупленным за двадцать тысяч золотых рублей (вот хохма будет, если сверхсекретная информация попадёт к лордам и пэрам) и от его имени расписал все беды и невзгоды, которые вот-вот обрушатся на Поднебесную.

Задал риторический вопрос бате и Саше — мы что же, желаем видеть на наших дальневосточных границах английские или французские колонии, которые будут в будущем служить плацдармами для отторжения территорий, шедро политых кровью русских первопроходцев. II ведь я не прошу направлять ко мне корпуса, снимать войска с Кавказского или Западного направлений. Достаточно кликнуть клич по земле русской и создать Добровольческий-переселенческий фонд. И потом, неужто поэта Костю не поддержат патриотически настроенные молодые офицеры, жаждущие подвигов и романтики дальних странствий? А я ведь им новых песен приготовил. О героических свершениях, о Родине, о красоте земель дальневосточных. Нет, «Катюшу» на высокие берега Амура таки не выводил. Ограничился уворовыванием текста у Роберта Рождественского, снова выставил себя автором проникновенной, за душу берущей гарнизон Владивостока «Песни о далёкой Родине». Ага, потренировался на сподвижниках. Вышло удачно, дам вроде и не было, за исключением кореянок, ни бельмеса по-русски не понимавших, но суровые мужики, примерно половина слушателей, слезу рукавом утирали не стыдясь. Я хоть и не Кобзон, но в теле Константина и слух музыкальный обрёл и голос хорош и пою, чёрт побери, неплохо, — минимум Боярский!

Я прошу, хоть ненадолго Грусть моя, ты покинь меня, Облаком, сизым облаком Ты полети к родному дому, Отсюда к родному дому. Берег мой, покажись вдали Краешком, тонкой линией, Берег мой, берег ласковый, Ах, до тебя, родной, доплыть бы, Доплыть бы хотя б когда-нибудь. Где-то далеко, Где-то далеко Идут грибные дожди, Прямо у реки В маленьком саду Созрели вишни, Наклонясь до земли. Где-то далеко В памяти моей Сейчас, как в детстве, тепло, Хоть память укрыта Такими большими снегами. Ты, гроза, напои меня, Допьяна, да не до смерти. Вот опять, как в последний раз, Я всё гляжу куда-то в небо, Как будто ищу ответа. Где-то далеко, Где-то далеко Идут грибные дожди, Прямо у реки В маленьком саду Созрели вишни, Наклонясь до земли. Где-то далеко В памяти моей Сейчас, как в детстве, тепло, Хоть память укрыта Такими большими снегами. Я прошу, хоть ненадолго Грусть моя, ты покинь меня, Облаком, сизым облаком Ты полети к родному дому, Отсюда к родному дому…